На переднем крае: совершенствование торгового мастерства

На переднем крае: совершенствование торгового мастерства

Обзор научных исследований убеждает меня, что наибольший прогресс в психологии трейдинга будет достигнут не в психотерапии, а в сфере познания. Недавние открытия в области когнитивной неврологии говорят о том, что познание – как эмоциональное изменение – при надлежащих условиях может быть ускорено. Это имеет большое значение для обучения и развития трейдеров.

Исследовавшие неявное обучение Артур Ребер и Аксель Клеереманс указывают, что люди приобретают такие сложные навыки, как устная речь, прежде, чем становятся способны выразить словами правила устной речи. Их знание является подразумеваемым или неявным и находится на уровне ниже явной вербализации. Ряд интересных экспериментов, в которых использовалась искусственная грамматика – последовательности букв, объединенные наборами правил, – указывает, что такое неявное обучение отнюдь не необычно.

Представим, что я изобрел искусственную грамматику по модели UFMAG. Я буду показывать участникам эксперимента эти пять букв одну за другой. Каждый раз, когда покажу букву U, она будет сопровождаться буквой F. Каждый раз, когда покажу A, следующей будет G и т. д. Довольно просто создавать грамматики разной сложности, изменяя количество букв и правила, регулирующие порядок появления букв.

Суть эксперимента в том, что подопытным не сообщают правила грамматики. Сначала, на этапе накопления, им показывают последовательности букв, выстроенных грамматически верно или неверно (т. е. следующих или не следующих правилам). Затем, на этапе тестирования, участников просят определить, правильно ли грамматически сформированы представленные последовательности букв. Подопытных поправляют, когда они понимают последовательность неверно, но им не сообщают, почему они были неправы. Затем быстро переходят к следующему пункту. Это повторяется много-много раз.

Со временем участники начинают очень ловко определять грамматическую корректность последовательностей букв. Они, по всей видимости, понимают модель, лежащую в основе грамматики. Если, однако, попросить участников объяснить причины, позволяющие им определять грамматическую правильность последовательностей, они не могут выразить эти правила словами. Более того, часто настаивают, что модели были случайны и что они просто хорошо угадывали. Их знание неявное в том смысле, что они знают нечто, но не обязательно знают, что они это знают.

В своей книге «Неявное обучение и подразумеваемое знание» (Implicit Learning and Tacit Knowledge) Артур Ребер указал, что подопытные способны изучать очень сложную грамматику даже в условиях помех. Например, в одной серии исследований участников попросили предсказать появление события – вспышки света. Появление события в любом опыте N, однако, зависело от того, что происходило во время опыта N – j, где j в различных опытах могла изменяться от единицы и до семи. Удивительно, но через некоторое время участники смогли предсказывать появление события, основываясь на том, что случилось много опытов назад, – и снова не будучи в состоянии объяснить словами обоснование своих предсказаний. Кроме того, когда был добавлен элемент помех на этапе накопления, в котором некий меняющийся процент элементов, представленных участникам, был получен случайным выбором, неявное обучение продолжало происходить.

Очевидно, что участники исследований неявного обучения запоминают сложные модели – модели слишком сложные, отмечает Ребер, чтобы их можно было освоить за день. В одном исследовании участники учились предсказывать уровень производства сахарного завода, исходя из основного правила: производство = 2w – (p + n), где w – количество рабочих завода; p – объем продукции, выпущенной во время предыдущего опыта; а n – фактор помех. Ребер утверждал, что знание, приобретенное неявно, влияет на результаты, которые можно объяснять сознательным знанием.

Какова природа этого подразумеваемого знания? Факты свидетельствуют, что участники исследований неявного обучения приобретают знание статистических закономерностей в данных. Ребер отмечал, что если события Е1 и E2 происходят с вероятностью 0,80 и 0,20 соответственно, то предположения участников в отношении вероятности происхождения событий со временем приблизятся к 0,80 и 0,20. Это не значит, что участники когда-либо поймут истинные правила грамматики или производства сахара. Скорее они выстраивают неявные представления о вероятности событий, предопределяемых этими правилами.

Путь к неявному обучению обеспечивают большое количество опытов (как правило, до тысячи и более), быстрая и точная обратная связь, высокая степень внимания и концентрации со стороны участников. Если, например, участников во время опытов по неявному обучению будут отвлекать другими задачами, то качество и количество знаний значительно понизятся.

Клеереманс предположил, что люди во время этих исследований обрабатывают информацию во многом так же, как обрабатывает данные нейронная сеть. Они устанавливают связи между событиями, основываясь на статистических закономерностях. Когда эти связи становятся достаточно сильны, они достигают порога понимания и становятся явными. Следовательно, знания людей существуют в континууме от полностью неявного до полностью явного со множеством промежуточных градаций. Это создает условия для потенциальных конфликтов между знаниями людей – их вербальным явным пониманием – и их чувствами. Именно это Ребер установил в своих исследованиях. Когда участникам сообщают правила, лежащие в основе опытов, или когда их просят найти правила, и правила эти относительно просты, то явное мышление, похоже, улучшает результаты в экспериментах по неявному обучению. Но когда правила настолько сложны, что участники не могут разобраться в них сами, то попытки найти явные правила фактически ухудшают результаты. Получается, что неявное кодирование информации в этих исследованиях относительно независимо от привычных явных процессов обучения.

Обобщая эти исследования в книге «Неявное обучение и подразумеваемое знание», Ребер приходит к выводу, что участники могут научиться использовать в полностью нерефлексивной манере сложные структурные отношения в представленных данных. Думаю, что трейдеры приобретают мастерство на рынках примерно таким же образом. Они погружаются в сложные шумящие раздражители (данные рынка) и постепенно накапливают информацию о закономерностях среди этих раздражителей. Достигнув очень глубокого погружения – задолго до того, как они смогут выразить словами свои знания о рынках, – трейдеры приобретают ощущение того, когда рынки могут вырасти, а когда упасть. И только потом, когда модели осваиваются до автоматизма, их удается выразить словами и сформулировать в виде явных правил и систем торговли.

Если это действительно так, то ключом к развитию торгового мастерства может быть степень погружения при подходе к рынкам. В течение многих лет день за днем наблюдая за рынками и тщательно изучая размещенные сделки, трейдеры могут усваивать правила рынков так же, как дети усваивают правила устной речи. Насколько трейдеры относятся к трейдингу как к своей второй работе и/или недостаточно погружаются в модели рынков в реальном времени, настолько же страдает эффективность их обучения.

Отсутствие погружения может также помочь объяснить, почему так много людей пробуют заниматься трейдингом и почему столь немногим фактически удается зарабатывать этим себе на жизнь. Все очень просто – новички не могут дотерпеть до конца обучения. Если неявное изучение поведенческих моделей рынка требует тысяч опытов (как это было с участниками исследований Ребера и Клеереманса), то нужно быть очень преданным делу учеником – и, вероятно, с кучей денег в карманах, – чтобы пережить неизбежные огорчения периода обучения. Кроме того, трейдеры не всегда торгуют с частотой достаточной, чтобы приобрести опыт, необходимый для усвоения моделей рынка. Если трейдер размещает только два ордера в день, ему потребуется более двух лет торговли, чтобы достигнуть количества опытов, проведенных в исследовании неявного обучения. Однако и этого может быть недостаточно, чтобы приобрести все нужные неявные знания.

Опыты в типичном исследовании неявного обучения расположены очень близко, чтобы воспрепятствовать вмешательству явных мыслей и эмоций. У трейдера, который торгует только два раза в день, будет огромное количество возможностей для такого вмешательства. Было бы удивительно, если бы так сильно отдаленные друг от друга опыты смогли собрать знания, необходимые для экспертного понимания рынка. Большинство трейдеров могут быть не в состоянии постичь закономерности рынка не из-за своих эмоциональных трудностей или пораженческих тенденций, а просто из-за недостаточного присутствия на рынках.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.