в) русская постиндустриальная цивилизация

в) русская постиндустриальная цивилизация

Древнегреческая полисная цивилизация оттолкнулась от высших достижений восточных земледельческих цивилизаций, революционно изменив само понимание цивилизации, причин её появления, существо цивилизационных государственных и общественных отношений. Её коренное отличие от земледельческих цивилизаций проявилось в том, что в полисах Древней Греции стало осуществляться интенсивное развитие городских и поставленных в зависимость от них сельских производительных сил. А переход к интенсивному развитию происходил через выделение слоёв мелких и средних семейных собственников производства и орудий труда, выстраивание ими этнократического городского политического и социального взаимодействия граждан, которое позволяло установить своё демократическое политическое влияние на государственные отношения или даже утвердить господство в таких отношениях. Благодаря демократическому самоуправлению этими слоями творчески совершенствовались городские производственные отношения и производительные силы ради земледельческого освоения окружающего природно-климатического пространства. В разных полисах складывались разные степени влияния данных слоёв на государственные отношения, но чем выше было такое влияние в отдельно взятом полисе, тем большим оказывалось в нём развитие производительных сил, тем основательнее совершалось освоение принадлежащего полису пространства.

Развитие городских производительных сил зависело от развития энергетики, строительных материалов и средств производства. При этом необходимое для освоения окружающего пространства производство орудий труда, товаров и средств жизнеобеспечения достигалось за счёт непрерывного уменьшения в их себестоимости доли затрат на получение энергии. Уменьшить затраты на получение энергии получалось только с помощью накопления и углубления рациональных знаний о законах природы и использования полученных знаний для совершенствования средств производства, то есть посредством инженерно-технических изобретений, увеличивающих производительность труда участников производства. Если инженерное изобретение многократно увеличивало производительность труда при незначительном изменении расходов на отопление помещений, в которых происходила трудовая деятельность, то в себестоимости товарной продукции кратно уменьшалась доля затрат на отопление и на сам труд. И себестоимость товара, произведённого в сложных природно-климатических условиях, в условиях зимы, могла оказаться дешевле себестоимости товара, произведённого в благоприятных природно-климатических условиях, в которых нет зим. Поэтому в полисной цивилизации укоренялось, превращалось в особый культ духовное стремление к рациональному познанию окружающего мира, к изобретательской и научной деятельности, получало величайшую общественную признательность научно-техническое творчество. Вызываемые ростом научно-технических знаний скачкообразные технологические перевороты становились внутренними причинами скачкообразного перемещения сущностного центра полисного цивилизационного развития всё дальше и дальше на север евразийского континента. А каждый новый сущностный центр возникал в наиболее сложной по природно-климатическим условиям существования окраине старого сущностного центра, отталкиваясь от его высших достижений, от его традиций.

Происходило это следующим образом. Пережив расцвет, старый центр полисной цивилизации терял внутренние побуждения к технологическому совершенствованию производительных сил и соответствующему усложнению социальных производственных отношений, что проявлялось тогда, когда им завершалось освоение определённого пространства, создавались предпосылки для роста значения потребительского индивидуализма, спекулятивно-коммерческих интересов и политического влияния сторонников космополитизма. После чего следовал распад демократического общественного сознания. И для поддержания государственных отношений необходимо было ослаблять влияние представительного самоуправления, непрерывно укреплять военно-чиновничьи учреждения централизованного управления, а вследствие привлечения для обслуживания потребительских настроений всевозможных инородцев, в том числе носителей традиций земледельческих цивилизаций, постепенно переходить к обоснованию военно-чиновничьей централизации государственной власти земледельческой цивилизационной традицией. С течением времени связь с традицией полисной цивилизации постепенно разрывалась, оставалось лишь паразитирование на её прошлых достижениях, которое вызывало упадок городских производительных сил. Этот упадок городских производительных сил тяжелее всего переживался на природно-климатической окраине старого центра полисной цивилизации, что создавало там предпосылки для зарождения нового центра полисного цивилизационного развития, центра самостоятельного творческого поиска способов качественного усовершенствования, как средств осуществления дальнейшего освоения северных территорий, так и необходимых для этого социально-производственных, общественных и государственных отношений.

Например, древнеримская полисная цивилизация появилась на краю древнегреческой полисной цивилизации. Западноевропейская полисная цивилизация возникла на краю римской цивилизации. А со времени Преобразований Петра Великого рождается новый центр полисного цивилизационного развития на краю западноевропейской цивилизации, а именно в России.

Завершение преобразования России в новый центр полисного цивилизационного развития было подготовлено советским коммунистическим режимом и происходящим в мире переходом от индустриального промышленного производства к постиндустриальному промышленному производству. Окончательное же рождение новой полисной цивилизации, как русской постиндустриальной цивилизации, оказывается непосредственно связанным с предстоящим возникновением русской нации, обусловлено её возникновением, которое подготавливается происходящей в России с 1989 года буржуазно-демократической революцией.

Индустриального способа производства, который появился в Англии и получил наибольшее развитие в США, стал главной причиной превращения англосаксонского мира в организационное ядро западноевропейской цивилизации, было достаточно для полного освоения Западной и Центральной Европы, части Восточной Европы и Северной Америки. Но его оказалось недостаточно для освоения сравнимого с континентом русского Северо-востока Евразии, – несмотря на то, что советский коммунистический режим совершил беспримерную в истории мобилизационную индустриализации России, за короткий срок превратил страну во вторую индустриальную державу мира. Великая советская индустриализация лишь подготовила условия для цивилизационного освоения Северо-востока Евразии, используя при этом не рыночные, экстенсивные и обусловленные огромными жертвами, перенапряжением и демографическим надрывом русского народа способы развития. Эти способы были полностью исчерпаны с завершением раскрестьянивания русской деревни и вызванным данным обстоятельством распадом русского земледельческого бытия. Уже Перестройка, попытка перейти на свободный рыночной товарно-денежный обмен, которую вынужден был начать последний руководитель советского коммунистического режима М.Горбачёв, показала полную энергетическую и технологическую нерентабельность, неконкурентоспособность товарного индустриального производства именно в северо-восточной России. В особенности за Уралом, где индустриальное производство создавалось почти исключительно в узкой южной полосе Сибири и Дальнего Востока, в крупных городах вдоль железной дороги Транссиба, – хотя там оно основывалось на высочайшем научном и геологоразведочном обосновании, вблизи лёгких для добычи месторождений сырья. Строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали, которое потребовало от советской сверхдержавы в расцвете её индустриального могущества огромных моральных усилий и материальных расходов, никак не улучшающих уровень жизни населения и показателей экономики, окончательно подорвало веру в возможность дальнейшей индустриализации России и у экономистов, и у руководства коммунистической партии, и в правительстве. Чем не преминули воспользоваться либералы и всевозможные сепаратисты в союзных и прочих республиках, которые уверовали, что их эксплуатируют ради освоения собственно России. Сложившиеся обстоятельства предопределили казавшийся невероятным столь быстрый крах и распад мировой советской империи и самого Советского Союза.

Распад мировой советской империи и Советского Союза был благом и спасением в первую очередь для России и русских. Чтобы завершать освоение территорий западных советских республик, в том числе Украины и Белоруссии, а так же Кавказа и Средней Азии, Казахстана, надо только использовать западноевропейскую, американскую или японскую индустриально-рыночную модель цивилизационного развития. Главная проблема для этих республик, способно ли их не русское население перенять одну из данных моделей и есть ли у них историческое время перенять её. Для России же любая индустриально-рыночная модель капиталистического хозяйствования не приемлема ни в каком виде, и ближайшие годы покажут это с угрожающей наглядностью. В условиях вовлечённости в мировой рынок товарно-денежных обменов индустриальное производство России не конкурентоспособно, обречено приходить в упадок, вызывая упадок и распад инфраструктуры жизнеобеспечения и трудовой деятельности, условий жизнеобеспечения подавляющего большинства русского населения, в первую очередь на Дальнем Востоке и в Сибири. Спасение и цивилизационное развитие русских и России предопределено единственно на пути ускоренного перехода к постиндустриальному промышленному производству. Резко сократить влияние энергетической составляющей в себестоимости товарной продукции, сделать товарную продукцию России конкурентоспособной можно только через революционный, прорывный переход на информационно-технологические и био-технологические средства производства и на предельное использование научных знаний. Чрезвычайно дорогостоящие постиндустриальные средства производства и интеллектуальные исследования, использующие робототехнику, биотехнику, способны уменьшать относительные энергетические расходы, энергетические издержки до долей процента, то есть делать их влияние на ценообразование, на конкурентоспособность товаров незначительным. В известном смысле Россия не могла рыночно и цивилизационно развиваться до появления постиндустриального производства, которое только и позволит осваивать северо-восточные территории.

В современном мире только для России, только для русских переход к постиндустриальному развитию, к превращению этого развития в самостоятельное социально-политическое, духовное полисное цивилизационное развитие связан с вопросом о жизни и смерти. Единственно через выстраивание постиндустриальной полисной цивилизации можно создать условия для комфортного образа жизни подавляющего большинства участников производственных отношений и их семей, для значительного повышения рождаемости русского государствообразующего этноса, для возрождения представлений об исторической перспективе, веры в своё великое историческое будущее. Именно это самодовлеющее обстоятельство, пока незаметно, непонятно для всех в самой России и в остальном мире, определяет весь ход идейной и политической борьбы в нашей стране после начала в 1989 году русской буржуазно-демократической революции.

С 1989 года Россия объективно проходит через последовательные ступени непрерывного нарастания углубления кризиса русского народно-земледельческого, народно-феодального общественного сознания земледельческой цивилизации и зарождения русского национально-городского общественного сознания полисной цивилизации.

На первой ступени мировоззренческая философия либерализма захватила влияние на умы руководства страны, гуманитарной интеллигенции и других слоёв образованных горожан. Появление представительного городского самоуправления должно было служить задаче быстрого выявления и преодоления различных противоречий в условиях кризиса индустриальных производственных отношений и производительных сил Советского Союза. Но сторонники либерализма воспользовались им для навязывания политики всяческого поощрения индивидуализма и потребительского паразитизма, для распространения взглядов на рынок, как на средство удовлетворения индивидуализма и потребительского паразитизма. Представительное городское самоуправление из потребностей бескомпромиссной борьбы с всеохватным плановым регламентированием коммунистического режима, борьбы ради раскрепощения рыночного товарно-денежного обмена, принялось сокрушать прежнее военно-чиновничье советское государство, а под влиянием либерализма выступило против государственных отношений как таковых, против народно-патриотического общества, производительные силы и производственные отношения которого и призвана была выстраивать прежняя военно-чиновничья государственная власть. Либералы способствовали тому, что городская представительная власть России, чтобы проявить себя таковой, разрушила не только советское социал-феодальное государство, но и советскую империю, саму традицию православной имперской земледельческой цивилизации. И это стало благом для России и русских.

Необходимость распада империи вызывалась не в последнюю очередь тем, что переживающие демографический взрыв южные республики всё определённее и откровеннее оказывались главной опорой советской социал-феодальной военно-чиновничьей власти. Они постепенно превращали советскую власть в чуждую русскому населению средневековую азиатскую деспотическую власть, которая разрушала достигнутую в России промышленную социологизацию производственных отношений, жизненно необходимую для освоения именно России. Эти южные республики поддерживали реакционные, антибуржуазные и не приемлющие полисную цивилизацию силы в самой России, в обмен требуя у таких сил увеличения помощи за счёт труда русских горожан. Их господствующие круги были заинтересованы в усилении влияния на внутреннюю и внешнюю политику своего цивализационно отсталого, чуждого промышленным производственным интересам населения для укоренения и углубления антибуржуазного характера советской власти, а это обессмысливало многомиллионные жертвы русского народа, которыми были заработаны достижения индустриализации и урбанизации. Представительная власть горожан, к которой логически привела политическая линия Перестройки, разрушила с помощью либералов советскую империю не вопреки коренным историческим интересам России и русских, а следуя императивным требованиям этих интересов.

Добившись победы в борьбе с прежним режимом, посредством буржуазно-демократической революции осуществив разрушение средневековой земледельческой традиции государственных и общественных отношений, представительная городская власть России оказалась перед острейшей проблемой налаживания управления страной. Надо было срочно искать способы упорядочения разрастающейся, вроде снежного кома, хаотически разрозненной политической борьбы через выявление и развитие главных материальных интересов, влияющих на поведение множества людей в условиях кризиса религиозного и коммунистического идеологических насилий и роста значения рыночного товарно-денежного обмена. Такими интересами оказались интересы собственности и накопления капиталов. Волей-неволей представительная власть пошла на поводу у либералов, смирилась с единственными условиями получения рычагов управления Россией; она вынужденно поощрила настроения потребительского индивидуализма, на основаниях данных настроений подтолкнула всеохватную коммерциализацию и приватизацию собственности страны, ибо противопоставить этому ничего не могла.

У кого же начали скапливаться капиталы и собственность в обстоятельствах разрушения советских государственных отношений, советских военно-чиновничьих учреждений власти и вызванного разрушением советской власти катастрофического распада планового индустриального производства, науки, энергетики? У спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, бандитов и прочих асоциальных элементов. Эти поражённые индивидуализмом и посредническим паразитизмом дельцы постепенно установили финансовые связи с представительной властью, и главным образом с её исполнительными учреждениями. А когда у них появился опыт понимания своих обусловленных капиталистической деятельностью экономических и политических интересов, оказалось, что все эти интересы так или иначе завязаны на коммерческий интерес захвата имеющего потребительскую ценность товара и его спекулятивной перепродажи. Влияние скоробогатеев на избирательные учреждения, на средства массовой информации постоянно укреплялось, оно всё определённее становилось диктатурой коммерческого экономического и политического интереса. Именно такую диктатуру коммерческого экономического и политического интереса окончательно узаконил кровавый политический переворот 3-4 октября 1993 года, который сопровождался разгоном противодействующего этому парламента, а завершился конституционным разделением представительной власти на две ветви, законодательную и исполнительную. Данный переворот стал очередным важным событием в мучительном, кровавом, страшно болезненном, но неизбежном процессе распада в России традиции земледельческой цивилизации, первой вехой на пути к рождению традиции русской полисной цивилизации. Он показал, что земледельческое народно-патриотическое общественное сознание России больше не в силах противостоять наступлению потребительского индивидуализма и городских свобод выбора, а потому обречено на отмирание.

Тем не менее, диктатура коммерческого интереса не стала в России абсолютной и не могла стать таковой. В России с её тяжёлыми природно-климатическими условиями для существования человека и слабо освоенными территориями подавляющее большинство людей зависели в выживании от промышленного производства, и он него же зависело поддержание в работоспособном состоянии всей инфраструктуры, в том числе связанной с добычей и экспортом сырья, главного источника наращивания крупных коммерческих капиталов. Однако индустриальные производительные силы страны с их неконкурентоспособным товарным производством не давали прибыли, их капитализация была очень низкой. Удерживать их от полного упадка могла лишь прежняя, реформированная коммунизмом земледельческая традиция военно-чиновничьей государственной власти, раздающая предприятиям сметные правительственные заказы, и новому режиму пришлось её частично восстанавливать и с ней сосуществовать, ведя неустанную, бдительную борьбу за главные рычаги исполнительной власти с выразителями интересов участников индустриальных производственных отношений. Это привело к воссозданию коммунистической партии, допущению участия её представителей в законодательной ветви власти, но при беспощадной политической борьбе с ней и её попытками прорваться к исполнительной власти.

В середине 90-х годов буржуазно-демократическая революция в России выродилась в либеральный реформизм и отбросила страну на задворки мирового развития. Всё, что имело рыночную ценность, превращалось в товар и захватывалось в собственность. Даже само прежнее могущество государства стало особым спекулятивно доходным товаром, предметом торговли с западными правительствами, средством получения неограниченных кредитов и взяток. Поскольку новых прибыльных товаров спекулянтами, ростовщиками и казнокрадами не производилось и не могло производиться, новая дающая спекулятивную прибыль собственность не созидалась, то естественным правом начала разворачиваться война "всех против всех", а отношения между людьми превращались в аморальные, с нарастающим беспределом криминально-волчьего эгоизма. "Человек человеку волк" – вот существо отношений, которые с того времени господствуют в России. Ежегодно десятки миллионы человек становятся жертвами этих отношений, сотни тысяч гибнут вследствие войн за собственность и её переделы. И если старшие поколения горожан и крестьяне, носители пережитков русского народно-патриотического мировосприятия, не могут вырваться из православных традиций общественных отношений «пастырей и овец», а потому становятся жертвами чужого хищнического эгоизма, то новые поколения уже воспитываются в обстановке волчьих воззрений на окружающий мир. Страна оказалась перед классической дилеммой. Либо волчьи отношения приведут к тому, что все перегрызут друг другу глотки и Россия исторически прекратит своё существование, либо мы успеем созреть до понимания необходимости Общественного договора русских горожан ради нашего корпоративного спасения.

Но Общественный договор согласия объединения в эгоистическую "волчью стаю" и есть философски рациональный договор о создании юридических и системно-организационных предпосылок совместному созиданию принципиально нового для страны общества, с его совершенно новой моралью, этикой, культурой, – общества национально-городского! А для обеспечения гарантий выполнения Общественного договора и нужным оказывается совершенно новое государство, как государство национально-конституционное, этнократическое, заставляющее всех подчиняться принимаемым представительным законодательным собранием «волков» законам.

Национальный Общественный договор в нынешних конкретно-исторических обстоятельствах невозможен в России без первоочередного отражения в нём коренных интересов огромного большинства тех, кто связан с городским промышленным производством, с городскими производительными силами, кто создаёт условия для освоения огромных территорий. Поэтому жизнеспособность Общественного договора, призванного осуществить корпоративное спасение русских горожан при вовлечённости страны в мировой рынок, зависит от осуществления политики мобилизационно ускоренного выведения промышленных производительных сил России до уровня наивысшей в мире конкурентоспособности, а это немыслимо без предварительного революционного прорыва к наивысшему уровню социально-производственных отношений. Иначе говоря, его жизнеспособность определяется тем, происходит ли в стране преобразование «волчьих отношений» в социально-производственные отношения, необходимые для развития конкурентоспособных производительных сил. Получается замкнутый круг противоречия. С одной стороны, новое русское государство должно возникнуть в качестве гаранта Общественного договора «волков», стать его следствием. Так было в истории Англии, где традиция феодального монархического государственного управления сотни лет менялась конституцией, использовалась буржуазно-представительным самоуправлением для постепенного создания национальных государственных и общественных отношений, соответствующих самостоятельному развитию капиталистических производственных интересов и обслуживающих их производственных отношений. А с другой стороны, осуществить в России революционный прорыв к новому качеству промышленных производственных отношений в обстоятельствах краха плановой, регламентируемой советской военно-чиновничьей властью городской экономики может только чрезвычайно сильное и имеющее ясную долгосрочную стратегию экономического и общественного развития национальное капиталистическое государство. То есть национальное государство в России должно появиться прежде оформления и воплощения Общественного договора.

Впервые с этим противоречием столкнулась Франция во время Великой французской революции. Его разрешение оказалось возможным единственно через перерастание буржуазно-демократической революции в Национальную революцию, через свержение режима диктатуры коммерческого интереса, режима Директории революционным отрядом военных и политических деятелей, способных выстроить националистический режим спасения городских и сельских производительных сил. Главной же политической целью националистического режима Франции того времени стало мобилизационно ускоренное воспитание новой этики городских и сельских общественно-производственных отношений в соответствии с рационально разработанным Общественным договором, – каковым и стал знаменитый "кодекс Наполеона". Таким образом, в результате захвата власти генералом Бонапартом и его сподвижниками, сначала с опорой на армию, были созданы учреждения национальной государственной власти и разработан Общественный договор французского национального общества, а затем, в соответствии с этим умозрительным договором, авторитарная военно-чиновничья государственная власть принялась за создание французской нации. Сначала выстраивались авторитарные национальные государственные отношения, а затем ими создавались национальные общественные отношения. Однако успех на подобном пути возможен лишь тогда, когда философски осознаны перспективы стратегического развития мира и конкретно создаваемого общества, когда есть понятная связанным с промышленным производством горожанам идеология обеспечения политической победы социальной Национальной революции, её идеологическая легитимация. Как раз такая самодовлеющая задача философского осмысления сущности постиндустриальных общественно-производственных отношений и стратегии их достижения и встала сейчас перед революционно-национальной мыслью России.

Особенностью индустриальных производственных отношений было и остаётся подавляющее господство среди их участников пролетариата и рабочих, инженерных служащих, ручным трудом обслуживающих механические и электромеханические средства производства. Коренным отличием постиндустриальных производственных отношений будет являться то, что его участники, в основном, образованные, квалифицированные горожане или земледельцы с городской культурой, и они участвуют в производстве через посредство информационно-технологических, био-технологических усовершенствований механических и электромеханических средств производства. А многие из них задействованы в научных исследованиях и изобретательской деятельности, сразу переводящей научные открытия в производство новых средств производства и рыночных товаров. Благодаря использованию информационных и биологических технологий производительность труда участников постиндустриальных отношений на порядки выше производительности труда индустриальных рабочих. Но у них на порядки выше и ответственность за свой участок работы перед другими участниками того же производства и всего общества, то есть на порядки выше культура социального взаимодействия, выражающаяся в деятельном соучастии в политической борьбе за представительное самоуправление на основе ясного понимания своих личных и общественных интересов. Для выполнения своих обязанностей, позволяющих предприятиям выпускать конкурентоспособную продукцию, а обществу процветать, они должны получить дорогостоящее и длительное образование и социальное воспитание, которое могут позволить себе лишь достаточно обеспеченные семьи и государство с высоким уровнем городской культуры у большинства населения. Вследствие высокой оплаты труда и личной предприимчивости, они становятся мелкими и средними семейными собственниками участков земли, домов, акций, то есть прямыми наследниками традиции полисной цивилизации. Для перехода же к постиндустриальному цивилизационному развитию необходимо, чтобы данные слои стали самыми многочисленными среди всего населения, а их общая и относительная численность постоянно возрастала.

В современном мире дальше всех к постиндустриальному производству продвинулись американцы в Соединённых Штатах Америки. Но это продвижение происходит в обстоятельствах завершения освоения территории страны, – за исключением Аляски, которую у них нет желания осваивать. В США уже в 1970-х годах обозначился, а под влиянием либерализма, превращённого президентом Картером в главную идеологию страны, нарастает распад городского общественного сознания у государствообразующего англосаксонского ядра американской нации. Общественно-производственные интересы у американских англосаксов и остальных белых европейского происхождения вытесняются индивидуализмом и потребительским паразитизмом, стремлением получать быструю коммерческо-посредническую прибыль, как внутри страны, так и за счёт захвата контроля над мировой торговлей товарами, услугами и финансами. Развитие постиндустриального производства в США совершается не столько ради освоения территории, сколько ради достижения военно-стратегического превосходства на всей планете, которое необходимо для продолжения коммерческо-посреднической эксплуатации остальных стран, их сырья и населения.

Устремления американских олигархических кругов и политических элит добиться полного глобального господства с помощью постиндустриального оружия вынуждают их переходить к имперской политике и военному столкновению с развивающимися государствами третьего мира, в которых сильны традиции земледельческих цивилизаций, никогда не было традиций полисных цивилизаций и не происходит раскрестьянивания экономического и общественного сознания. США влезают сами и втягивают блок НАТО в военно-стратегическое столкновение западноевропейской полисной цивилизации с традициями земледельческих цивилизаций Азии, Африки и Южной Америки, не понимая, что это столкновение цивилизационное. Они не осознают, – невозможно навязать служащую задачам сложного освоения территорий европейскую полисную цивилизационную традицию странам с укоренённой южной земледельческой цивилизационной традицией, странам, которым нет нужды осваивать природно-климатическую среду обитания. Навязать полисную цивилизационную традицию земледельческим цивилизациям не удалось грекам в эллинистическом мире, не удалось римлянам в эпоху их средиземноморского могущества. В конечном итоге, не имея препятствия, каким являлась Советская Россия, США по своей воле втянутся в войну с религиозным исламским земледельческим фундаментализмом, намереваясь установить свой полный контроль над энергетическим сырьём Ближнего Востока, и надорвутся в непримиримом цивилизационном противоборстве. Тем самым они повторят судьбу Великобритании, которая в 20-30-х годах двадцатого столетия вдохновлялась схожими побуждениями и надорвалась в столкновении с коммунистической Советской Россией. После надрыва моральных и материальных сил США потеряют смысл в дальнейшем постиндустриальном развитии и в освоении космоса, начнут погружаться в болото нарастающего разложения индивидуализмом и потребительским паразитизмом, удовлетворяемого за счёт неуклонного сокращения военных и научно-исследовательских расходов. Поэтому США не могут стать для России тем примером, подражание которому помогло бы перейти к постиндустриальному развитию. Наоборот, подражание только остановит переход к такому развитию.

Неудачей для России закончатся и попытки подлаживаться под требования Западной Европы, внедрять у себя политические институты и идеологические ценности Европейского Союза. Ибо у ЕС ещё меньше побуждений к собственно постиндустриальному развитию, чем у США. Западная и Центральная Европа, её Северо-запад полностью освоены на волне индустриализации. Индустриальные производственные отношения господствуют в странах ЕС, они укоренились как социально-политические цивилизационные отношения. Неотъемлемой частью западноевропейского цивилизационного мировосприятия стали лейбористские, социалистические и социал-демократические идеологии и партии, они захватили право выражать интересы всех участников производственных отношений, а возникли они и достигли политических успехов как политические идеологии и организации индустриальных рабочих и служащих, идеологии и партии социалистической и социал-демократической Реформации католического земледельческого христианства. В России коммунистическая Реформация русского православия основательнее оторвала русских горожан от традиции христианского земледельческого мировоззрения, чем лейбористские, социалистические и социал-демократические Реформации в Западной Европе. А потому западноевропейские идеологии и партии не пустят корней, не приживутся на русской почве. По причине того, что русская индустриализация осуществлялась в обстоятельствах коммунистической Реформации с её мировоззренческой философией диалектического материализма, в России созданы предпосылки для самостоятельного перехода к постиндустриальному научно-технологическому развитию. И не просто для поворота к развёртыванию дополняющего индустриальные производительные силы постиндустриального производства, как происходит в промышленно развитых странах, а к особому полисному цивилизационному развитию.

Окончательный политический разворот к подготовке условий для самостоятельного постиндустриального развития совершился в России после дефолта августа 1998 года.

В ряде держав Западной и Центральной Европы в первой четверти ХХ века тоже происходили буржуазно-демократические революции. Но когда наступал глубокий кризис либеральных режимов диктатуры коммерческого космополитизма, подобный тому, который обнажился после дефолта в России, в них начинался непрерывный подъём влияния национал-патриотических партий, выражающих интересы участников индустриальных производственных отношений, среди которых подавляющим большинством были индустриальные рабочие. В России же, какой она стала после дефолта, партии, выражающие интересы индустриальных производственных отношений, в первую очередь самая многочисленная в Государственной Думе коммунистическая партия, проявили растерянность, боязнь бороться за власть и стали быстро терять политическую перспективу. Их принялись теснить силы, которые представляли интересы владельцев самых крупных спекулятивно-коммерческих капиталов, близких к правительству олигархических кланов. В жёсткой борьбе данные силы осуществили ползучий политический переворот, долженствующий преобразовывать режим в военно-чиновничью диктатуру обслуживания крупных спекулятивно-коммерческих, олигархических интересов.

Переворот удался им потому, что из побуждений любой ценой сохранить капиталы и собственность они цинично отказались от либерального космополитизма, стали искать поддержки у населения с народно-патриотическим мировосприятием. Они согласились возрождать приемлемые данной части населения символы коммунистического прошлого и поддерживать православную церковь, главную защитницу традиции военно-чиновничьей государственной власти. Но тем самым вынуждены были согласиться на выстраивание народно-патриотических государственных отношений, посредством военно-чиновничьих учреждений ограничивающих индивидуализм и рыночные свободы. Выдвинутый ими в президенты страны, при их поддержке избранный главным руководителем исполнительной власти В.Путин провозгласил защищающий их интересы поворот к либеральному патриотизму. Вокруг него сплотились круги внутри режима, которые признали исчерпанность возможностей роста частных и корпоративных состояний за счёт расхищения, продажи и перепродажи бывшей советской государственной собственности. Круги эти начали выстраивать такие военно-чиновничьи государственные отношения, которые позволяли продолжить рост коммерческих капиталов и собственности через налаживание коммерческой эксплуатации страны, её населения, достижений советской индустриализации.

Обновлённый режим диктатуры коммерческих интересов, режим олигархического правления и военно-чиновничьего управления оказался на данный момент прогрессивным, не имеющим альтернативы. Это проявилось на последних в ХХ веке выборах в Государственную Думу. В обстановке напряжённого ожесточения политической борьбы победила коррумпированная и чуждая идеологическим принципам военно-чиновничья партия власти, «Единая Россия», созданная, профинансированная и разрекламированная в СМИ при самом деятельном участии олигархов. Хотя либералы потерпели сокрушительное поражение, совсем потерялись в нижней палате законодательного собрания среди прочих гласных, однако и партия коммунистов впервые оказалась в ней в меньшинстве. Так в политике, в массовых настроениях отразился неуклонный упадок значения русского индустриального производства, отсутствие в России у такого производства и индустриальных политических партий исторического будущего. Поэтому стал исторически необходимым переходный режим олигархического правления, который вопреки своим целям, поневоле будет порождать слои мелких и средних городских семейных собственников, восприимчивых к идеям национализма и постиндустриальному мировосприятию.

Налаживание, упорядочение спекулятивно-коммерческой эксплуатации России затронет, быстро оживит строительство, металлургию и некоторые отрасли производства, способные сразу и без каких-либо инвестиций изготавливать дешёвые потребительские товары, оборудование для обслуживания добычи сырья. Спасёт оно ряд предприятий военно-промышленного комплекса, изготавливающих оружие на коммерческий экспорт в страны Азии, Африки, Латинской Америки. Но оно необратимо уничтожит почти всё, что связано с изготовлением не дающих сиюминутной прибыли средств производства, то есть естественную науку, приборостроение, станкостроение, машиностроение, то, что обслуживало советскую плановую индустриализацию и глобальную военную политику и требовало больших долгосрочных вложений, непрерывного совершенствования, многолетней подготовки специалистов. Иначе говоря, оно обеспечит укоренение в России коммерческого капитализма, который только ускорит деиндустриализацию экономики.

Всеохватная коммерческая эксплуатация страны невозможна без запуска рынка труда и без создания условий для появления мелкого и среднего предпринимательства, которое должно обеспечивать субподрядное производство, обслуживающее крупные компании на коммерческой основе. Поскольку рост капиталов и состояний окажется связанным с посреднической торговлей и её обслуживанием, с расширением внешней торговли, дающей прибыль в западных валютах. Постольку для получения наибольшей прибыли посреднические компании будут внедрять у себя самые передовые информационно-технические устройства и способы работы, использующие такие устройства с наивысшей отдачей, и им понадобятся соответствующие высокооплачиваемые специалисты и управленцы. Господство коммерческих интересов будет поощрять рыночное потребление, развитие всевозможных коммерческих услуг мирового уровня, и возникнет рыночный спрос на дорогостоящих профессионалов в этих областях деятельности. Так в России начнёт возникать значительный слой горожан, способных и желающих превращаться в мелких и средних собственников и проникающихся информационно-технологическим мировосприятием. В основном такими горожанами будут становиться представители молодых и средних поколений, и в их среде зародятся и наберут влияние настроения национализма буржуазных собственников. Индустриальное производство станет для русской молодёжи совсем малопривлекательным и даже чуждым; призывам работать на индустриальном производстве, в условиях России обречённом на неуклонный упадок она предпочтёт получать высшее образование, идти в коммерцию, в предприятия услуг или числиться на бирже труда. Борьба за самый престижный и высокооплачиваемый труд, за удовлетворение желаний стать собственниками будет ужесточаться, питая и распространяя националистические настроения, которые вскоре окажутся господствующими у целых поколений русских горожан, и с такими настроениями режиму придётся начинать считаться, под них подстраиваться.

По мере исчерпания возможностей наращивания коммерческой эксплуатации того, что было создано советским государством, в России проявится неспособность выразителей коммерческих интересов, олигархов, владельцев крупных коммерческих капиталов заниматься развитием производства, созиданием новой собственности. Постепенно страна войдёт в состояние экономической депрессии, переходящей в социально-политический кризис, который усугубится опасным износом инфраструктуры энергетики, транспорта, основ жизнеобеспечения во многих городах, особенно в городах Сибири и Дальнего Востока. Из этого кризиса уже нельзя будет выйти никаким усовершенствованием режима. Его военно-чиновничьи учреждения управления держатся исключительно на поколениях, которые получили воспитание, навыки служения государственным отношениям при советской власти, при господстве индустриального коммунистического мировоззрения. Не прекращающиеся попытки кремлёвской бюрократии оправдать военно-чиновничью государственную власть традицией иррационального православного христианства ускоряют разложение сознания этих поколений цинизмом, оправдывающим взяточничество и казнокрадство индивидуализмом, коммерческими интересами, чуждыми социальным производственным отношениям.

В обстоятельствах неизбежной экономической депрессии и социально-политического кризиса обнажится идейная агония сторонников навязывания христианского имперского земледельческого мировоззрения, их неспособность обосновать жизненную необходимость нового витка промышленного освоения России, после чего начнётся окончательный распад традиции военно-чиновничьей государственной власти, унаследованной у земледельческих цивилизаций. Идейно обосновать поворот страны к промышленному развитию станет возможным единственно посредством научно-методологического мировоззрения на основаниях революционной постиндустриальной философии, которая на новом уровне научного познания мира наследует диалектическому материализму. В политической действительности такой поворот совершается только через социальную Национальную революцию. Русская социальная Национальная революция должна будет целенаправленно и быстро заменить имперскую земледельческую цивилизационную традицию полисной цивилизационной традицией, понятной новым поколениям русских горожан, для чего свергнуть военно-чиновничью государственную власть политической диктатурой, ставящей целью выстраивать национальную общественную власть на основе развития этнократического демократического самоуправления.

Четвёртая ступень развития европейской цивилизации уже зарождается именно в России. Проблему освоения Сибири невозможно разрешить без достижения уровня постиндустриального, научно-промышленного цивилизационного мировидения. А научно-промышленное мировидение отрицает христианское мировоззрение, то есть увлекает к необратимому распаду народные общественные отношения, в основе которых лежали христианские этика и мораль общинного взаимодействия. Поэтому освоение Сибири станет возможным только с появлением научно-промышленного цивилизационного мировоззрения, необходимого для становления совершенно нового общества с собственной этикой и моралью, определяющей поведение участников общественных отношений. И таким обществом должны будут стать русские горожане вследствие Национальной социальной революции.

Говоря иначе, ради воплощения философски и идеологически обоснованного корпоративного спасения русского городского населения и самой России, необходимо будет революционными мерами создать национальное государство государствообразующего этноса. А затем, этим государством осуществить воспитание в новых поколениях таких этики, морали, социальной культуры, какие окажутся рационально обязательными для ускоренного создания национального общества и самых передовых рыночных производственных отношений, отвечающих требованиям к ним постиндустриального производства. Русская Национальная социальная революция перво-наперво создаст национальную государственную власть, а уже национальная государственная власть посредством идеологического, юридического, политического насилия примется за выполнение стратегической программы Национальной Реформации, программы создания русского национального общества в соответствии с теоретически разработанным Общественным договором постиндустриального «общества волков".