Окно возможностей

Окно возможностей

Тем, кто внимательно следил за развитием российской экономики и хорошо помнил трудности, с которыми приходилось сталкиваться в прошлом, казалось очевидным, что новому правительству нельзя терять ни минуты. С точки зрения МВФ и поддерживавших российские реформы западных правительств, чуть ли не главный урок беспокойной истории 1990-х годов заключался в том, что политическая воля может исчезнуть в любой момент и что поэтому любым благоприятным моментом нужно пользоваться без промедления. Новое российское правительство приступало к работе в относительно благополучных внешних экономических условиях; внутри страны по-прежнему положительно сказывались выгодный курс рубля и высокие цены на нефть. Можно было также рассчитывать на обычный для любого нового правительства «медовый месяц» в отношениях с законодателями. В общем, случай провести непростые и масштабные реформы представился правительству не надолго – именно в этом смысле формулировал свои рекомендации на апрельской встрече с Путиным Фишер, и об этом же говорил Одлинг-Сми на состоявшейся 19 мая встрече с Касьяновым и другими членами нового правительства.

Новые российские власти на это давление, оказываемое на них из добрых побуждений, но «со стороны», ответили вежливым, но решительным отпором. Вне всякого сомнения, при таких благоприятных внешних условиях российские власти имели время остановиться и подумать над новыми подходами. Тем более, что поступления в бюджет постоянно увеличивались, а бюджет на текущий год был принят очень жесткий. И действительно, после многочисленных консультаций с большим числом специалистов Греф и его коллеги сформулировали первую за всю историю постсоветской России экономическую стратегию «отечественного производства» (вклад иностранцев в ее разработку был очень ограниченным) [235] .

Путин повторил то же, что говорил Фишеру и будучи премьер-министром: нужно учиться на ошибках, допущенных при проведении реформ предыдущими правительствами. Он выступил за последовательный подход, поскольку считал, что такой подход дает больше шансов на успех. Фишер пытался убедить его, что следует воспользоваться «медовым месяцем» и еще до ухода Думы на летние каникулы в конце июня провести – а скорее даже решительно протолкнуть – наиболее важные законопроекты, причем единым пакетом. Путин в ответ, на удивление откровенно, высказал свой взгляд на то, как в России осуществляется политический процесс.

Он отметил, что, к сожалению, репутация у правительства и у парламента в целом в стране отнюдь не лучшая. Если при этом начать давить на Думу, то ее репутацию это никак не улучшит, да и вряд ли поможет привлечь на следующие выборы более подходящих кандидатов, от которых будет зависеть будущее российской демократии. В качестве вновь избранного президента он не хотел бы, чтобы одним из его первых шагов в новом качестве стало выкручивание рук депутатам и формирование отношения к Думе как к послушной голосовательной машине. А если учесть широко распространенное на Западе скептическое отношение к намерениям его администрации, то можно смело предположить, что многие западные критики предлагаемый МВФ подход выдадут за пример, подтверждающий их правоту.

Фишер и его коллеги оценили проницательность замечаний президента, но все же остались при том мнении, что рассчитывать на сохранение благоприятной внешней конъюнктуры на протяжении целого ряда лет крайне рискованно; опыт показывал, что лучше на это не рассчитывать. Хотя сегодня мы, конечно, знаем, что в течение всего последнего десятилетия благоприятные внешние условия не просто сохранились, а существенно улучшились.

Немного позднее, в августе, у нас состоялась беседа с руководителем администрации президента Александром Волошиным, во время которой новая расстановка приоритетов была подтверждена в более практическом ракурсе. Конкретно разговор шел о том, что в банковском секторе, очевидно, имеются серьезные проблемы, способные пагубно сказаться на перспективах экономической активности, и задавался вопрос, почему же в таком случае реформа этого сектора не является одним из главных приоритетов проводимой правительством политики.

Волошин терпеливо объяснил, что все, начиная с самого Путина и включая Геращенко, прекрасно понимали, в чем состоят проблемы и что требуется предпринять. Так что все эти навязчивые советы иностранцев по большей части излишни.

Далее Волошин отметил, что на данный момент росту способствовали увеличение производительности труда и развитие бизнеса за счет собственных средств предприятий. Но при этом понятно, что в дальнейшем России потребуется, как и другим странам, наладить финансирование инвестиций за счет перераспределения внутренних сбережений через банковскую систему и финансовые рынки – с этим никто не спорит. Вопрос только в том, когда именно браться за это дело.

В нынешней ситуации, объяснял Волошин, неоправданно было бы тратить на эти цели значительный политический капитал, поскольку курс рубля и так стабилен, валютные резервы увеличивались, инфляция замедлялась и личные сбережения граждан таким образом были (наконец-то) защищены. Поэтому на данный момент президент считал главным для себя решение ряда серьезных проблем, связанных с военной реформой, с регионами и с судебной системой. Волошин предположил, что ни один лидер «Большой семерки» не станет всерьез утверждать, будто эти вопросы не являются действительно первостепенными, предопределяющими все остальное. Наконец, он сказал, что дело президента заниматься вопросами функционирования государства, а экономикой должно заниматься правительство. И именно с таким пониманием Путин намеревался осуществлять свое руководство.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.