11 июля 2011 года

11 июля 2011 года

В прошлом месяце в Китае мы посетили Huawei – громадную технологическую компанию, занимающуюся производством телекоммуникационного и сетевого оборудования, которую можно считать китайской версией Cisco. Особая привлекательность Huawei объясняется тем, что она может быть моделью новой китайской компании. Моим гидом был мой друг Джеймс Чен, который занимается Азией в Morgan Stanley Investment Management. Джеймс – эрудированный, мудрый человек, который тщательно изучил Китай и китайские компании. Huawei весьма впечатляет, но ее акции не торгуются на бирже, поэтому у нее нет специалистов по отношениям с акционерами. Джеймс организовал для нас продолжительную встречу с представителем высшего руководства компании. Этот топ-менеджер (явно привыкший мыслить стратегически) был непроницаем: он отвечал на наши вопросы без уверток, но скупо, не вдаваясь в детали. По его словам, дела по-прежнему идут хорошо, несмотря на вступление мировой экономики на путь замедленного роста: темпы увеличения выручки и прибыли сопоставимы с уровнями прошлого года.

Huawei ежегодно публикует полные красивых картинок отчеты на английском, которые, должно быть, готовятся какой-то фирмой, специализирующейся на связях с общественностью. Эти отчеты объемны и не слишком информативны. Компания делает акцент на том, что она исповедует «экологическое мышление» и хорошо относится к женщинам. В последнем отчете отмечается, что в прошлом году две трети выручки было получено вне Китая. Две трети бизнеса Huawei – это телекоммуникационные сети, треть – оказываемые по всему миру услуги и разнообразные устройства.

Весной 2000-го меня ошеломила презентация Cisco. В тот момент рыночная капитализация Cisco была самой высокой в мире. Джон Чемберс возвещал о наступлении будущего, а его помощники готовили красивые презентации. Чего ни они, ни я тогда не знали, так это того, что своего часа ждет китайский тигр, который сможет представить конкурентоспособное по цене предложение. За прошедшее с того момента десятилетие Huawei нанесла сильные удары по другим компаниям, занимающимся сетями и телекоммуникациями. По подсчетам Джеймса, пять крупнейших компаний отрасли потеряли более 75 % рыночной капитализации за эти годы. По сути, Huawei высосала энергию роста из этих компаний и, вероятно, перетянула к себе часть их штата и поставщиков. Выручка Huawei в последние пять лет росла в среднем на 29 % в год (в юанях), операционная прибыль – на 57 %, а совокупный операционный денежный поток – на 49 % (данные подготовлены Джеймсом).

Таблица 8. Huawei: ключевые показатели

Источники: годовой отчет Huawei и другие документы

Обращает на себя внимание тот факт, что Huawei тратит 9 % выручки на НИОКР в отличие от 16 % у Ericsson и примерно той же доли у Cisco, причем число сотрудников китайской компании в этой сфере значительно выше, чем у названных западных конкурентов, но получает каждый из них существенно меньше. Причина заключается в том, как нам сказал тот топ-менеджер, с которым мы общались, что Huawei может нанимать лучших китайских инженеров за много меньшие зарплаты и при много меньших тратах на соцобеспечение, чем это могут делать западные компании. Людей мотивирует рабочая атмосфера в Huawei, а также возможность получить в собственность ее акции. После знакомства с биографиями членов наблюдательного совета данной компании становится ясно, что управляющие кадры обучались в технических университетах Китая и не проходили какой-либо подготовки в США.

Основатель и президент Huawei Жэнь Чжэнфэй родился в 1944 году в отдаленном горном городе в провинции Гуйчжоу. Его родители были школьными учителями. Он окончил инженерный институт[100], а затем работал гражданским инженером до 1974 года, когда вступил в элитный Инженерный корпус Народно-освободительной армии Китая. Его заметили и через четыре года пригласили посетить Национальную научную конференцию, а затем в 1982-м – 12-ю ежегодную конференцию[101] Коммунистической партии Китая. В 1983 году политика изменилась, и правительство распустило Инженерный корпус[102], после чего Жэнь Чжэнфэй ушел в отставку. Следующие четыре года он занимался инженерным делом и логистикой в Shenzhen South Sea Oil Company. Будучи «неудовлетворен» (как написано в его биографии) этой работой, он основал Huawei в 1987 году с капиталом 21 тысяча юаней и по-прежнему руководит ею. Это краткая биография великого 67-летнего предпринимателя. На деле он, должно быть, проделал удивительный путь.

Huawei не является публичной компанией в привычном нам смысле слова. Ее акциями владеют 65 000 из 110 000 сотрудников, которые избирают совет директоров и наблюдательный совет. Крупнейшим акционером, как сообщил нам за ланчем наш собеседник, является Жэнь Чжэнфэй, которому принадлежит 1,5 % акций, находящихся в обращении. Председатель совета директоров – женщина, Сунь Яфан. Неясно, в какой момент сотрудник вознаграждается акциями, но он получает их по балансовой стоимости и, предположительно, с течением времени пакет акций увеличивается. Когда сотрудник покидает Huawei, он продает свой пакет компании по текущей балансовой стоимости. Балансовая стоимость бумаг повышается на 40 % в год. Такая модель создает благосостояние и привлекает людей, она существовала ранее и в американских инвестиционных банках – до того, как те стали публичными. В Morgan Stanley она сделала меня богатым. Великая модель. Сотрудники, чье вознаграждение не зависит от рыночных колебаний котировок их акций, намного меньше склонны совершать глупые, рискованные, ориентированные лишь на краткосрочную перспективу поступки.

Штаб-квартира Huawei, ее отдел маркетинга, большая часть отделов, занимающихся НИОКР, и некоторая часть производственных мощностей расположены в громадном «городе» Huawei в Шэньчжэне (последний связан мостом с Гонконгом). «Город» Huawei весьма привлекателен: здесь есть школы, рестораны, розничные магазины, спортплощадки. Все это весьма сильно отличается от тех потогонных фабрик, которые мы видели в других местах и на которых (как вы могли слышать) молодые девушки подчас бросаются из окон. Конечно, инвестиционные банки пытаются убедить Huawei стать по-настоящему публичной компанией. Но наш собеседник подчеркнул: «Нам нравится наша система такой, какая она есть. Она помогает привлекать лучшие таланты». Он сказал также, что у компании быстро растет ближневосточный бизнес. Две недели назад Huawei анонсировала линейку «устройств мобильного широкополосного доступа для дома», новое оборудование для оптической передачи данных и оптического доступа, а также для опорных сетей. После ланча мы видели демонстрацию этих и других продуктов. Я ничего не понял, если честно.

«Медвежья» точка зрения на Huawei такова: ею на деле владеет и управляет китайская армия. Мол, несколько лет назад пронырливый китаец приобрел оборудование Cisco и скопировал его – в качестве доказательства указывается на то, что в руководствах по эксплуатации Huawei повторяются те же ошибки, что в оригинальных руководствах Cisco. Утверждают, что исследования и разработки китайской компании бесплодны, она неспособна создать коммерчески успешные новые продукты, а ее модель порочна. Мы спросили у нашего собеседника обо всем этом. Переводчик поморщился, но топ-менеджер лишь покачал головой и слегка улыбнулся. Но по мне, это выглядело притворством.

По словам моего друга Джеймса Чэна, Huawei – не типичная крупная китайская компания, однако ему известны еще около 50 или 60 фирм, которые успешно используют такую же модель. Об этом следует хорошенько подумать. Раз множество китайских компаний идут данным путем, значит, они могут создать собственную Кремниевую долину, свои Google и Facebook.

Каждый заинтересованный инвестор должен прочесть заметку Дэвида Брукса во вчерашнем выпуске The New York Times. Брукс – наиболее уважаемый консервативный республиканец, и его взгляды имеют вес. Он пишет о том, что Группа шести[103] и демократы выдвинули ряд предложений о крупных изменениях системы социального обеспечения, Medicare и налоговой политики (предполагается понизить базовую ставку и расширить налогооблагаемую базу). В целом реализация этого пакета предложений позволила бы за десять лет сократить дефицит на четыре триллиона долларов и сопоставимым образом уменьшить размер федерального правительства. По мнению Брукса, уступки Обамы в этом вопросе могут расколоть либеральную платформу демократов. Это «историческая возможность» для республиканцев, как пишет журналист, разочарованный и испытывающий отвращение по отношению к предельно неуступчивой позиции правого крыла своей партии на краю пропасти. Обама в итоге может выиграть, даже если мы все-таки шагнем с утеса вниз, так как население позитивно оценит его действия.

Сенат, кажется, понимает это, но Палата представителей и «чайная партия» по-прежнему сопротивляются. Если США объявят дефолт, рост рынка во вторник окажется классическим примером погони за «золотом дураков». Поскольку на пороге экономический подъем, сильный прилив уверенности в случае заключения соглашения может обеспечить рост S&P 500 на 15 %. Если компромисса не последует, индекс рухнет на 10 %. Обратите внимание на то, что инвесторы с большим объемом ликвидности выжидают: сегодня агентство Bloomberg отмечало, что такой тактики придерживаются Сорос и Moore Capital. Можно быть уверенным в том, что управляющие практически всех крупных пенсионных фондов в данный момент не верят в акции.

В Европе все та же неразбериха. Мне кажется, что лучшей ставкой на успешный выход США из нынешнего тупика является инвестирование в акции компаний из China FXI Hong Kong[104] и Hang Seng China Enterprises Index (которые у меня есть). За период с лета 2009 года динамика китайского фондового рынка была хуже, чем у MSCI EM, на 35 %, а MSCI EM отстает от показателей развитых стран последние шесть месяцев. Прибыли (китайских компаний) выросли в прошлом году на 20 %, а в этом году их рост, возможно, будет лишь немногим меньше. P/E находится в нижней части диапазона 10–20. Я разделяю «медвежью» точку зрения на Китай. Мои длинные позиции примерно на 70 % превышают короткие, что весьма рискованно, учитывая иррациональность американских политиков. Помимо прочего, у меня есть 20-процентная короткая позиция по S&P 500. Если признаков того, что соглашение по долгу все же будет достигнуто, станет больше, я доведу долю длинных позиций в своем портфеле до 90 %.