5.1. Экономические и общественные условия формирования славянофильства

Становление славянофильства как научного течения и формирование славянофилами национальной идеи охарактеризованы Н. Бердяевым следующим образом: «Славянофильство – первая попытка нашего самосознания, первая самостоятельная у нас идеология. Тысячелетие продолжалось русское бытие, но русское самосознание начинается с того лишь времени, когда Иван Киреевский и Алексей Хомяков с дерзновением поставили вопрос о том, что такое Россия, в чем её сущность, её призвание и место в мире»[67].

Поэтому становление проблемы государства в социально-экономической концепции славянофильства является закономерным процессом, связанным с историческим развитием российского общества, российской экономической науки, а также становлением национального самосознания российского народа.

Изучение исторических условий формирования славянофильства позволяет провести историческую реконструкцию экономических взглядов экономистов с учетом контекста общественно-политической обстановки. Метод реконструкции нацелен не только на точность исторической интерпретации, но и на объективную трактовку взглядов экономистов с позиций временного горизонта. Историческая реконструкция дает возможность оценить значение наследия славянофилов для современных социально-экономических процессов.

На формирование концепции славянофилов в середине XIX века оказали влияние экономические, политические условия, а также состояние экономической науки и общественной мысли.

Экономика России 50-х годов XIX века характеризуется как дореформенный период, связанный с переходом от феодально-крепостнического к буржуазно-капиталистическому хозяйству. Этот период по праву считается одним из наиболее сложных этапов в истории отечественной экономики. Следует отметить две основные тенденции, определившие экономическое положение в стране и формирование противоборствующих социальных групп со своими экономическими интересами.

С одной стороны – это кризисные явления в феодально-крепостнической системе, в сохранении которой были заинтересованы крупнейшие землевладельцы и самые мелкие помещики. Помещики с огромными вотчинами составляли 3 % от общего числа, но владели половиной крепостных крестьян. Мелкие помещики, напротив, являлись многочисленной группой – до 40 %, однако на их долю приходилось около 3 % крепостных крестьян[68]. Они составляли социальную группу, оказывающую сопротивление реформам и отмене крепостного права, – так называемую партию крепостников. С другой стороны – начало промышленного переворота в России в 30-х годах XIX века, сопровождаемое переходом от ручного труда к машинному производству, которое характеризовалось появлением новых форм хозяйствования, развитием отраслей, транспорта и финансово-кредитной системы. Помещики «средней руки» и промышленники представляли лагерь либералов.

Экономическое развитие делало актуальным вопрос о роли государства и понимании национальной идеи в нашей стране, что нашло отражение в теоретических работах учёных. На формирование взглядов славянофилов оказало влияние решение важнейшей для России проблемы – положения крестьян и роли наёмного труда.

Крестьянство, несмотря на свою многочисленность, ещё не сформировалось как самостоятельная социальная группа со своими экономическими и политическими интересами и не было представлено в структуре государственной власти.

Сохранение феодальных отношений и использование крепостного труда тормозило экономическое развитие страны по ряду причин.

Во-первых, от этого страдали те отрасли экономики, в которых в большей степени применялся крепостной труд. Это, в первую очередь, аграрная сфера и тяжелая промышленность. Новая техника, машины, технологии были не совместимы с крепостным трудом. В сельском хозяйстве помещикам было не выгодно заменять даровой труд крепостных дорогостоящей техникой. Барщинные отработки и оброки не стимулировали крестьян к повышению производительности. Наёмный труд в сельском хозяйстве был в 6 раз производительнее крепостного.

В XIX веке промышленные мануфактуры с использованием крепостного труда, обеспечившие ранее подъем экономики России в XVIII веке, стали теперь причиной тормоза дальнейшего развития.

Заводчики не могли использовать производительные машины, поскольку высвобождавшиеся рабочие-крепостные оставались при заводе на содержании заводчиков как их собственность. Высвобождавшихся работников называли «пустыми хлебоедами». Избыток рабочей силы не получал форму безработицы.

Во-вторых, крепостничество сужало внутренний рынок и подпитывало натуральное хозяйство, поскольку крестьянство обеспечивало себя не только продуктами питания, но и домотканым полотном, вяленой обувью и железными изделиями при помощи деревенских кузнецов, которые перековывали из сломанных инструментов новые.

В-третьих, крепостная зависимость не позволяла сформироваться рынку наемного труда, что стало причиной стагнации отраслей, которые нуждались в притоке рабочей силы. Примером может служить горно-металлургическая промышленность, которая располагалась на местах рудных месторождений вдалеке от густонаселенных регионов[69].

Но самым главным последствием крепостного права являлось сохранение прежних феодальных институтов хозяйственных отношений, для которых были характерны контроль и жесткая бюрократическая регламентация государства. Отсутствие рыночной конкуренции воспроизводило неэффективные формы управления и на государственных, и на частных предприятиях. Если на первых государство осуществляло административное управление, защищало их таможенными пошлинами и при необходимости субсидировало, то на частных уральских заводах делами занимались управляющие и приказчики, что становилось причиной воровства, взяточничества и приписок.

Несмотря на перечисленные выше негативные процессы, постепенно набирала силу тенденция расширения частного предпринимательства, роста наемного труда, применения новых зарубежных технологий, шло развитие транспорта.

В стране отмечался рост промышленного населения. Численность городского населения увеличилась с 1794 по 1856 год в 2,5 раза. В 1856 году насчитывалось уже около 10 крупных городов с населением свыше 50 тыс. каждый[70].

Промышленный переворот в первую очередь затронул легкую промышленность – такие отрасли, как текстильная, парфюмерная, кондитерская. Технический переворот в сфере транспорта проходил быстрее и успешнее, чем в тяжелой промышленности, поскольку изначально использовал наемный труд. Строительство железных дорог привело к оживлению внутреннего рынка и изменению структуры экспорта и импорта[71].

Во второй половине 50-х годов XIX века в обрабатывающей промышленности возник целый ряд акционерных компаний. В. К. Яцунский отмечал, что «процесс первоначального накопления капитала в России значительно отличался от его «классической» английской формы. Россия в этом отношении была ближе к странам континентальной Европы, но и по сравнению с ними этот процесс имел в России существенные особенности»[72]. Первоначальное накопление протекало при господстве крепостного права и отсутствии массового обезземеливания крестьянства, подобно Англии.

Таким образом, кризис феодально-крепостной системы и начавшийся в 30-х годах промышленный переворот требовали проведения всеобъемлющих реформ, затрагивающих интересы всех слоев общества.

Это порождало напряжение в политической, идеологической и общественной сферах, а также находило отражение в научной и культурной жизни страны, способствовало развитию экономической науки.

Россия середины XIX века пережила в политической сфере реакцию и застой при царствовании Николая I (1825–1855).

Восстание декабристов и его разгром определили особо жёсткие формы политической реакции, которые реализовывались при помощи III отделения императорской канцелярии. Строгая цензура, ограничение выезда за границу, слежка за неблагонадежными гражданами, борьба с крамолой – все это создавало обстановку угнетения общественно-политических процессов. Обстановка политического угнетения николаевской эпохи разительно отличалась от национального подъема периода Отечественной войны 1812 года.

Однако именно в это время началось переосмысление роли российской культуры и науки в мировом процессе. Если в петровские времена российские ученые были сконцентрированы на усвоении западного наследия и привнесении его в российскую жизнь, то в XIX веке акценты смещаются. Н. А. Бердяев в работе «Русская идея» отмечал: «Другой факт Александровской эпохи, вообще очень знаменательной и значительной, оказал определяющее влияние на всю историю нашего самосознания XIX века, углубил русскую душу, заставил призадуматься, стряхнул поверхностное западничество нашего барства. Я говорю об Отечественной войне двенадцатого года, значение которой безмерно. В ней родилось национальное самосознание, в ней дан был опыт всенародный, общенациональный – благодатное напряжение, после которого Россия возродилась к новой жизни. Отечественная война подготовила почву, на которой зародилось славянофильское самосознание, это один из жизненных истоков славянофильства». Он писал также: «Вопрос о национальном самоопределении и национальном призвании стал перед русскими людьми. Началась переоценка петербургского периода русской истории… Чувствование России отделилось от бюрократического механизма и связалось с жизнью народной»[73].

Политическая обстановка николаевских времен (середина XIX века) хотя и была временем застоя и реакции, характеризовалась стремительным развитием общественной и экономической мысли. Герцен писал, что это было время «наружного рабства и внутреннего освобождения». «Российская общественная мысль, находившаяся «под колпаком» тотальной цензуры, вынуждена была в значительной степени отойти от общественно-политических вопросов и обратиться к чистой философии»[74]. Все эти обстоятельства обусловили формирование концепции славянофилов.

В современной истории мысли ученые выделяют две основные причины: «Славянофилы, – пишет И. Д. Осипов, – это широкое духовное движение середины XIX века, которое появилось по ряду причин. Среди этих причин можно назвать, во-первых, просвещение, потребность зарождающейся интеллигенции в новых ценностях образования, науки, которые распространялись, прежде всего, в среде дворянской интеллигенции, но постепенно стали охватывать и разночинную интеллигенцию. Это первая причина, которая привела к формированию славянофильства. Второе – славянофильство выросло на волне патриотического движения, которое в этот период было связано и с победой в войне 1812 года, и с формированием новой государственности, ориентированной на национальные, патриотические ценности, государственности в каком-то смысле державной. И национальная идея для славянофилов играла, конечно, очень важную роль»[75].

Формирование взглядов славянофильства шло под воздействием мировой западной науки. Славянофилы усваивали и творчески переосмысливали западноевропейский опыт. Н. А. Бердяев писал: «Славянофильство – почвенно, выросло из земли, добыто из опыта. Но славянофильство – также культурное явление, стоящее на высоте европейской культуры своего времени. Славянофильство по-своему переработало западные идейные течения. Ни с какой точки зрения нельзя отрицать влияния Гегеля и Шеллинга. Гегель и Шеллинг помогли славянофилам осознать свой почвенный опыт… Киреевский и Хомяков пережили влияние Гегеля и Шеллинга, но они претворили эти влияния в оригинальную философию, положившую основание русской философской традиции. То была конкретная философия целостного духа, а не отвлеченная философия отсеченного разума. Славянофилы обнаружили в высшей степени творческое отношение к той западной мысли, которой они питались, они не были пассивными воспринимателями западных влияний»[76].

Теория Гегеля стала пробным камнем для всех направлений российской экономической мысли. Н. Бердяев пишет о российских ученых середины XIX века: «Они пережили Гегеля, преодолели Гегеля и перешли от его абстрактного идеализма к идеализму конкретному – оригинальному плоду русской мысли». Путь западноевропейской науки заключался в том, что «от отвлеченности гегельянства, утерявшего живое бытие, перешли к фейербахианству и материализму: в материи, в экономике стали искать субстрат, сущее. В России намечен был иной творческий путь, путь нахождения сущего, субстрата, живого бытия в мистическом восприятии, в религиозном опыте. Органом познания сущего признается не отвлеченный разум, не отвлеченный интеллект, а целостный дух»[77].

Следует отметить еще один фактор, повлиявший на формирование славянофильства. Это смена доминирующих парадигм в философии, переход от рационализма просветителей XVIII века к романтизму начала XIX века. Славянофилы полностью восприняли мировое движение, которое иногда называют «романтической реакцией». Об этой эпохе писал представитель немецкого романтизма Новалис: «Если для просветительского мировоззрения природа была объектом опытов и теоретических объяснений, то для романтического мировоззрения она была «сосудом духа, таинства и откровений»[78].

Славянофилы прониклись идеями романтизма, поскольку «с движением этим связан историзм, органичность, уважение к прошлому и любовное в него проникновение, признание иррационального в жизни, зарождение национального самосознания. Иррациональная природа индивидуальности человеческой и индивидуальности национальной начала освобождаться из-под гнета рационализма XVIII века»[79].

Благодаря славянофилам европейские идеи романтизма получили в России самобытное, национальное воплощение. Специфика проявилась в том, что «на русской почве, на основе нашего религиозного и духовного опыта, движение это получило несравненно более реалистическую окраску, менее мечтательную. …Романтизм вообще чужд духу восточного православия, в нем всегда была насыщенность, не было той страстной жажды, которая порождала романтизм в лоне католичества. Поэтому славянофильство можно причислить к мировому «романтическому» движению лишь в условном смысле. Славянофилы – не романтики по своему душевному типу, они слишком бытовики, слишком люди земли, слишком здоровые. В них больше религиозной сытости, чем религиозной жажды»[80].

Значение славянофильства для российской экономической и общественной науки заключается в том, что его представители впервые сформулировали проблемы, до сих пор актуальные для отечественной науки.

Во-первых, славянофилы первыми поставили вопрос о самобытности российского общества, экономики и государственности. Они обозначили проблемы, требующие теоретического и философского осмысления российской наукой. Как известно, правильная постановка задачи является половиной дела на пути ее решения.