2. Средство обращения

а) Метаморфоз товаров

Последуем теперь за каким-либо товаровладельцем, например ткачом холста, на арену менового процесса, на товарный рынок. Цена его товара, 20 аршин холста, есть величина определенная. Эта цена равняется, скажем, 20 руб. Он обменивает холст на 20 руб. и, как человек старого закала, снова обменивает эти 20 руб. на семейную библию той же цены. Холст есть для него только товар, только носитель стоимости; холст отчуждается в обмен на золото – воплощение его стоимости, и из этой формы воплощения снова превращается в другой товар, в библию, которая, однако, направится в дом ткача уже в качестве предмета потребления и будет удовлетворять там потребность в душеспасительном чтении. Процесс обмена товара осуществляется, таким образом, в виде двух противоположных и друг друга дополняющих превращений – превращения товара в деньги и обратного превращения из денег в товар. Для товаровладельца это два акта – продажа и купля, и единство обоих этих актов: продажа ради купли.

Если ткач обратит свое внимание лишь на конечный результат торговли, то окажется, что он обладает вместо холста библией, вместо своего первоначального товара другим товаром той же самой стоимости, но иной полезности. Аналогичным путем присваивает он себе и все другие необходимые ему средства существования и средства производства. С его точки зрения весь процесс лишь обслуживает обмен продукта его труда на продукт чужого труда, обслуживает обмен продуктов.

Итак, процесс обмена товара совершается в виде следующего превращения формы:

Товар – Деньги – Товар (Т – Д – Т).

Со стороны своего материального содержания это движение представляет Т – Т, обмен товара на товар, обмен веществ общественного труда, в конечном результате которого погашается и самый процесс.

Деньги, служащие для покупки товара, добыты раньше продажей другого товара. Допустим, что те 20 руб., за которые наш ткач отдал свой товар, представляют превращенную форму квартера пшеницы. Продажа холста, Т – Д, есть в то же время, если посмотреть с другой стороны, и купля его, Д – Т. Но продажа холста есть начало процесса, заканчивающегося противоположностью этого акта, куплей библии; наоборот, рассматриваемый как купля холста, тот же процесс заканчивает этим актом свое движение, начавшееся с его противоположности, с продажи пшеницы. Т – Д (холст – деньги), эта первая фаза процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия), есть в то же время Д – Т (деньги – холст), т. е. последняя фаза другого процесса Т – Д – Т (пшеница – деньги – холст). Превращение товара в деньги всегда является в то же время обратным превращением другого товара из денежной формы в товар[42].

То же мы наблюдаем и в другом направлении. С точки зрения нашего ткача, жизненный путь его товара заканчивается библией, в которую он превратил полученные им 20 руб. Но продавец библии превращает полученные от ткача 20 руб. в водку. Д – Т, заключительная фаза процесса Т – Д – Т (холст – деньги – библия), есть в то же время Т – Д, первая фаза процесса Т – Д – Т (библия – деньги – водка). Так как производитель товара доставляет на рынок лишь односторонний продукт, то он часто продает его значительными массами; между тем его разносторонние потребности заставляют его постоянно раздроблять реализованную цену, или вырученную денежную сумму, между многочисленными покупками. Продажа приводит, таким образом, к многим актам купли различных товаров. Итак, заключительный метаморфоз одного товара образует сумму первых метаморфозов других товаров.

Таким образом, кругооборот, описываемый каждым товаром с его продажей и последующей покупкой другого товара, неразрывно сплетается с кругооборотами других товаров. Процесс в целом представляет обращение товаров.

Товарное обращение не только формально, но и по существу отлично от непосредственного обмена продуктами. В самом деле, присмотримся к только что описанному процессу. Ткач, несомненно, обменял холст на библию, собственный товар на чужой. Но это явление существует как таковое только для него самого. Продавец библии, предпочитающий горячее холодному, вовсе не думал о том, что на его библию обменивается холст; равным образом ткач совершенно не подозревает, что на его холст обменена пшеница, и т. д. Товар лица Б замещает товар лица А, но А и Б не обмениваются взаимно своими товарами. С одной стороны, мы видим здесь, как обмен товаров разрывает индивидуальные и локальные границы непосредственного обмена продуктами и развивает обмен веществ человеческого труда вообще. С другой стороны, здесь развивается сложный клубок общественных связей, которые, однако, находятся вне контроля действующих лиц. Ткач может продать холст лишь потому, что крестьянин уже продал пшеницу; любитель водки может продать библию лишь потому, что ткач продал холст; винокур может продать свой живительный напиток лишь потому, что другой уже продал напиток живота вечного и т. п.

Вследствие этого процесс обращения не заканчивается, как непосредственный обмен продуктами, после того как потребительные стоимости поменялись местами и владельцами. Деньги не исчезают только потому, что они в конце концов выпадают из ряда метаморфозов данного товара. Они все снова и снова осаждаются в тех пунктах процесса обращения, которые очищаются тем или другим товаром. Благодаря замещению одного товара другим к рукам третьего лица прилипает денежный товар. Обращение непрерывно источает из себя денежный пот.

Как посредник в процессе обращения товаров, деньги выполняют функцию средства обращения.

б) Обращение денег

Обмен веществ между продуктами труда Т – Д – Т представляет кругооборот. В самом деле, он предполагает, что одна и та же стоимость образует в качестве товара исходный пункт и снова возвращается к этому пункту в виде товара. Напротив, движение денег не есть и не может быть кругооборотом. Деньги постоянно удаляются от своего исходного пункта и никогда не возвращаются к нему. До тех пор пока товар в руках продавца сохраняется в своей превращенной форме, форме денег, товар этот находится в стадии своего первого метаморфоза, т. е. он осуществил лишь первую половину своего обращения. Когда процесс – продажа ради купли – закончен, то деньги уже удалились из рук своего первоначального владельца. Правда, если ткач, купив библию, снова продаст холст, то и деньги опять вернутся в его руки. Но они вернутся не вследствие обращения первых 20 аршин холста, которое, напротив, удалило их из рук ткача в руки продавца библии. Деньги могут вернуться лишь благодаря тому, что новый товар возобновляет или повторяет все тот же процесс обращения, который заканчивается тем же результатом, как и первый. Следовательно, форма движения, непосредственно сообщаемая деньгам обращением товаров, представляет их постоянное удаление от исходного пункта, их переход из рук одного товаровладельца в руки другого, или их обращение. Тот факт, что эта односторонняя форма движения денег возникает из двусторонней формы движения товара, остается замаскированным. Сама природа товарного обращения создает как раз противоположную внешнюю картину процесса. Первое превращение товара (Т – Д) уже по своему внешнему виду есть не только движение денег, но и собственное движение самого товара; наоборот, второе превращение (Д – Т) представляется только движением денег. В первой половине своего обращения товар меняется местом с деньгами. Вместе с тем его потребительная плоть выпадает из сферы обращения и переходит в сферу потребления (даже в том случае, если товар все снова и снова продается, все же с момента своей окончательной продажи он переходит из сферы обращения в сферу потребления). Ее место заступает плоть стоимости, или денежная куколка. Вторую половину обращения товар пробегает уже не в своем натуральном виде, а в своем золотом облачении. Таким образом, движение является непрерывным только с точки зрения денег: то же самое движение, которое для товара распадается на два противоположных процесса, есть один, всегда неизменный процесс, если его рассматривать как собственное движение денег, а именно процесс, в котором деньги меняются местами все с новыми и новыми товарами. Результат товарного обращения, замещение одного товара другим, создается поэтому не изменением его собственной формы, а функцией денег. Деньги приводят в движение товары, сами по себе неподвижные, и притом всегда в направлении, противоположном собственному движению денег. Поэтому, хотя в движении денег лишь выражается обращение товаров, с внешней стороны обращение товаров кажется, наоборот, лишь результатом движения денег. Каждый товар при первом своем шаге в процессе обращения, при первой же смене своей формы выпадает из сферы обращения, в которую на его место постоянно вступает новый товар. Наоборот, деньги, как средство обращения, постоянно пребывают в сфере обращения, постоянно рыщут в ней. Отсюда возникает вопрос, сколько денег может непрерывно поглощать эта сфера.

В каждой стране ежедневно совершаются многочисленные, одновременные обращения товаров. Так как рассмотренная здесь непосредственная форма обращения всегда вещественно противопоставляет друг другу товар и деньги, то масса средств обращения, необходимых для процесса обращения товаров, уже определена суммою цен последних.

Если по какой-нибудь причине стоимость золота изменяется, то изменяются и цены товаров, а вместе с тем и количество, требующееся для обращения денег.

Одностороннее наблюдение фактов, последовавших за открытием новых месторождений золота и серебра, привело в XVII и в особенности в XVIII столетиях к неверному выводу, что товарные цены возросли потому, что большее количество золота и серебра стало функционировать в качестве средства обращения. В действительности стоимость золота и серебра понизилась вследствие легкости эксплуатации, вследствие этого цены товаров возросли, а удорожившиеся товары, разумеется, потребовали для своего обращения большего количества денег. В дальнейшем мы будем принимать стоимость денег за величину данную.

Если мы допустим далее, что дана цена каждого товарного вида, то сумма цен товаров будет, очевидно, зависеть от количества товаров, находящихся в обращении. В самом деле, не требуется особенно ломать голову для того, чтобы понять, что раз 1 квартер пшеницы стоит 20 руб., то 100 квартеров будут стоить 2000 руб., 200 квартеров – 4000 руб. и т. д., а следовательно, с массой пшеницы должна возрастать и масса тех денег, которые при ее продаже обмениваются с ней местом.

Итак, если мы предположим, что масса товаров дана, то масса находящихся в обращении денег будет увеличиваться и уменьшаться вместе с колебаниями в ту и другую сторону товарных цен. Она растет и падает в зависимости от того, повышается или понижается сумма цен товаров вследствие изменения величины цен. Отражает ли изменение цен товаров действительное изменение стоимости их или представляет просто колебание рыночных цен, влияние на массу средств обращения в обоих случаях одинаково.

Это относится к одновременным оборотам. Иначе обстоит дело при оборотах, следующих один за другим.

Предположим, что четыре различных товара, например 1 квартер пшеницы, 20 аршин холста, 1 библия, 4 галлона водки стоят каждый по 20 руб.; для того чтобы все они были проданы одновременно, необходима масса денег, равная 80 руб. Но если продажи следуют одна за другой, как в известном нам ряде оборотов: 1 квартер пшеницы – 20 руб. – 20 арш. холста – 20 руб. – 1 библия – 20 руб. – 4 галлона хлебной водки – 20 руб., то одни и те же 20 руб. проделывают четыре оборота, и при этом необходима всего четвертая часть той денежной массы, какая требовалась при одновременном обороте четырех товаров. Чем больше оборотов делает та же денежная сумма за данное время, т. е. чем быстрее она оборачивается, тем меньше денег требует обращение.

Таким образом, масса денег, потребных в качестве средства обращения, равна сумме цен товаров, деленной на число оборотов одноименных монет:

Этот закон имеет всеобщее применение.

Поэтому если растет число оборотов монет, то уменьшается масса их, находящаяся в обращении. Если уменьшается число их оборотов, то растет их масса. Так как при данной средней быстроте обращения масса денег, которые могут функционировать как средство обращения, дана, то стоит бросить в обращение определенное количество банкнот (билетов), например, десятирублевого достоинства, чтобы извлечь из него ровно столько же золотых монет, – фокус, хорошо известный всем банкам.

Следовательно, обращение денег вообще есть только следствие и отражение обращения товаров. Точно так же и скорость обращения денег есть следствие скорости обращения товаров.

В замедлении денежного обращения сказывается, следовательно, приостановка в обращении товаров. Из обращения самого по себе, конечно, нельзя усмотреть, благодаря чему возникает эта приостановка. Обыденное представление, замечая, что с замедлением денежного оборота деньги начинают все реже появляться и исчезать во всех пунктах периферии обращения, естественно приходит к выводу, что этот факт объясняется недостаточным количеством средств обращения[43].

Таким образом, общее количество денег, функционирующих в течение каждого данного промежутка времени в качестве средств обращения, определяется, с одной стороны, суммой цен всех обращающихся товаров, а с другой – большей или меньшей быстротой потока их обращения. Сумма цен товаров зависит как от массы, так и от цены каждого отдельного товарного вида. Эти три фактора: движение цен, масса обращающихся товаров и быстрота обращения денег – могут изменяться в различных направлениях и в различных пропорциях и, таким образом, взаимно выравниваться.

Поэтому, особенно при рассмотрении сравнительно продолжительных периодов, масса денег, обращающихся в каждой данной стране, обнаруживает гораздо более постоянный средний уровень и гораздо менее значительные отклонения от этого среднего уровня, чем можно было бы ожидать с первого взгляда; исключение составляют периоды сильных потрясений, которые, однако, вызываются в большинстве случаев кризисами.

Иллюзия, будто бы дело происходит как раз наоборот, будто товарные цены определяются массой средств обращения, а эта последняя определяется, в свою очередь, массой находящегося в данной стране денежного материала, коренится у ее первых представителей в той нелепой гипотезе, что товары вступают в процесс обращения без цены, а деньги – без стоимости и затем в этом процессе известная часть товарной мешанины обменивается на соответственную часть металлической горы.

в) Монета. Знак стоимости

Из функции денег как средства обращения возникает их монетная форма. Весовая часть золота, идеально существующая в цене товаров, должна противостать последним в процессе обращения как одноименный кусок золота или монета.

Следовательно, золотая монета и золото в слитках различаются между собой только по внешности и золото постоянно может быть превращено из одной формы в другую. Путь, на который вступает золото, выйдя из монетного двора, ведет его в конце концов к плавильному тиглю. А именно в обращении золотые монеты стираются, одна больше, другая меньше. Название золотой монеты и содержание золота начинают мало-помалу расходиться. Одноименные золотые монеты приобретают различную стоимость, так как они имеют теперь различный вес. Поэтому золото перестает быть действительным эквивалентом товаров, цены которых оно реализует. Следовательно, обращение стремится превратить золотую сущность монеты в золотую иллюзию, т. е. сделать из монеты лишь символ ее официального металлического содержания.

Тем самым создается возможность заместить металлические деньги в их функции монеты знаками из другого материала или простыми символами. Роль серебряных и медных знаков в качестве заместителей золотой монеты объясняется исторически, с одной стороны, техническими трудностями чеканить совершенно ничтожные весовые количества золота и, с другой стороны, тем обстоятельством, что низшие металлы раньше высших – серебро раньше золота, медь раньше серебра – служили мерою стоимости и, следовательно, уже обращались в качестве денег в тот момент, когда более благородный металл низверг их с трона. Они замещают золото в тех областях товарного обращения, где монета циркулирует наиболее быстро, а следовательно, наиболее быстро снашивается, т. е. там, где акты купли и продажи постоянно возобновляются в самом мелком масштабе. Чтобы помешать этим спутникам золота утвердиться на месте самого золота, законом устанавливаются очень низкие размеры платежей, в границах которых их обязательно принимать взамен золота.

Металлическое содержание серебряных и медных знаков произвольно определяется законом. В обращении они снашиваются еще быстрее, чем золотая монета.

Их монетная функция становится поэтому фактически совершенно независимой от их веса, т. е. от всякой стоимости. Монетное существование золота окончательно отделяется от субстанции его стоимости. Благодаря этому вещи, относительно не имеющие никакой стоимости, например бумажки, получают возможность функционировать вместо него в качестве монеты. В металлических денежных знаках их чисто символический характер еще до известной степени скрыт. В бумажных деньгах он выступает с полной очевидностью.

Мы имеем здесь в виду лишь государственные бумажные деньги с принудительным курсом. Они вырастают непосредственно из металлического обращения. Наоборот, кредитные деньги предполагают условия, которые нам, пока мы остаемся в пределах простого товарного обращения, еще совершенно неизвестны.

Бумажные знаки, на которых напечатаны их денежные названия, как, например, 10 руб., 50 руб. и т. д., бросаются в процесс обращения государством. Поскольку они действительно обращаются вместо одноименных сумм золота, они отражают в своем движении лишь законы самого денежного обращения. Специфический закон обращения бумажных денег может возникнуть лишь из отношения их к золоту, лишь из того, что они являются представителями последнего. И закон этот сводится просто к тому, что выпуск бумажных денег должен быть ограничен тем их количеством, в каком действительно обращалось бы символически представленное ими золото (или серебро). Правда, количество золота, которое может быть поглощено сферой обращения, постоянно колеблется, то поднимаясь выше, то опускаясь ниже известного среднего уровня. Однако оно никогда не падает ниже определенного минимума, который может быть установлен опытом для каждой данной страны. То обстоятельство, что эта минимальная масса непрерывно изменяет свои составные части, т. е. составляется все из новых и новых золотых монет, конечно, нисколько не влияет на ее размеры и на устойчивость ее функции в сфере обращения. Следовательно, она легко может быть замещена бумажными символами. Но если мы сегодня наполним бумажными деньгами все каналы обращения до степени полного их насыщения деньгами, то завтра, вследствие каких-либо колебаний в товарном обращении, они могут оказаться переполненными. Всякая мера утрачивается. Но если бумажки преступили свою меру, т. е. то количество одноименных золотых монет, которое действительно могло бы находиться в обращении, то, не говоря уже об опасности их общего дискредитирования, они теперь представляют в товарном мире лишь то количество золота, которое вообще может быть ими представлено, т. е. количество, определяемое внутренними законами товарного мира. Если, например, данная масса бумажек представляет по своему названию 2 унции золота, а реально замещает I унцию, то фактически 10 руб. становятся денежным названием, скажем, ¹/₈ унции золота вместо прежней ? унции. Результат получится тот же самый, как если бы золото потерпело изменение в своей функции меры цен. Те самые стоимости, которые раньше выражались в цене, равной 10 руб., выражаются теперь в цене, равной 20 руб.