Глава 2. ДЕНЬГИ И ОБЩЕСТВО

Глава 2. ДЕНЬГИ И ОБЩЕСТВО

Деньги были символом того состояния, когда ты любишь, отдаешь или принимаешь, и это давало людям ощущение, что у них есть корни в своем обществе <…> Деньги создавались как символ человеческой души.

Уильям С. Десмонд[241]

Экономика будущего основана более на взаимоотношениях, чем на обладании.

Джон Перри Барлоу

Об этом мечтали идеалисты,

Об этом говаривали хиппи,

А теперь это делают просто все.

Аноним

В этой главе мы рассмотрим еще одну «денежную» проблему. Она порождена массовым старением населения, а смысл ее вот в чем: каким образом общество может обеспечить стариков деньгами, которых им бы хватило на долгую жизнь? Хотя очевидно, что этот вопрос может быть отнесен к целой группе крупных проблем общества: уход за детьми, образование, снижение преступности и улучшение общего качества жизни — это все элементы, симптомы одного и того же явления: кризиса общества.

Распадающееся общество превратилось в стандартную модель для всего мира. И хотя обычно считается, что денежная система тут ни при чем, я покажу вам, что общество, по сути, начало умирать после того, как на смену традиционным способам обмена пришли современные «нормальные» национальные валюты.

Интересно, что, когда люди придумали и ввели в употребление дополнительные валюты, оказалось вполне возможным сохранение надежного общественного устройства. Далее я подробно рассмотрю три примера из США (Time Dollars, Ithaca Hours и Pen Exchange) и еще три интересных примера вне США: город Куритиба в Бразилии, который смог вырваться из бед, обычных для стран третьего мира, благодаря вводу нескольких дополнительных валют; новая японская «валюта здравоохранения»; местная валюта «низких технологий» Tlaloc, использующаяся в Мексике.

И, наконец, есть еще две полностью интегрированные платежные системы, позволяющие вести платежи как в национальной, так и в дополнительной валюте. В них применяются самые передовые информационные технологии: «двухвалютные» смарт-карты и сеть Интернет.

РАСПАД ОБЩЕСТВА

Улучшение материального благосостояния всегда сопровождалось ухудшением качества жизни. Пользуясь словами Джо Домингеса и Викки Робин, можно сказать так: «Условия жизни давно изменились, но в финансовом отношении мы до сих пор руководствуемся правилами, установленными во время индустриальной революции — правилами, в основу которых положено стремление сделать как можно больше материальных приобретений. Однако наш высокий уровень жизни никак не отразился в повышении качества жизни — как нашей, так и всей планеты»[242].

Скамейка в Мьюир-Вудс

Это случилось в последние дни весны 1998-го. Ужасно дождливой весны, весны урагана Эль Ниньо. Был полдень, и лучи солнца пробивались сквозь ветки громадных сосен. На единственной скамейке в Мьюир-Вудсе сидел седой старик и грелся на солнышке. И вот, пока он раздумывал, какое же из этих деревьев было современником падения Римской империи, рядом с ним присел молодой человек.

Молодой показался старику знакомым, но он никак не мог вспомнить, где его видел. Да и одет парень был не совсем по обстановке — в давно вышедший из моды деловой костюм, хотя и очень чистый.

— Милый денек, правда? — проговорил старик, желая завязать разговор.

— Для меня просто великий! Сегодня я получил первое рабочее место. Школа наконец-то закончилась! — возбужденно ответил молодой человек.

— Поздравляю.

— Теперь я младший статистик в Travel Insurance, компании по страхованию туристов, — гордо произнес парень.

— Отлично, хорошая компания. Если честно, я сам в ней когда-то начинал, лет так тридцать тому назад.

— Да, а еще я теперь могу жениться на своей любимой, купить свою первую машину…

— Послушай, а твою невесту не Шерри зовут? — перебил старик.

— Да… А как…

Старик понял, отчего этот молодой человек показался ему знакомым: он видел его в зеркале — давным-давно. И он произнес как бы невзначай:

— У тебя будет двое детей. И жизнь неплохая, все налажено. И не беспокойся о третьей мировой войне, этот пар постепенно выйдет. И коммунизм не захватит мир.

И почти каждый сможет позволить себе купить машину.

Парень удивленно уставился на собеседника, а тот продолжал:

— Но самое удивительное — в том, что все эти блага, которые достанутся тебе чуть ли не за так, потом обернутся проблемами.

Твое благополучие будет таким же верным, как и то, что у ребенка — двое родителей.

Или как то, что они рождаются в семье.

Или как то, что, стоит им только появиться на свет, они стремятся жить.

Или как «американская мечта», обещающая, что дети будут жить лучше родителей.

Или как то, что школы созданы для учения.

Или как то, что, когда идешь в магазин, беспокоиться совершенно не о чем.

Молодой все пытался вмешаться, но единственным словом, которое он мог произнести, было лишь невнятное «но…».

И только попробуй не запереть дом или машину. В общем, кончишь ты тем, что будешь вывешивать в окне своей машины табличку: «Здесь радио нет», — чтобы сбить с толку воров.

Молодой решительно встал и собрался уходить, явно обеспокоенный.

— А ты знаешь, кто я? — спросил его старик.

— Да. Только я не верю тебе, — ответил тот, убегая от постаревшего себя. Старик смотрел ему вслед, пока тот не исчез за поворотом, а потом уронил седую голову на грудь.

В 1997 году более чем у 90 % американских семей был как минимум один автомобиль. Валовой национальный продукт (ВНП) США в базовых долларах, т. е. в реальных ценах предшествующего периода, за тридцать лет вырос в три раза, а ВНП на душу населения более чем удвоился.

* * *

51 % американских детей живут в неполных семьях. Такое в США наблюдается впервые[243].

В период 1960–1991 годов количество детей, рожденных вне брака, выросло на 400 %. В десяти самых крупных городах США более половины детей — «незаконнорожденные»[244].

* * *

За последние тридцать лет число подростков, живущих самостоятельно, утроилось, и это одна из главных причин подростковой смертности. На каждое удавшееся самоубийство приходится от пятидесяти до ста «неудачных» попыток[245]. В период между 1995 и 1996 годами количество подростков 13–18 лет, нуждающихся в антидепрессантах, выросло со 148 тысяч до 217 тысяч. У детей в возрасте от 6 до 12 лет этот показатель выглядит еще более ужасающим: он вырос с 51 тысячи до 203 тысяч.

* * *

Тридцатилетний мужчина в 1970 году зарабатывал на 15 % больше, чем его отец, когда тот был в таком же возрасте. Сегодня тридцатилетний мужчина приносит домой на 25 % меньше, чем когда-то его собственный отец[246].

* * *

Средние показания теста умственных способностей (SAT) в период с 1960 по 1993 год упали на 73 пункта. Почти половине американцев в возрасте от 21 до 25 лет недостает элементарной грамотности; они не могут даже подвести баланс на чековой книжке или прочитать карту. До 20 % учащихся высших школ считают, что им необходимо постоянно носить с собой пистолеты, ножи, бритвы, дубинки и прочее оружие[247]. В 1995 году 1,36 миллиона учащихся 6-12 классов брали с собой в школу оружие. К 1998 году при помощи металлодетекторов и прочих мер безопасности удалось снизить количество таких случаев до 1 миллиона[248].

С 1960 года население США увеличилось на 41 %, а количество тяжких преступлений — на 550 %, так что восемь американцев из десяти ожидает участь как минимум один раз стать жертвой преступления[249].

* * *

90 % американцев станут жертвами кражи как минимум один раз в жизни. А 87 % будут обворованы три раза и более[250].

Во всем мире — а общество выглядит одинаково как в богатых, так и в бедных странах — структура семейной жизни претерпевает фундаментальные изменения, и они происходят очень быстро. Сама идея, что семья — это «стабильная и сплоченная ячейка», стала мифом. Реальное положение вещей теперь иное: количество матерей-одиночек и число разводов резко выросли; феминизация бедности стала обычным делом не только для Америки, но и вообще для всего мира, как показывают недавно проведенные исследования[251]. По количеству внебрачных детей США отнюдь не на последнем месте среди развитых стран, но в Исландии, Швеции, Дании, Франции и Великобритании дело обстоит много хуже. Там этот показатель вырос по сравнению с 1992 годом еще больше, чем в США. Только Японии удалось сохранить такой же низкий уровень, какой наблюдался там 30 лет назад[252].

Из каждого уголка мира доносится один и тот же стон: «Все не так, как надо». А что нам надо? Видимо, более глубокого чувства общности. Под этим «не так, как надо» разные народы могут понимать совершенно разные «непорядки», однако тенденция одна и та же. И последствия сходны: те же самые акты вандализма против общественной собственности и преступность, особенно в среде молодого поколения.

Как австралийский абориген Элдер определил понятие «семья»[253]

«Вы, белые, не понимаете, что мы подразумеваем под семьей. Когда рождается ребёнок, он попадает к «матерям» — т. е. к матери, что вынашивала его, и всем ее сестрам, и всем ее тетушкам. Они должны кормить его и любить. Он также попадает и к «отцам», т. е. к своему настоящему отцу, всем его братьям и всем его дядюшкам. На их плечах лежит забота о нем и обучение. Все прочие дети в племени становятся его братьями и сестрами. Когда у ребенка только один отец и мать — вот это, по нашему мнению, в самом деле примитивно!»

…А у многих детей в западном обществе нет даже двух родителей! Вы представьте себе ту любовь, поддержку и заботу, какую бы они почувствовали в целой группе матерей и отцов!

Так мы что же, в самом деле примитивны, если считаем, что двух, а то и одного родителя для ребенка достаточно?

Рассмотрим разнообразие социумов и деградацию индивидуума: племя — клан — расширенная семья (состоящая из родственников разных поколений) — «атомарная» семья (в рамках одного поколения) — неполная семья — отдельный индивидуум — депрессивно или суицидально настроенный человек. Рискуя перейти к чрезмерному упрощению, получаем следующее: там, где раньше были племена, теперь у нас расширенные семьи; там, где раньше были расширенные семьи, теперь — атомарные семьи, а там, где были атомарные семьи, остались подавленные одиночки.

Чем более страна «развита», тем страшнее эта тенденция. Например, в США и в Северной Европе в первой половине прошлого века расширенная семья еще считалась нормой. К середине века стали предпочитать атомарную семью. Сегодня же «средняя ячейка общества» в США и Северной Европе уже передвинулась от атомарной семьи к более простому варианту и колеблется между неполной семьей и депрессивно или суицидально настроенным одиночкой.

Что самое непонятное, так это то, что подобная тенденция, пусть и в разной степени, наблюдается чуть ли не повсюду на планете Земля.

В Италии, например, всего лишь десять лет назад правильной la famiglia считалась расширенная семья из 60, а то и 80 человек, которая включала, конечно, несколько поколений: дедушек, родителей, детей, дядьев и теток, двоюродных братьев и сестер, племянниц и других родственников по браку. Теперь эта норма сдвинулась по направлению к атомарной семье, особенно в более «продвинутой», северной части страны. По той же тропе идут и другие южноевропейские и латиноамериканские культуры.

От Коги в Колумбии и до Чипибо в перуанской сельве, и от индейцев Хот, что живут в Аризоне, — повсюду можно услышать одни и те же сетования стариков: молодежь теряет связь с племенем. Молодые живут в маленьких группах или даже только в среде ближайших родственников. Они поступают «как белые»!

Эту деградацию общества аналитики, в зависимости от их возраста и политических убеждений, называют «ценой прогресса» или «признаком упадка морали». Что же это за «прогресс», который ведет к разложению? И почему распад общества столь повсеместен: разве это заразная болезнь? Нет, болезнью тут ничего объяснить нельзя; так не следует ли подумать, что у всех этих случаев может быть более глубокая общая причина?

Что бы это могло быть?

Прежде чем разбираться, почему и как общество разрушается, мы должны посмотреть, как оно создавалось.

Из всех наук, изучающих общественное устройство, наиболее полезные сведения дает антропология. Так вот, антропологи обнаружили, что сообщество возникает отнюдь не из-за близости проживания людей — иначе бы 200-квартирная высотка в большом городе уже бы создавала сообщество. Общий язык, религия, культура, даже кровь автоматически тоже не способствуют созданию сообщества. Все эти факторы играют вторичную роль в процессе, но главным остается то, что сообщество основано на взаимном обмене подарками[254].

Возникновение общества и «экономика подарков»

Если сообщество было бы тканью, чем была бы отдельная нить? Или применим другую метафору: если бы сообщество было молекулой, чем был бы один из составляющих ее атомов?

Экономика подарков как искусство эволюционного выживания общества

По мнению антрополога Стэнли Эмброуза из университета штата Иллинойс, практика приношения даров есть самая древняя форма социальной безопасности. «Общественные связи, основанные на приношении даров, могли помочь людям в трудные времена, что было особенно важно во враждебной и непредсказуемой природной среде». Охотники-собиратели из Кении даже сегодня создают такие связи, обмениваясь бусами из скорлупы страусовых яиц — подарками, помогающими обеспечить себе будущие удобства. А возраст этой традиции обмена яичными бусами был установлен, когда доктор Эмброуз обнаружил в Кении в расселине под названием Энкапунэ-Я-Муто остатки мастерской по изготовлению этих бус, где находилось более шестисот фрагментов и готовых изделий, возраст которых превышал 40 тысяч лет!

«Это давало африканцам преимущество над неандертальцами, у которых, возможно, не было такой символической схемы социальной солидарности», — полагают ученые[255].

Если вам нужна коробка гвоздей, вы идете в хозяйственный магазин и покупаете эту коробку. И ни вы, ни продавец хозмага не ожидаете какого-либо дальнейшего взаимообмена хоть чем-то. Продавец не чувствует за собой никаких обязательств, и вы тоже не ждете, что он станет, например, клиентом вашей парикмахерской. Это одна из главных причин, по которой денежный обмен настолько эффективен: каждая операция сама по себе. Но на этом «самом по себе» не было основано ни одного сообщества!

А теперь предположим, что когда вы опять пошли покупать гвозди, го вдруг увидели соседа, сидящего у себя на крыльце. «Куда идешь?» — спрашивает сосед. И вы говорите ему, что за гвоздями, а он отвечает: «О! Я как раз на днях купил шесть коробок. Возьми одну, и все дела».

И он даже деньги у вас брать отказывается.

Давайте разберемся, что произошло.

С чисто материальной точки зрения в обоих случаях вы оказываетесь с гвоздями. Но антрополог, пожалуй, отметит, что во втором случае дело этим не ограничилось. Ведь отныне, когда бы вы ни встретили этого соседа, вы обязательно его поприветствуете. А если однажды в субботу вечером он позвонит вам в дверь и даже не попросит, а просто попечалится, что забыл купить масло, вы с большой охотой поделитесь с ним своим. Короче, подарить коробку гвоздей — значит сделать шаг к созданию сообщества. Купить гвозди — нет.

Коммерческая операция есть закрытая система: гвозди против денег. А подарок, наоборот, система открытая. Акт дарения создает в этой «операции» некий дисбаланс, который предполагает какое-либо продолжение. Сам процесс обмена через подарок создает нечто, чего никогда и никак не может создать денежный обмен: в полотно сообщества вплетается новая нить.

Доказательств того, что акты дарения и факты возникновения сообществ — процесс единый, масса. Их документально фиксировали во всем мире и во все времена.

Несколько примеров

Странно, что мне понадобился антрополог, чтобы заметить связь между подарками и построением сообщества. Сама этимология этого слова, пришедшего из латинского языка — communitas, могла бы и быстрее, и более наглядно показать эту связь, и для этого бы не потребовалось всех этих раскопок и тяжелого труда антропологов. Слово сообщество (communitas) происходит от двух латинских слов: сит (вместе) и munus (подарок), и отсюда соответствующий глагол типеге — давать. Следовательно, communitas (сообщество) означает «давать, дарить что-то друг другу». Еще проще: отдавать даром, бесплатно.

Есть ли что-либо более очевидное?

Я приведу здесь несколько примеров сообществ, где это неписаное правило — а именно, что сообщество создается в результате обмена подарками, — вошло в практику с незапамятных времен. Это:

1) монашеские общины (христианские и буддистские);

2) традиционные общины (Африка, острова Океании, Северная Америка);

3) современное общество (западный мир, Япония и все научные сообщества).

Можете прочитать о них всех, а можете выбрать те, которые вам больше нравятся. Все равно будет подтвержден один и тот же принцип.

Монашеские общины. Бенедикт Анианский в VIII веке н. э. ввел несколько кельтских понятий в раннее христианство и основал орден бенедиктинцев, первую христианскую монашескую организацию на Западе. В ее уставе указано, что communitas создается по мере того, как человек организует обеспечение предметов первой необходимости этих монастырей; монахи должны быть самодостаточными как группа, но полностью зависеть друг от друга. У каждого была своя работа, у аббата и привратника, повара и писца, кузнеца и сыровара. Но каждая работа считалась даром, приносимым в сообщество. А ведь монастыри отлично знали о денежном обмене, так как он регулярно происходил между монастырями и мирянами. Именно поэтому особенно важным представляется то, что устав бенедиктинцев строго запрещает любой денежный обмен между членами монашеского сообщества.

В этом же направлении, но еще дальше пошли нехристианские монашеские сообщества, не имевшие возможности познакомиться с этимологией латинского слова communitas.

Например, согласно буддистскому монашескому кодексу, монахам и монахиням запрещается не только принимать деньги, но даже участвовать в обмене и торговле с мирянами. Эти монахи живут исключительно в хозяйстве подарков. Мирские их почитатели приносят монастырям в дар все материальное, в чем они нуждаются, а монахи несут миру в дар учение. В идеале это тот обмен, который идет от сердца, нечто исключительно добровольное. Прибыль такой экономики зависит не от материальной ценности объекта, а от чистоты сердца дающего или принимающего[256].

Традиционные общества. В начале 50-х годов XX века Лорна Маршалл и ее муж жили в племени бушменов в Южной Африке. На прощание они подарили каждой женщине племени по солидному браслету из раковин каури. Там таких раковин нет — Маршаллы привезли их из Нью-Йорка. Они еще смеялись, представляя, как будут озадачены археологи, если станут в тех местах проводить раскопки.

А когда они вернулись в Южную Африку год спустя, то были просто поражены, не увидев ни одного браслета в том племени. «Они нашлись, — не как целые изделия, но по одной, по две раковины в украшениях, которые носили в других племенах, на самых окраинах тех мест»[257]. За год подарок из раковин каури растекся по более широкому сообществу, словно вода.

Хотя мы часто склонны считать эти «общества подарков» примитивными и относиться к ним снисходительно, некоторые из их ритуалов дарения чрезвычайно сложны и изощренны. В традиционных обществах, называемых также естественными, такие ритуалы дарения относятся к самым важным общественным делам, и сама их сложность свидетельствует о значении, которое им придается.

Например, в племени тикопия, живущем на островах Полинезии, на одной свадьбе предусмотрено не меньше 24 различных видов обмена ритуальными дарами! Этот процесс требует нескольких дней[258].

На другой группе островов архипелага Массим совершенно бесполезные украшения под названием «кула» ходят от одного острова к другому в качестве церемониальных даров. Бусы «сулава», которые носят только женщины, вращаются по островам против часовой стрелки, а мужские браслеты «мвали» — в обратном направлении[259].

У североамериканских индейцев практикуются большие собрания всех соседних племен, на которых празднуют potlatch (буквально — кормить, питать). Там социальный статус человека определяется количеством и качеством подаренного. Мы, цивилизованные люди, считаем знаменитыми тех, кто накопил много денег, или тех, кто носит титул «ваше королевское величество». У племени квакиютль, наоборот, почетные титулы характеризуют щедрость дающего по отношению к людям, например: «Тот, чье добро съели на пирах», или «Тот, у кого добро не задерживается»[260].

Современные общества и научные сообщества. Все, что осталось от наших западных семейных сообществ, до сих пор проявляется в виде рождественских встреч, Дня благодарения и — это вам подтвердит любой продавец в магазине — в виде обмена подарками. Современные свадьбы — ритуал, когда две семьи официально соединяются, чтобы создать одно, еще большее сообщество, до сих пор сопровождается обменом подарками.

Япония — единственная развитая страна, которая борется с тенденциями распада общества. Обычно это приписывают таинственным особенностям японской социальной структуры или души. Однако здесь также применим наш универсальный ключ: обмен подарками. Суть японского обычая Butsu Butsu Kokan — во взаимном обмене подарками. Само название в буквальном переводе означает «обмен вещь-на-вещь». Обмен подарками как основной ритуал, сопровождает почти все проявления японской культуры. Подарками постоянно обмениваются не только внутри семьи, но и с сотрудниками, уважаемыми людьми, старшими по работе и по социальному статусу, да и просто старшими. Люди дарят собственноручно сделанные предметы искусства, культуры, каллиграфические надписи, вручают другие знаки внимания. Причем важна не денежная ценность подарка, а само намерение, качество личного участия.

Даже самое «современное» из всех сообществ — мировое научное — сосуществует по тому же неписаному правилу. В самом деле, ведь ученые, которые отдают свои идеи сообществу, получают признание и высокий статус. И наоборот, те, кто делает это за деньги, или те, кто пишет только учебники (занимается коммерческой деятельностью), признания не получают, их даже могут презирать.

«Одна из причин, почему публикация учебников часто считается недостойной формой научного общения, в том, что автор учебника использует собственность сообщества для своей личной выгоды»[261]. Короче, если вы хотите принадлежать к научному сообществу, вы можете заслужить уважение, но только при том условии, что вы отдадите свои идеи сообществу в виде подарков, т. е. не получая за них денежного вознаграждения.

Немецкая женщина-ученый нашего времени, Альмут Ковальски, даже разработала целую альтернативную теорию, основанную на подарках, чтобы объяснить, как действует физическая реальность. Она утверждает, что все — от атомов до галактик, от растений до органов нашего собственного организма, — абсолютно все участвует в процессе, который она описывает как «настройку и любезное приношение», т. е. как основной механизм обмена. Например, ваши почки настраиваются на то, что нужно остальным органам вашего организма, и «любезно отдают» то, чем они могут принести благо всему организму. На ту же мысль наводит «теория голонов» (кодовых объектов) Кена Уилбера[262].

Как распадается общество

Чтобы понять, почему рухнули основы естественного общества, приходится выдвигать тезис, противоположный тому, который объяснил, что было в основе его возникновения. Общества создавались на базе «экономики подарков». Теперь я предлагаю в качестве общего правила следующий тезис: общества распадаются всякий раз, когда неравноценный денежный обмен подменяет обмен подарками.

Вернемся к примерам построения общества, приведенным выше. На них же можно показать, как рушится общество всякий раз, когда обмен при помощи «обычных» национальных валют заменяет «экономику подарков».

Начнем с самого последнего — научного сообщества.

Доктор Джонатан Кайнд, профессор генетики в MIT: «Раньше одной из главных сил американской биомедицинской науки была свобода обмена материалами, организмами и информацией. Но теперь, когда университеты стремятся заработать на коммерческих возможностях измененной ДНК, если разрешить и узаконить получение прибыли от продажи микроорганизмов и патентование их, они не будут посылать вам свои образцы, ибо не захотят, чтобы знания вышли в общественный сектор. Именно это сейчас и происходит. Люди больше не желают делиться своими колониями бактерий и результатами их изучения, как они делали раньше»[263]. Полотно научного сообщества с одного конца начало разрываться.

С индейцами северо-запада Америки первый значимый контакт осуществил капитан Кук во времена американской революции. Затем к ним двинулись скупщики мехов, а еще позже (в 30-х годах XIX века) Hudson Bay Company (Компания Гудзонова Залива) основала на их землях свое первое отделение. Этих людей интересовали исключительно меха, и потому они оставили индейцев в покое. И, несмотря на это, за десятки лет до того, как в те места прибыли миссионеры с целью изменить языческие традиции аборигенов, некоторые общины начали распадаться, потому что соприкоснулись с коммерческим обменом. Племена, что заменили обмен подарками внутри своего сообщества денежным обменом, исчезли всего лишь через одно поколение.

Этот процесс повторяется по всему миру всякий раз, когда традиционные общества вступают в коммерческие отношения с западным миром. Как только в них проникает денежный обмен, они начинают распадаться. Я видел такое своими глазами в 70-х годах в перуанской сельве, когда некоторые племена стали использовать национальную валюту Перу.

В свете всего сказанного можно сделать вывод, что общество следует рассматривать не как состояние, а как процесс. Если оно не получает подпитки в виде регулярного взаимообмена, то приходит в упадок или исчезает. Поэтому я определяю общество как группу людей, которые уважают подарки друг друга и могут рассчитывать, что их подарки к ним когда-нибудь вернутся тем или иным путем.

Взглянув на странную пандемию распада общества, мы можем заметить, что за исчезновением племен Амазонии, за трансформацией итальянских больших семей в атомарные и за кризисом американских атомарных семей совершенно явно стоит некий общий механизм. К нему легко подобрать один ключ, и тайна всех этих случаев распада перестанет быть тайной: внутри каждой из этих общественных систем когда-то начался неравноценный денежный обмен. (Хотя другие факторы тоже играют свою роль.) Согласно некоторым экономическим теориям, монетаризация всех операций есть главный признак «развития» (прогресса), так как с нею все эти операции можно вместить в рамки национальной системы статистики. Неудивительно, что процесс загнивания общества наиболее сильно выражен в наиболее развитых странах!

Как говорила Хэзел Хендерсон: «Если вы хотите, чтобы мама приготовила вам завтрак, идите в Макдональдс — там она вам его и подаст». В обществе, где вам приходится платить своему сыну за то, чтобы он подстриг ваш газон, распад атомарной семьи идет полным ходом. Когда вы решаете поместить дедушку в дом престарелых, это не просто исчезновение расширенной семьи, — вам еще придется платить, чтобы за этим дедушкой там присматривали.

…В недавно проводившемся опросе: чего больше всего хочет население Америки? — желание «перестроить общество и отношения с соседями» получило наивысший рейтинг у 86 % населения[264]. Это единственное желание, против которого не возражает никто, ни религиозный консерватор, ни сторонник секты Нью-эйдж со звездным блеском в глазах, ни твердолобый республиканец, ни мягкосердечный либерал, ни послевоенное поколение, ни поколение next.

Но как в современном мире можно перестроить общество?

ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ СТРОЯТ ОБЩЕСТВО

Дополнительные валюты и экономическая теория

Экономическая теория утверждает, что нет никаких оснований для беспокойства по поводу того, что наряду с национальными используются дополнительные валюты. А на практике, как показано и здесь, и в предыдущей главе, никто никого не заставлял их использовать. Факт в том, что люди по всему миру сами создают свои собственные деньги и используют их параллельно с обычной валютой. «Факт достоин большего уважения, чем лорд-мэр Лондона», как гласит одна английская поговорка.

Почему же люди столь постоянно возвращаются к деньгам равноценного обмена? Некоторые ортодоксальные теоретики от экономики пытались объяснить этот феномен стремлением уклониться от налогов. В самом деле, если любая нетрадиционная форма дохода позволяет людям уходить от налогов, она будет процветать — это логично. Например, менеджеры в Европе предпочитают оплату льготами, такими, как автомобиль за счет фирмы и бесплатные турпоездки вместо более высокого жалованья, — только из-за преимуществ при уплате налогов.

Однако феномен популярности дополнительных валют нельзя объяснить так просто. Доказательством является одна из наиболее распространенных дополнительных валют — LETS (о ней было рассказано в предыдущей главе), в которой все операции заносятся в компьютер. При этой системе налоговым органам очень легко обнаружить и обложить налогом все что угодно. Сделать это даже легче по сравнению со многими случаями, когда используют обычную национальную валюту.

А сами участники этой системы объясняют свою любовь к LETS при всех неудобствах параллельного использования двух валют тем, что она помогает им решать проблемы сообщества способом, на который обычная валюта не была рассчитана и вообще оказалась непригодной для практического решения таких проблем. Они отмечают, что когда стали использовать хорошо продуманную дополнительную денежную систему, то почувствовали возрождение сообщества.

Мы только что усвоили общее правило: когда приходят деньги, общество распадается. Однако это оказывается верным только в случаях, когда вводятся валюты, провоцирующие конкуренцию, такие, например, как наша официальная валюта. Использование же валюты других типов может дать совершенно противоположный эффект — построение общества.

И это не теория, а реальная жизнь. Мы рассмотрим эксперименты, ведущиеся в целом ряде стран в некоторых случаях десятилетиями. Здесь теория идет позади практики (см. текст в рамке).

Есть, на самом деле есть такие деньги, которые помогают людям действовать на началах взаимности, и они более совместимы с экономикой подарков, нежели наша национальная валюта. Практика доказала, что такие деньги строят общество, вместо того чтобы его разрушать.

Что это за деньги?

Сказка о волшебном сундуке

Сказка для моего семилетнего крестника проиллюстрирует саму концепцию, что лежит за всеми этими деньгами.

Волшебный сундук (сказка для Камира)

В древние-древние времена — хотя, пожалуй, лучше сказать, в безвременье (что более соответствует сказке) — в далекой-далекой стране была одна маленькая-маленькая деревня.

Деревня эта знавала и лучшие дни. А сейчас многие дома, общественные здания и сады стали превращаться в руины. Тротуары были раздолбаны, а детская площадка для игр завалена сломанными игрушками. Даже огромные дубы, что стояли вдоль улиц, и те начинали раньше срока желтеть от недостатка заботы и внимания.

Мэр, а он был энергичным человеком, решил, что надо что-то делать. Он собрал всех взрослых, живших в деревушке, и спросил:

— Что происходит? Почему все разваливается?

Взрослые, как это у них принято, покричали, поспорили между собой, а потом объявили:

— Мы поняли, в чем проблема. Ни у кого больше нет времени. Времени просто нет.

Мэр отреагировал немедленно:

— Это очень серьезно. Времени больше нет. Надо что-то делать.

И он вывесил на большой доске, где люди помещали объявления вроде «потерялся котенок», огромный плакат. На нем было написано: «Разыскивается время в любой форме. Тому, кто принесет его мэру, гарантируется вознаграждение».

Шли дни. А времени мэру никто не нес. Несколько недель спустя группка детей играла в прятки в развалинах на краю деревни. И один из ребятишек, прячась в темном, заброшенном подвале, споткнулся об огромный каменный сундук. А на крышке было высечено пять букв: «Время».

Мальчик так разволновался, что забыл про игру и позвал всех остальных детей посмотреть на сундук. Им потребовалось много сил, чтобы поднять его и дотащить до центра деревни. Тут же разлетелся слух, что нашли какой-то волшебный сундук, и все жители сбежались, чтобы на него посмотреть. А потом пришел и сам мэр. Среди напряженного молчания он приподнял крышку.

Но сундук был… совершенно пустым. Ох, какой глубокий вздох разочарования пронесся по толпе! А мэр просто рассвирепел и даже обвинил детей в том, что они подшутили над ним, выставив дураком в присутствии всего населения.

Все разошлись по домам, а сундук так посреди двора и остался.

Шли недели. И вот однажды один мальчик, что играл рядом с сундуком, заметил, что у него на боку есть крошечная табличка. Она была покрыта грязью — и ее раньше не замечали. Ему удалось отчистить табличку, и он обнаружил там древние буквы, которых не мог прочитать. Тогда он подумал: «Покажу-ка я это моей учительнице. Может быть, она поймет этот текст».

И вот мальчик позвал учительницу, и она очень медленно, но верно расшифровала те странные слова. Там говорилось: «Любой, кто согласится, найдет здесь время для всего, что только ему нужно».

Тогда они вместе еще раз внимательно осмотрели сундук, но ничего не нашли. Текст не представлял никакого смысла! Что это такое: «Любой, кто согласится, найдет здесь время для всего, что только ему нужно»? Думали они, думали — и уже были готовы бросить это занятие и просто сидели у сундука. И вдруг мальчик спросил, не могла бы учительница научить его читать такие древние тексты. Та подумала и сказала: «Ну если ты в самом деле интересуешься древними текстами, я, пожалуй, научу тебя».

И тогда мальчик протянул свою руку над сундуком, а учительница — свою, и получилось так, что они пожали друг другу руки над этим сундуком. «Я научу тебя, — сказала учительница, — но ты за это должен помочь кому-нибудь еще в деревне». И вдруг им послышался странный шорох в сундуке. Учительница подняла крышку, а там были деньги.

Тут они сразу поняли смысл древнего текста. «Любой, кто согласится» значило, что если двое заключат друг с другом соглашение и пожмут руки над сундуком, то он создаст деньги, необходимые для его выполнения. Когда люди соглашаются отдать сколько-то времени, это создает деньги, а за деньги люди находят время. Время — деньги, деньги — время…

Учительницу это взволновало. Она пошла к мэру и все ему объяснила, и вместе они позвали людей и сказали им, как использовать волшебный сундук. Вот так в той деревне и нашлось время, чтобы сделать все, что было нужно. По сути, они тратили время друг для друга.

Сказки зачастую оборачиваются чистой правдой! И чтобы увидеть, как фантазия превращается в жизненный опыт, не будем вдаваться в теорию, а просто вернемся к реальной жизни.

Рассмотрим шесть случаев применения концепции волшебного сундука. Сначала — как это применяется в США, затем — в Бразилии, Швейцарии и Японии. Каждый случай отличается своеобразием подхода к реализации концепции. Из каждого вы узнаете что-то совершенно новое, отличное от других, но вы также сможете постичь основную суть концепции, выбрав из этих шести примеров только тот, который вам покажется наиболее интригующим. Вот эти шесть примеров:

•   Time Dollars, или «время — деньги», система, изобретенная одним выдающимся юристом из Вашингтона и применяемая теперь в сотнях разных сообществ в США, в 30 разных штатах, для решения местных проблем при помощи местной инициативы.

•   Ithaca Hours, бумажная валюта, выпущенная общественным активистом в небольшом университетском городке Итака, штат Нью-Йорк. Итака — это сообщество со сравнительно низким уровнем дохода. Население ее насчитывает около 27 тысяч жителей. Подобные типы бумажных валют теперь введены в действие в 39 разных сообществах США.

•   Pen Exchange, показывающий, как дополнительная бумажная валюта помогла построить сообщество в Такома-Парке, штат Мэриленд, богатом пригороде Вашингтона.

•   Дополнительные деньги введены мэром города Куритибе, центра одной бразильской провинции с 2–3 миллионами населения, сроком на 25 лет, подняли город из третьего мира до стандартов развитых стран менее чем за одно поколение. В 1992 году ООН назвал Куритибу самым экологичным городом планеты. А ее мэр стал признанным героем нации.

•   Специальная «валюта здравоохранения», введенная в Японии на государственном уровне, нашла успешное применение. Она позволяет улучшать качество здравоохранения без каких-либо затрат со стороны правительства.

•   Тлалок — популярная мексиканская местная валюта, являющаяся еще одной версией дополнительной валюты низких технологий. Для использования этой валюты не нужен доступ ни к компьютеру, ни даже к телефону.

Глава завершится двумя примерами высокотехнологичных интегрированных систем платежей, позволяющих производить платежи как в национальной, так и дополнительной валюте за одну операцию. Это пример будущего дополнительных валют. В случае с Minneapolis Commonweal Inc успех достигается использованием двухвалютных смарт-карт. Во втором случае предполагается использование сети Интернет.

Time Dollars

Эдгар С. Кан, профессор Юридической школы округа Колумбия и изобретатель «время-долларов», сделал то же самое, что учительница в сказке про волшебный сундук. Результаты оказались ошеломляющими.

Концепцию «время-долларов» он разработал в 1986 году. Первоначально она предназначалась для домов престарелых во Флориде, школьного округа в Чикаго и одного социального проекта в Вашингтоне (округ Колумбия). Теперь их используют в сотнях случаев, главным образом в США. Одним из плюсов этих денег является то, что налоговая служба США объявила: Time Dollars не облагаются налогом. Я даже в своей сказке не осмелился так далеко зайти!

Системе Time Dollars свойственна изящная простота. Вот как она работает…

У Джо плохое зрение, и он не может больше водить машину. Но вот ему понадобилась какая-то особая пара новых тапочек на другом конце города. Джулия соглашается потратить час, чтобы их привезти. Она проставляет себе один час по кредиту (ибо она заработала доход), а Джо — по дебету (у него расход) на доске около офиса управляющего системой.

Джулия потратила свой кредит на печенье, которое испекла ее соседка, а Джо отработал задолженность, ухаживая за общественным огородом.

Если бы Джо в ответ на заботу о нем Джулии потратил один час, работая в ее же саду, это было бы простым бартером. Однако то, что Джо может поработать на другого члена сообщества, чтобы ликвидировать свой дебет по Time Dollars, и то, что Джулия может использовать свой кредит, чтобы купить печенье у Джейн, позволяет осуществлять обмен Time Dollars гораздо проще, чем бартер.

Джо и Джулии, равно как и любым другим членам этого сообщества, не нужно, чтобы «ресурсы были равны потребностям».

Вот по этой причине «время-доллары» являются настоящими деньгами в том понимании, какое мы дали раньше: это соглашение внутри сообщества использовать что-либо (в нашем случае часы услуг) как средство обмена. Другими словами, Джо и Джулия создали деньги. Буквально, как только они согласились на такую операцию, тут же, как в сказке про волшебный сундук, образовались деньги. Вот так это просто.

Расходы по введению этой системы в действие практически нулевые. Для небольших сообществ достаточно доски или листа бумаги. Для больших можно бесплатно скачать из сети программу Timekeeper (www.timedollar.org). Имена участников сопровождают маленькие плюсы и минусы — программа автоматически расширяется и фиксирует, каково количество участников, каков баланс каждого в часах. Здесь нет проблем с инфляцией: больше чем 24 часа в сутки времени создать нельзя, а для обмена в любом случае используется лишь малая часть суток.

Всякий раз, когда кто-то получает кредит, кто-то автоматически создает себе дебет. Поэтому сумма всех Time Dollars в системе равна нулю в любой момент времени. И при этом Джо получает свои тапочки, Джулия — свое печенье, общество — вскопанный огород. Все работали, а на зарплату не потрачено ни одного доллара.

Что важно: обмен товарами и услугами — только верхушка айсберга. Был проведен сравнительный анализ домов престарелых: сравнивали те, где использовали «время-доллары», и те, где их не было[265]. Выяснилось, что использование этих денег связывает группу. Люди здороваются друг с другом. Когда у кого-то день рождения, организуют вечеринку для всего дома. Люди ухаживают друг за другом! Раз в неделю устраивается обед, куда каждый приносит что может (чем богаты, тем и рады). Они разбили общественный сад-огород. Короче говоря, создалось сообщество.

Простое средство фиксации заботы друг о друге изменило многое. Люди знают, что их внимание к окружающим не останется без ответа. Они чувствуют, что их ценят. Так мало того: появился еще один неожиданный побочный эффект. Люди стали здоровее!

Страховая компания Elderplan (Бруклин, штат Нью-Йорк) решила принимать 25 % платежей (страховых премий) по программам здравоохранения пожилых людей в Time Dollars. Она даже создала собственный «банк заботы», Care Bank, в котором 125 участников записывают в среднем по 800 часов услуг. Начиналось это как служба бытового ремонта, при помощи которой потенциальные проблемы ликвидировались до того, как они перерастали в аварию. В «банке заботы» в ходу такой лозунг: «Сломанная вешалка для полотенец — это перелом бедра, который вот-вот случится»[266]. Для страховой компании это продуманный маркетинг. Однако Elderplan предприняла эту необычную инициативу, потому что заметила, что у пожилых людей, пользовавшихся системой Time Dollars, было меньше проблем со здоровьем, а потому и для страховой компании забота об их здоровье становилась менее дорогостоящей. Кто-нибудь задумывался, что в мире, где пожилые составляют все большую часть общества, расходы на здравоохранение могут обанкротить целые страны?

Когда время — деньги

(New York Times. 1993 January 9.)

Эдгар С. Кан

Вашингтон

Есть такой вид денег, которым не грозит инфляция, экономический спад, налоги и правительственный секвестр бюджета. Это Time Dollars, и они, подобно валюте, уравновешивают спрос и предложение. Но Time Dollars — это кредит услуг, которыми вознаграждаются люди, это покупка и одновременно утверждение своей самоценности через помощь другим. Вот как это работает.

Дэйзи Александр живет в комплексе для пожилых людей, что через улицу от школы начальной подготовки. И ей нужна трость, чтобы ходить. Каждый раз, когда она тратит час времени, обучая детей в детском саду, она зарабатывает Time Dollars. Затем она может использовать Time Dollars, чтобы получить какую-то помощь. В свою очередь человек, который ходит вместо нее по магазинам, тоже зарабатывает Time Dollars, которые он может потратить на какие-то другие услуги. Time Dollars миссис Александр кладется на счет в соответствующем банке, который управляется консорциумом добровольцев; банк кредитует ее счет и регулярно высылает ей данные о его состоянии…

В Майами центр дневного патроната укомплектован почти полностью добровольцами, участвующими в системе Time Dollars; там только один оплачиваемый профессионал. Добровольцы, главным образом бабушки, дают детям любовь, обучение и внимание, на которое у работающих родителей нет времени. Родители платят за дневной патронат как Time Dollars, так и настоящими деньгами.

В следующем месяце люди, чьи дома были повреждены ураганом Эндрю, смогут обратиться за двойной ссудой на их починку: настоящими деньгами на покупку материалов и Time Dollars на оплату труда. Американская федерация труда и Конгресс промышленных организаций (AFL–CIO) предоставит квалифицированных мастеров и обучит добровольцев.

В Вашингтоне больничная программа позволяет людям обменивать два Time Dollars и 13 настоящих долларов на бакалейные товары стоимостью 30 настоящих долларов. А в Эль-Пасо, штат Техас, поликлиника позволяет пациентам оплачивать часть их счетов Time Dollars. Они их зарабатывают, участвуя в программе помощи беременным девушкам-подросткам, программе «питание и диабет» и в работе транспортной службы, помогая людям добраться до клиники.

Вполне можно превратить муниципальные жилые комплексы в спокойное и безопасное для жизни место, сделав так, чтобы жители платили за обслуживание Time Dollars, которые бы они зарабатывали, улучшая свои дома и помогая друг другу. ВИЧ-инфицированные могли бы зарабатывать Time Dollars, помогая больным СПИДом, запасая эту «валюту» на то время, когда им самим понадобится помощь.

Состоятельные добровольцы могли бы стать филантропами, отдавая свои Time Dollars калекам и инвалидам. Студенты колледжа могли бы оплачивать часть своего обучения службой обществу. Начинать какой-либо проект было бы много проще, если бы среди участников были добровольцы системы Time Dollars.

У нас есть две экономики: рыночная экономика и домашнее хозяйство. Рыночная экономика может переживать неприятности, однако истинным источником многих наших проблем является разрушенная семейная экономика. Мы живем друг с другом по соседству, но словно чужие. Time Dollars позволяют объединить соседей в сообщество.

Мы, особенно в период экономического спада, начинаем забывать, что настоящее богатство общества — это не деньги. Наша зацикленность на дефиците бюджета и сокращении расходов оставляет нам небольшой выбор, но укрепляет равнодушие к человеческим страданиям. Time Dollars дают возможность найти выход из этого казалось бы безвыходного положения.

По состоянию на июль 1997 года в США более чем в двухстах городских микрорайонах и программах социальной помощи была введена система Time Dollars.