Глава 26 Концентрированные выводы

На этом я заканчиваю регулярную часть книги. Надеюсь, мне удалось показать, что вся история капитализма (а именно она была главным объектом этой книги), укладывается в достаточно четкую и прозрачную схему: углубление разделения труда – увеличение рисков – расширение рынков – ПЭК-кризис. И для удобства читателей я подготовил удобную схему, в которой тезисно описывается эта модель описания экономической истории последних 500 лет, которую, если бы не возражал Олег Григорьев, можно было бы назвать тезисным описанием неокономики:

I. Современная капиталистическая экономика построена на примате разделения труда. Соответственно, развитие в рамках действующей экономической парадигмы – это углубление разделения труда, которое является основой модели развития, называемой научно-техническим прогрессом (НТП).

Обязательным условием этого процесса являются инновации – появление как новых продуктов, так и новых технологий производства старых. Отличие от предыдущих моделей состоит в том, что инновации имманентным (неотчуждаемым) образом встроены в хозяйственный механизм капитализма.

Замедление процессов разделения труда или их остановка воспринимается в современной экономике как серьезный кризис. Упрощение системы разделения труда (ее деградация), как, например, это было в СССР в 90-е годы, воспринимается как экономическая катастрофа.

II. Углубление разделения труда неминуемо влечет за собой увеличение рисков производителя, который должен встраиваться во все более и более сложную производственную цепочку. Если нет механизмов снижения этих рисков, то в какой-то момент углубление разделения труда становится невозможным – система переходит в состояние глубокого кризиса.

Соответственно, в рамках замкнутой экономической системы (не взаимодействующей с внешним миром) естественное углубление разделения труда может развиваться только до некоторого фиксированного уровня, дальше инновации перестают окупаться и научно-технический прогресс вначале замедляется, а затем останавливается.

III. Таким образом, развитие в рамках парадигмы НТП возможно с какого-то момента только с использованием механизмов снижения рисков производителей. Таких механизмов было изобретено всего четыре: перераспределение доходов; кредитование производителя (риски частично передаются банковской системе, частично перераспределяются); расширение рынков сбыта продукции (снижаются риски производителя в исходной экономической системе); кредитование потребителя (снижаются риски производителя за счет их перераспределения между другими участниками экономического процесса).

Первые два из них работают на микроуровне (т. е. не увеличивают ресурс всей экономической системы в целом), вторые два затрагивают и макроуровень, т. е. позволяют расширять систему в целом.

IV. Поскольку Земля по определению ограничена, бесконечное расширение рынков невозможно. Все остальные механизмы снижения рисков производителя либо перераспределяют их внутри экономической системы, либо носят ограниченный во времени характер. Следовательно (и это главное экономическое достижение марксизма), парадигма НТП принципиально ограничена во времени. Как следствие, капитализм – конечен.

С социализмом ситуация более сложная, поскольку он теоретически в рамках общественного характера экономики (нет частной собственности) может перейти к другой парадигме развития без изменения общественно-политической модели. Однако, как показал опыт СССР, в условиях противодействия капитализму это не получилось.

V. С учетом предыдущего тезиса, развитие марксизма с момента его появления в середине XIX в. шло по двум основным идейным линиям: поиск новых доказательств и признаков конца капитализма; разработка моделей построения посткапиталистического общества. Но реальное развитие приведенный выше тезис Адама Смита об остановке НТП развивался только до начала ХХ в., после смерти Р. Люксембург эта тема была табуирована.

VI. В конце XIX – начале XX в. необходимость противостоять марксистским тезисам о конце капитализма привела к созданию альтернативной экономической науки, получившей условное название экономикс. Ее принципиальное отличие от политэкономии Смита и Маркса – категорическое табу на описание вопроса о конце капитализма.

Поскольку описанный выше тезис А. Смита никуда не делся, для его маскировки была изменена схема компоновки экономикс: в отличие от политэкономии, которая строится от макроэкономики к микро-, экономикс выстраивается от микро- к макроэкономике. Соответственно, многие экономические темы, уже проработанные в XIX в., снова оказались под вопросом.

VII. Неизбежным следствием ограничения роста разделения труда в замкнутой экономической системе является (по мере исчерпания других способов, принципиально ограниченных) необходимость ее расширения для продолжения развития. Невозможность расширения рано или поздно приводит к кризису развития, который принципиально отличается от традиционных циклических кризисов (кризисов перепроизводства), которые подробно описаны как в рамках политэкономии (с конца XIX в. – преимущественно марксистской), так и экономикс.

Этот тип кризиса был выше назван кризисом падения эффективности капитала (ПЭК-кризисом), поскольку его внешнее проявление – быстрое падение возможности воспроизводства капитала, естественного (т. е. не за счет перераспределения) получения прибыли от него.

Принципиальна важная особенность ПЭК-кризиса – остановить его можно только за счет существенного снижения рисков производителей, что возможно только путем расширения рынков сбыта!

Изучение кризисов падения эффективности капитала и их главного отличия от циклических кризисов – неизбежных структурных искажения экономики – было сделано в 2000-е годы, прежде всего работами М. Хазина 2000-2001 гг. по структурным особенностям нынешнего кризиса США. Именно понимание того, что нынешний кризис есть кризис падения эффективности капитала, дало возможность его предсказать и описать, что и позволяет говорить о том, что приложение изложенной выше общей теории к современным экономическим процессам дает адекватную модель текущего экономического кризиса.

VIII. Необходимость расширения экономической системы для продолжения развития естественным образом приводит к концепции технологических зон – т. е. крупных самодостаточных систем разделения труда, поддерживающих процесс углубления разделения труда за счет постоянного расширения. Термин «самодостаточная» в данном контексте означает, что экономическое взаимодействие между зонами сильно меньше, чем внутри них, и не является принципиальным.

В связи с необходимостью расширения рынков, взаимодействие разных технологических зон неминуемо рано или поздно становится остро конкурентным, сосуществование их становится невозможным.

IX. Анализ экономической истории последних двух веков с точки зрения развития технологических зон был начат в 2000-е и продолжается до сегодняшнего дня. Кратко его можно описать в следующей последовательности:

– конец XVIII в., формирование первой технологической зоны, Британской. В то время для формирования такой зоны необходимо как минимум 5-6 млн активных потребителей рыночных услуг;

– начало XIX в., провал создания второй потенциальной зоны, на базе Франции. Причины – Великая французская революция и Наполеоновские войны. С тех пор Франция постепенно входила в Британскую технологическую зону;

– середина XIX в., первый успешный проект догоняющего развития – появление второй технологической зоны, Германской, в результате объединения конкурирующих региональных экономических центров, Пруссии и Австро-Венгрии. В ее составе до начала ХХ в. находилась и Россия;

– конец XIX в., по итогам Гражданской войны начала 60-х годов формируется технологическая зона на базе США, к концу века – крупнейшей в мире промышленной державы;

– минимальное количество потребителей в технологической зоне вырастает до 50-80 млн человек;

– самый конец XIX (уже после смерти Маркса) – начало XX вв., первый ПЭК-кризис (пока – только в Западном мире). Его следствия: финансовый кризис в США 1907-1908 гг., первая Великая депрессия, появление Федеральной резервной системы США. Первая мировая война, направленная на передел рынков между технологическими зонами;

– начало ХХ в., появление Японской технологической зоны, провал попытки Столыпина создать технологическую зону на базе Российской империи из-за проблем с крестьянским населением, которое не хочет вписываться в рынок;

– 1917-1928 гг., Великая Октябрьская социалистическая революция, разработка плана по созданию Советской технологической зоны на базе СССР. План предусматривает создание рынка продажи высокотехнологической (на тот момент – тяжелого машиностроения) продукции для сельского населения, коллективизации. Минимальный объем рынка технологической зоны вырос до 100 млн человек;

– 1927-1939 гг., второй ПЭК-кризис, начало второй Великой депрессии, формирование последней, пятой технологической зоны, Советской;

– 1939-1945 гг., Вторая мировая война, исчезновение с карты мира трех технологических зон: Японской и Германской (их территория поделена между победителями) и Британской (добровольно вошла в состав Американской технологической зоны, часть колониальной системы отошла Советской зоне);

– 1945-1960 гг. для Советской, 1945-1970 гг. для Американской – годы активного развития на ресурсе новых доступных рынков, минимальный объем необходимых рынков повышается до 250-300 млн потребителей;

– 1960-1961 гг. – начало ПЭК-кризиса в Советской технологической зоне. В связи с плановым характером экономики развивался очень медленно, на нулевые темпы роста СССР вышел только к началу 80-х годов;

– 1971 г. – начало третьего ПЭК-кризиса в Американской технологической зоне (15 августа 1971 г. – второй в ХХ в. дефолт США). В середине 70-х экономика США уже устойчиво падает на фоне еще растущего СССР;

– конец 70-х годов, разработка в США модели временного (но за счет будущего углубления проблем) преодоления кризиса за счет виртуального расширения рынков путем кредитного стимулирования спроса имеющихся потребителей («рейганомики»). Рост необходимой численности потребителей в технологической зоне до 300-500 млн человек;

– отказ Китая от построения собственной технологической зоны, им взят курс на стимулирование экономики за счет встраивания в Американскую технологическую зону;

– 1981-1991 гг., очередной этап НТП, состоявшийся в США по итогам «рейганомики» (получивший название «информационная революция»), позволил выиграть войну двух систем (аналог третьей мировой войны), разрушить Советскую технологическую зону и последний раз расширить рынки, уже на всю территорию Земли;

– начало 2000-х гг., первые признаки начала нового кризиса падения эффективности капитала;

– осень 2008 г., прекращение действия последнего инструмента «рейганомики», снижения учетной ставки ФРС, переход кризиса в острую стадию.

X. В результате применения «рейганомики» структурные диспропорции в мировой (совпадающей сегодня с Американской технологической зоной) экономике и непосредственно в США выросли до колоссальных размеров, в первую очередь речь идет о несоответствии реально располагаемых доходов домохозяйств их расходам (т. е. уровню жизни), последние много выше.

До тех пор, пока доходы и расходы не придут в состояние относительного равновесия, кризис будет продолжаться, и падение расходов при этом должно составить примерно 30-35 % для мировой экономики, около 50 % – для Евросоюза и порядка 55-60 % для США (по состоянию на 2008 г., в связи с дальнейшей виртуализацией статистики падение с нынешнего уровня будет больше).

XI. Сокращение доходов с точки зрения разделения труда соответствует сокращению количества потребителей, а значит, уровень разделения труда должен уменьшиться. В США сегодня реальные доходы домохозяйств соответствуют уровню конца 50-х годов, по мере развития кризиса они еще более сократятся. Фактически это означает, что оптимальный уровень технологической зоны вернется на уровень 300-500 млн человек или даже меньше (с учетом цифровизации управления экономикой).

XII. Поскольку нынешняя инфраструктура системы разделения труда (в первую очередь – финансовая) выстроена под глобальные рынки, по мере падения спроса она станет убыточной (фактически это уже произошло, большая часть международных финансовых институтов и государств живут только за счет эмиссионной подпитки). Это значит, что экономически выгоден будет распад мира на несколько новых технологических зон, которые, скорее всего, будут создаваться за счет ресурса эмиссии новых региональных валют, в связи с чем я их называю (в соответствии с книгой «Закат империи доллара и конец “Pax Americana”») валютными зонами.

Теоретически, в процессе кризиса и посткризисного восстановления не все потенциальные валютные зоны смогут окончательно сформировать полноценные технологические зоны в новой, посткризисной редакции.

XIII. Если новой модели экономического развития, альтернативной НТП, придумано не будет, то нас ждет повторение истории ХХ в., т. е. конкурентная борьба новых технологических зон друг с другом за рынки сбыта, т. е. за возможность дальнейшего развития. Однако этот процесс начнется только после того, как более или менее самостоятельные зоны будут сформированы, т. е. через 20-30 лет после окончания острой стадии кризиса и достижения минимальных значений совокупного спроса.

XIV. Существенным отличием ситуации, сложившейся после кризиса, т. е. конкуренции (относительно) независимых валютных зон, от ситуации XIX–XX вв. является то, что уже существующая экономическая теория позволит зональным элитам активно искать новые парадигмы экономического развития. Что либо обеспечит ситуацию, при которой конфликт региональных экономических кластеров станет не столь агрессивным, либо же один из кластеров, за счет построения новой модели, сможет выйти на более конструктивное доминирование, чем Западный ГП в конце ХХ в.

Существует одна старая советская писательская быль, которой бы я хотел завершить эту главу и описание той экономической теории, которой я посвятил больше 20 лет жизни. В ресторан Союза писателей ранним утром приходит достаточно известный, но не слишком яркий поэт, который просит подать ему 300 граммов водки и немудреную закуску.

– С утра, – спрашивает его официант, – не слишком ли жестко?

– Я всю ночь писал стихи. О любви. Закрыл тему…

Эта книга, как мы видим по итогам, посвящена теории капитализма. И она закрывает тему, по крайней мере для меня, поскольку достаточно полно описывает развитие капитализма от его появления до заката. При этом, разумеется, нужно понимать, что если произойдет распад мира на валютные зоны, то как минимум несколько десятилетий капитализм еще будет активно функционировать.

Разумеется, науку экономику эта книга не закрывает. Но принципиальных изменений в модели капитализма, с точки зрения тех вопросов и того плана, которые были даны во Введении, она, скорее всего, уже не даст. И таким образом, остается главная проблема (которая пока ни в книге, ни в современной жизни не обсуждалась): какой будет новая модель развития. Та самая, посткапиталистическая, предсказанная А. Смитом и Марксом. Пока можно только сказать, что момент конца капитализма близок, и избежать обсуждения того, что может быть после него, совершенно невозможно. И об этом – в следующей главе.