4. Вероятность события

4. Вероятность события

Вероятность события означает: относительно конкретного события мы знаем ряд факторов, которые определяют его исход, но существуют и другие определяющие факторы, о которых мы не знаем ничего.

Вероятность события не имеет ничего общего с вероятностью класса, кроме неполноты нашего знания. Во всех остальных отношениях они абсолютно различны.

Конечно, во многих случаях люди пытаются предсказать конкретное будущее событие на основе своего знания о поведении класса. Врач может определить шансы на полное выздоровление своего пациента, если знает, что 70% пораженных этим заболеванием выздоравливают. Если он выразит свою оценку корректно, то не скажет ничего, кроме того, что вероятность выздоровления равна 0,7, т.е., что из десяти пациентов в среднем не более трех умирают. Все подобные предсказания о внешних событиях, т.е. событиях в области естественных наук, носят аналогичный характер. В сущности они высказывают не прогнозы по поводу исхода рассматриваемого случая, а утверждения о частоте разных возможных исходов. Они основываются или на статистической информации, или просто на грубой оценке частоты, полученной из нестатистического опыта.

Что касается этого типа утверждений о возможности, то здесь мы не сталкиваемся с вероятностью события. Фактически мы не знаем о рассматриваемом случае ничего, за исключением того, что это пример из класса, поведение которого мы знаем или считаем, что знаем.

Хирург говорит пациенту, раздумывающему над тем, чтобы лечь на операцию, что 30 человек из 100, подвергнувшихся такой операции, умирают. Если пациент спрашивает, умерло ли уже 30 человек из очередной сотни, то он не понимает смысла утверждения врача. Он становится жертвой ошибки, известной как ошибка игрока. Подобно игроку в рулетку, который после последовательного выпадения десяти красных делает вывод, что вероятность того, что следующим выпадет черное, стала больше, чем было до этого, он путает вероятность события с вероятностью класса.

Все медицинские прогнозы, основанные на общепсихологическом знании, имеют дело с вероятностью класса. На основе своего общего медицинского опыта врач, услышав о человеке, пораженном определенной болезнью, может сказать: Его шансы на выздоровление 7 к 3. Если врач сам лечит пациента, у него может быть иное мнение. Пациент молодой, крепкий мужчина; до того, как он заболел, у него было хорошее здоровье. В таком случае, может решить врач, коэффициент смертности ниже; шансы этого пациента не 7:3, а 9:1. Логический подход остается таким же, хотя может базироваться не на статистических данных, а на более или менее точном обобщении опыта врача в лечении аналогичных больных. В любом случае врачу известно лишь поведение класса. В нашем примере класс это класс молодых, крепких мужчин, пораженных данной болезнью.

Вероятность события является специфической особенностью изучения человеческой деятельности. Любые ссылки на частоту здесь неуместны, так как наши утверждения всегда касаются уникальных событий, которые как таковые, т.е. относительно рассматриваемой проблемы, не являются членами никакого класса. Мы можем образовать класс Президентские выборы в Америке. Концепция этого класса может оказаться полезной и даже необходимой для разного рода рассуждений, например для трактовки проблемы с точки зрения конституции. Но если мы имеем дело с выборами 1944 г. или до выборов с их будущим исходом, или после выборов с анализом факторов, определивших результат, мы взялись за отдельное, уникальное и неповторимое событие. Это событие отличается собственными уникальными качествами, оно составляет класс сам по себе. Все признаки, которые позволяют отнести его к какому-либо классу, не имеют отношения к рассматриваемой проблеме.

Завтра состоится встреча двух футбольных команд, Голубых и Желтых. В прошлом Голубые всегда побеждали Желтых. Это знание не является знанием о классе событий. Если бы мы рассматривали его в этом качестве, то должны были бы сделать вывод, что Голубые всегда побеждают, а Желтые всегда проигрывают. И нам не придется сомневаться в исходе встречи. Мы будем определенно знать, что Голубые снова выиграют. Достаточно того, что мы считаем наши прогнозы по поводу результатов завтрашней игры всего лишь вероятными, чтобы показать, что не думаем таким образом.

С другой стороны, мы считаем, что победы Голубых в прошлом все же имеют значение для исхода завтрашней игры. Прогноз повторения успеха Голубых мы считаем более предпочтительным. Если бы от нас потребовалось корректное доказательство в соответствии с рассуждениями, свойственными вероятности класса, то мы бы не придали этому факту никакого значения. Если бы мы поддались ошибке игрока, то, наоборот, доказывали бы, что завтрашняя игра приведет к успеху Желтых.

Если мы поставим деньги на возможность победы одной из команд, юристы квалифицируют наше действие как пари. Если подразумевалась бы вероятность класса, то они назвали бы это азартной игрой.

Все, что заключено в термине вероятность, но находится вне сферы вероятности класса, относится к специфическому способу рассуждения, связанному с трактовкой исторической уникальности и индивидуальности, специфическому пониманию исторических наук.

Понимание всегда основано на неполном знании. Мы можем считать, что нам известны мотивы действующих людей, цели, к которым они стремятся, и средства, которые они планируют применить для достижения этих целей. У нас есть определенное мнение относительно результатов, ожидаемых от действия этих факторов. Но этого знания недостаточно. Мы не можем заранее исключить возможности ошибки в оценке их влияния или того, что мы не учли некоторые факторы, чье вмешательство мы не предусмотрели вовсе или учли неверно. Азартная игра, инженерный подход и спекуляция три способа отношения к будущему.

Игрок не знает ничего о событии, от которого зависит исход его ставки. Все, что ему известно, это частота благоприятных исходов в серии подобных событий, знание, бесполезное для его предприятия. Он полагается на удачу, это и есть весь его план.

Сама жизнь подвержена многим рискам. В любой момент ее подстерегают гибельные случайности, которые не поддаются контролю или по крайней мере недостаточно управляемы. Любой человек ставит на удачу. Он рассчитывает не быть убитым молнией или ужаленным гадюкой. В самой человеческой жизни есть элемент азартной игры. С помощью страхования человек может устранить некоторые материальные последствия подобных катастроф и несчастных случаев. При этом он делает ставку на противоположные возможности. Для страхующегося страхование является азартной игрой. Его взнос будет истрачен зря, если катастрофа не случится[В страховании жизни потраченная напрасно ставка застрахованного лица состоит только из разницы между суммой страхового взноса и суммой, которую он мог накопить, если бы сделал сбережение.]. По отношению к неуправляемым природным событиям человек всегда находится в положении игрока.

С другой стороны, инженеру известно все, что необходимо для технологически удовлетворительного решения своей проблемы проектирования машины. Остатки неопределенности, не поддающиеся урегулированию, он старается исключить, создавая запас прочности. Инженеру известны только разрешимые проблемы и проблемы, которые нельзя решить при данном уровне знания. Иногда неудачный опыт подсказывает ему, что его знания были не так полны, как он предполагал, и что он не осознал неопределенности ряда проблем, которые, как он считал, способен контролировать. Тогда инженер пытается сделать свое знание более полным. Разумеется, он никогда не сможет совсем исключить элемент рискованной игры из человеческой жизни. Но действие в орбите определенности является его принципом. Инженер стремится к полному контролю за элементами своей деятельности.

Сегодня принято говорить о социальной инженерии. Подобно планированию этот термин является синонимом диктатуры и тоталитарной тирании. Идея заключается в том, чтобы обращаться с человеческими существами таким же образом, как инженер обращается с материалом, из которого он строит мосты, дороги и машины. Воля социального инженера должна заменить волю множества людей, которых он планирует использовать для построения своей утопии. Человечество должно быть разделено на два класса: всесильного диктатора, с одной стороны, и мелких сошек, которые должны быть низведены до статуса простых пешек в его планах и шестеренок в его механизме, с другой. Если бы это было осуществимо, тогда, конечно, социальный инженер не должен беспокоиться о понимании поведения других людей. Он мог бы обращаться с ними так же, как технология обращается с деревом и железом.

В реальном мире действующий человек сталкивается с тем, что окружающие его люди действуют в собственных интересах, так же как и он сам. Необходимость приспосабливать свое поведение к поведению других людей делает его спекулянтом, для которого успех и неудача зависят от больших или меньших способностей понять будущее. Любая деятельность суть спекуляция. В потоке человеческих событий отсутствует стабильность, а следовательно, безопасность.