Жизнь – это длинная гамма
Жизнь – это длинная гамма
Да, с распростертыми объятиями.
Однажды мы с моим другом Энтони Гликманом, раввином и талмудистом, который начал было торговать опционами, а потом опять сделался раввином и талмудистом (и пока что им остается), беседовали о том, как опциональность проявляется буквально повсюду (возможно, начало этому разговору положила одна из моих тирад о стоицизме), и Энтони спокойно провозгласил: «Жизнь – это длинная гамма». (На жаргоне трейдеров «длинная» означает выгоду, «короткая» – потери, а «гамма» – это название для нелинейности опционов; таким образом, «длинная гамма» означает «извлекать выгоду из волатильности и переменчивости». У Энтони даже электронный адрес заканчивался на @longgamma.com.)
Нет недостатка в научных трудах, которые пытаются убедить нас в том, что покупать опционы нерационально, потому что стоимость некоторых из них завышена – и вообще опционы считаются переоцененным финансовым инструментом, если верить методам оценки риска, которые применяются в бизнес-школах и не учитывают вероятность редких событий. Более того, ученые ссылаются на «склонность к большому риску» или эффект лотереи, когда мы переступаем через себя и переплачиваем за большой риск в казино и других «игровых» ситуациях. Разумеется, все эти выводы есть чистой воды шарлатанство, замаскированное под науку теми, кто не рискует вовсе, вроде Триффата: когда такие люди начинают думать о риске, им на ум всегда приходит казино. Всякий раз, когда экономисты начинают изучать неопределенность, они совершают роковую ошибку, путая неизмеримую случайность в жизни с поддающейся измерению случайностью в казино. Я называю эту ошибку «лудическим заблуждением» (от латинского слова ludes – «игры»). Это же заблуждение свойственно игроку в блек-джек в главе 7. Критиковать ставки на редкие события на том основании, что стоимость лотерейных билетов завышена, столь же глупо, как критиковать вообще всякий риск на том основании, что казино в долгосрочном плане зарабатывают прибыль на заядлых игроках, и забывать о том, что мы говорим о риске за пределами казино. Кроме того, максимальный выигрыш от ставок в казино и лотерейных билетов известен, а в жизни выигрыш может быть сколь угодно большим, так что разница между этими ситуациями может оказаться более чем существенной.
Рисковать не значит играть в казино, а опциональность – это вовсе не лотерейные билеты.
Добавлю, что аргументы касательно «большого риска» абсурдны и подобраны с пристрастием. Составьте список компаний, заработавших больше всех денег в истории, – и вы убедитесь, что в их бизнесе всегда присутствовала опциональность. К сожалению, из опциональности извлекают прибыль и те, кто крадет возможности у налогоплательщика (как мы увидим в Книге VII, когда речь пойдет об этических аспектах подобной предприимчивости), – например, директора компаний, получающие зарплату независимо от результатов своей работы. Однако крупнейшими источниками прибыли в истории Америки были, во-первых, недвижимость (инвесторы приобретают опционы за счет банков), и, во-вторых, технология (развитие которой почти полностью зиждется на пробах и ошибках). Далее, бизнес с негативной опциональностью (иными словами, не обладающий опциональностью), скажем, банковское дело, исторически показывал себя далеко не с лучшей стороны: банки периодически банкротились и теряли все деньги до последнего пенни.
Но опциональность в бизнесе – ничто по сравнению с тем, какое влияние она оказала на две эволюции – естественную и научно-технологическую. Историю последней мы рассмотрим далее в Книге IV.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.