В. Арбитраж[22]

В. Арбитраж[22]

В качестве альтернативы держанию краткосрочных эквивалентов наличности наши дочерние страховые компании занимаются арбитражными операциями. Конечно, мы отдаём предпочтение крупным долгосрочным инвестициям, но зачастую у нас больше денег, чем хороших идей. В та-кие периоды арбитраж сулит большую прибыль, чем операции с казначейскими векселями, и, что не менее важно, не позволяет нам уступить соблазну и смягчить стандарты для долгосрочных инвестиций. (Реакцией Чарли на наши разговоры об арбитражных операциях было: «Ну что ж, по крайней мере, вы не попадёте за решётку».)

В 1988 г. от арбитражных операций мы получили необычно высокую прибыль как в долларовом эквиваленте, так и по ставке доходности. Прибыль до уплаты налога составила около 78 млн. долл. на 147 млн. долл. инвестированных средств.

Такой уровень активности вызвал оживлённые дискуссии на тему арбитража и нашего соответствующего отношения к нему. Раньше одновременная покупка и продажа ценных бумаг или иностранной валюты осуществлялась на двух различных фондовых рынках. Целью был выигрыш от очень небольшой ценовой разницы, например, между продажей акций Royal Dutch за гульдены в Амстердаме, фунты в Лондоне и доллары в Нью-Йорке. Некоторые назовут такие действия спекуляцией, однако профессионалы предпочитают французский тёр-мин «арбитраж».

Со времён Первой мировой войны значение термина «арбитраж» или рисковый арбитраж», как он сегодня называется, несколько расширилось. Теперь под этим также понимается погоня за прибылью в заявленных мероприятиях компании (продажа, слияние, рекапитализация, реорганизация, ликвидация, собственное тендерное предложение на выкуп акций и т.д.). В большинстве случаев арбитражер надеется получить прибыль вне зависимости от поведения фондового рынка. Основной риск, с которым ему приходится иногда сталкиваться, заключается в том, что заявленное мероприятие может и не состояться.

Время от времени для арбитража появляются замечательные возможности. В одной из них я принимал участие. Тогда мне было 24 года, и я работал в Нью-Йорке в компании Graham-Newman Rockwood & Co., не самая прибыльная бруклинская шоколадная компания. Компания приняла на вооружение метод оценки запасов ЛИФО (последним поступил — первым продан) в 1941 г., когда какао-порошок продавался по цене 5 центов за фунт. В 1954 г. временный дефицит какао-порошка привёл к повышению цены до 60 центов. Соответственно Rockwood решила продать свои запасы, пока не упали цены. Но если бы компания просто продала свой товар, ей пришлось бы выплачивать в качестве налога 50% от вырученной суммы.

В 1954 г. на помощь пришёл налоговый кодекс. В нём содержалось одно скрытое положение, которое устраняло налог на прибыль при использовании метода ЛИФО, если запасы распределялись между акционерами в рамках программы сужения сферы деятельности компании. Компания Rockwood приняла решение закрыть один из своих видов деятельности — продажу какао-масла — и заявила, что для этого будет задействовано 6500 тонн из запасов какао-бобов. Соответственно компания предложила выкупить обратно свои акции в обмен на излишек какао, предлагая 80 фунтов какао-бобов за каждую акцию. В течение нескольких недель я старательно скупал акции, продавал какао-бобы, периодически посещая трастовую компанию Schroeder Trust, чтобы обменять свидетельство на акцию на квитанции на товар. Прибыль вышла неплохой, а единственной статьёй расходов были жетоны на метро.

Архитектором реструктуризации Rockwood был неизвестный, но выдающийся житель Чикаго Джей Прицкер. Тогда ему было 32 года. Если вам известна дальнейшая биография Джея, вы не удивитесь тому факту, что описанная выше операция неплохо поработала и на последующих акционеров Rockwood. Незадолго до этой операции и некоторое время после неё цена акции Rockwood выросла с 15 до 100, хотя в это время компания терпела большие операционные убытки. Иногда оценка стоимости ценной бумаги превышает показатель отношения цены к доходу.

В последние годы большинство арбитражных операций были удачной или неудачной вариацией арбитража на поглощение. Арбитражеры весьма преуспели в атмосфере лихорадочных покупок, практически отсутствующих препятствий для монопольной политики, непреодолимого повышения ценовых предложений. Для этого им не нужно было обладать особыми талантами. Всё, что им было нужно для выполнения трюка а-ля Питер Селлерс[23], — оказаться в этой сфере. На Уолл-стрит была перефразирована одна старая поговорка «Дай человеку рыбу, и ты будешь кормить его целый день» —«Научи его арбитражным операциям, и ты будешь кормить его всю оставшуюся жизнь». (Если же он окончил школу арбитража Ивана Боески[24], обеспечивать его будет какое-нибудь государственное учреждение.)

Чтобы оценить арбитражную ситуацию, необходимо ответить на четыре вопроса. Насколько реально обещанное мероприятие? К какому сроку будут привязаны ваши деньги? Каковы шансы на то, что не появятся более выгодные перспективы, например, более выгодное предложение о покупке контрольного пакета акций? Что случится, если мероприятие всё-таки не состоится по причине антитрестовских действий, финансовых затруднений и т.д.?

Компания Arcata Corp., один из наших самых удачных опытов арбитража, наглядно демонстрирует непредсказуемость бизнеса. 28 сентября 1981 г. директора компании Arcata одобрили решение продать Arcata компании Kohlberg Kravis Roberts & Со. (KKR), которая была и остаётся компанией, использующей для выкупа заёмные средства. Arcata тогда специализировалась в печатном производстве и лесной промышленности и намеревалась развивать ещё один вид деятельности: в 1978 г. правительство США решило выкупить у компании право на владение 10 700 акрами леса, преимущественно старых секвой, чтобы расширить территорию Национального парка. За эту площадь правительство несколькими партиями заплатило 97,8 млн. долл. Эту сумму компания посчитала недостаточной. Стороны также не могли прийти к общему мнению о процентной ставке, которая будет действовать в период между передачей собственности и окончательной выплатой её стоимости. Законодатели предлагали ставку 6%, а компания Arcata требовала более высокий сложный процент.

Покупка компании с весьма спекулятивным и высоким иском, предъявляемым во время тяжбы, создаёт проблемы при переговорах. При этом неважно, подаётся ли иск компанией или против неё. Чтобы решить эту проблему, руководство KKR предложило 37 долл. за акцию компании Arcata плюс 2/3 любых дополнительных сумм, которые будут выплачены правительством за лесные территории.

Оценивая эту арбитражную возможность, мы спросили себя: сможет ли KKR довести начатую сделку до конца, если, помимо всего прочего, предложение этой компании осуществимо только при условии достижения «удовлетворительного финансирования»? Такое условие всегда несёт опасность для продавца, так как предлагает простой выход для другой стороны — просителя руки и сердца, чей пыл заметно угас ещё до свадьбы. Однако мы совсем не испытывали беспокойства насчёт такой возможности, потому что последние перспективы KKR завершить процесс продажи были хорошими.

Нам пришлось задать себе ещё один вопрос: что случится, если сделка KKR не состоится? Но и этот вопрос не вызывал у нас беспокойства, так как руководители и директора компании Arcata не собирались менять своего решения о продаже компании. Если бы KKR отказалась от сделки, Arcata нашла бы другого покупателя, хотя в этом случае цена была бы ниже.

Наконец, мы задали себе ещё один вопрос: какова стоимость иска на лесные территории? Ваш председатель, который не может отличить вяз от дуба, хладнокровно решил, что стоимость иска колеблется от нуля до очень высокой цифры.

30 сентября мы начали скупать акции компании Arcata, которые стоили около 33,50 долл. Через восемь недель мы приобрели 400 000 акций, или 5% компании. В первоначальном извещении сообщалось, что в январе 1982 г. за акцию будет предложено 37 долл. Таким образом, если бы всё пошло хорошо, мы получили бы годовую норму при-были 40%, не считая иска по секвойям, которые к тому времени покроются инеем.

Всё складывалось очень непросто. В декабре было объявлено, что завершение процесса продажи ненадолго откладывается. Тем не менее, окончательное соглашение было подписано 4 января. Вдохновлённые этим событием, мы повысили свою ставку в игре. Покупая акции уже по 38 долл., мы увеличили своё участие в капитале компании до 655 000 акций, или 7%. Наша готовность выкладывать деньги, несмотря на отложенное завершение процесса продажи, привела к тому, что теперь стоимость иска по секвойям казалась нам скорее очень высокой, чем равной нулю.

25 февраля кредиторы заявили, что собираются «повторно ознакомиться» с финансовыми условиями соглашения «ввиду падения активности в сфере жилищного строительства и его влияния на перспективы компании Arcata». Представитель компании Arcata заявил, что он «не думает, что судьба поглощения подвергается какой-то опасности». Когда арбитражеры услышали это заявление, они вспомнили старое высказывание: «Врёт как министр финансов накануне девальвации».

12 марта руководство KKR заявило, что прежние условия сделки их не устраивают. Сначала компания снизила своё предложение до 33,50 долл., затем, два дня спустя, повысило его до 35 долл. Однако 15 марта директора Arcata отвергли это ценовое предложение и приняли предложение от другой компании — 37,50 долл. плюс половина от стоимости иска за секвойи. Акционеры одобрили сделку, и 4 июня было выплачено 37,50 долл. за акцию.

По сравнению со своими издержками на сумму 22,9 млн. долл. мы получили 24,6 млн. долл. Наш средний период владения активом составлял примерно шесть месяцев. Принимая во внимание трудности со сделкой, наша годовая норма прибыли 15%, не считая стоимости иска на лесную территорию, была более чем удовлетворительной.

Но лучшее было ещё впереди. Судья, участвующий в рассмотрении дела, назначил две комиссии. Первая должна была оценить стоимость секвой, вторая — рассмотреть вопросы, связанные с процентной ставкой. В январе 1987 г. первая комиссия оценила секвойи в 275,7 млн. долл. Вторая комиссия определила сложную, смешанную ставку доходности — 14%.

В августе 1987 г. судья поддержал выводы комиссий. Это означало, что компании Arcata причитается сумма 600 млн. долл. Правительство подало апелляцию. Однако ещё в 1988 г., т.е. до того как была заслушана апелляция, стоимость иска была установлена в размере 519 млн. долл. Соответственно мы получили дополнительные 29,48 долл. на акцию. В целом эта сумма составила примерно 19,3 млн. долл. В 1989 г. мы получили ещё 800 000 долл. или около того.

Арбитражная деятельность Berkshire отличается от деятельности многих арбитражеров. Во-первых, каждый год мы принимаем участие небольшом количестве сделок, обычно крупных. Большинство арбитражеров принимает участие в большом количестве сделок — около 50 год или даже больше. Это требует пристального внимания, и большинство арбитражеров проводит большую часть своего времени в наблюдении за развитием сделок и поведением акций, относящихся к этим сделкам. Ни я, ни Чарли не хотели бы так провести свою жизнь. (Какой смысл в богатстве, если ты вынужден проводить весь день перед тикером?)

Оттого, что мы так незначительно диверсифицируем свою деятельность, одна очень выгодная или очень невыгодная сделка повлияет на наш ежегодный арбитражный результат намного сильнее, чем в обычной ситуации с арбитражной сделкой. До сих пор у Berkshire не было негативного опыта. Но он будет, и когда это случится, мы обязательно проинформируем вас о всех чудовищных подробностях.

Второе наше отличие от других арбитражеров состоит в том, что мы участвуем только в тех сделках, которые были объявлены публично. Мы не строим свою торговлю на основе слухов и не пытаемся угадать кандидатов на поглощение. Мы просто читаем газеты, размышляем о нескольких крупных проектах и при оценке вероятностей руководствуемся лишь собственным здравым смыслом.

В конце года наша арбитражная позиция составила только 3 342 000 акций компании RJR Nabisco стоимостью 28 1,8 млн. долл. и рыночной стоимостью 304,5 млн. долл. В январе мы увеличили свои капиталовложения до приблизительно 4 млн. акций и в феврале закрыли свою позицию. Около 3 млн. акций было акцептовано, когда мы предложили компании KKR, которая к тому времени приобрела RJR, выкупить наше участие в капитале RJR. Прибыльные акции были быстро проданы на рынке. Наш доход до уплаты налога превысил ожидаемый и составил 64 млн. долл.

Ранее заявку на участие в конкурсных торгах RJR подал небезызвестный нам Джей Прицкер, выступавший от лица концерна First Boston group. Его предложение было ориентировано на снижение налогового бремени. Как говорил Йоги Бера: «Это опять было дежавю».

В течение длительного времени наша деятельность по покупке акций RJR была ограничена из-за участия нашей дочерней фирмы Salmon в конкурсных торгах. Обычно мы с Чарли, хотя и являемся директорами Salmon, стараемся не вмешиваться в решения фирмы по слиянию или поглощению компаний. Мы поступали так потому, что подобная деятельность не принесёт компании никакой пользы, а вот препятствовать арбитражным операциям Berkshire вполне может.

Однако необычно крупное участие Salmon в сделке по RJR требовало от всех директоров полной информированности и вовлеченности в процесс. Поэтому Berkshire покупала акции RJR только дважды. Первый раз — спустя несколько дней после заявления компании о выставлении на продажу своего контрольного пакета акций. Тогда фирма Salmon ещё не приняла решения участвовать в торгах. Второй раз — значительно позже, когда совет директоров RJR принял решение в пользу KKR. Поскольку покупки в другое время были невозможны, наше временное активное директорство в Salmon стоило Berkshire больших денег.

Учитывая хорошие результаты Berkshire за 1988 г., вы можете предположить, что и в 1989 г. мы будем участвовать в арбитражных операциях. Мы же считаем, что лучше постоять в сторонке. Для этого есть приятный повод — сокращение наших наличных сбережений из-за существенного роста нашей позиции по акциям. Как известно постоянным читателям ежегодных докладов, наши новые приобретения основаны не на оценках краткосрочных перспектив развития фондового рынка, а на оценках долгосрочных деловых перспектив отдельных компаний. Наша оценка возможных изменений фондового рынка, процентных ставок или деловой активности не ограничивалась, не ограничивается и никогда не будет ограничиваться временными рамками лишь одного года.

Даже при условии большого количества денежных средств мы вряд ли развернём бурную арбитражную деятельность в 1989 г. В последнее время наблюдается чрезмерная активность, направленная на поглощение компаний. Как сказала Элли: «Тотошка, у меня такое чувство, словно мы уже не в Канзасе».

Мы не знаем, как долго это будет продолжаться. Мы также не знаем, как изменятся настроения в правительстве, в сфере кредиторов и поставщиков, которые обусловливают эту активность. Но мы знаем, что чем менее дальновидна деятельность других, тем более дальновидной должна быть наша деятельность. Мы не собираемся участвовать в арбитражных сделках, которые отражают неукротимый, хотя и безосновательный, оптимизм как кредиторов, так и покупателей. В своей деятельности мы руководствуемся мудростью Герба Штайна: «Если что-то не может существовать вечно, оно обязательно когда-нибудь закончится».

В прошлом году мы сказали вам, что не собираемся заниматься активной арбитражной деятельностью в 1989 г. Все так и вышло. Арбитражные позиции заменяют краткосрочные эквиваленты наличности. В первой половине года уровень денежных средств был относительно низким. Во второй половине года доля активов инвестиционного фонда, вложенных краткосрочные эквиваленты наличности, была достаточно высокой. Но и тогда мы решили не заниматься арбитражем. Основная причина была в том, что мы не видели для себя никакой экономической выгоды корпоративных сделках. Поэтому арбитраж в такой ситуации был бы равносилен дурачеству. (Рей де Войе с Уолл-стрит сказал: «Дураки устремляются туда, где даже ангелы не рискуют торговать».) Конечно, время от времени мы будем, и активно, заниматься арбитражными операциями. Но только если шансы на успех будут велики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.