2. Рождение классовых национальных отношений во Франции

2. Рождение классовых национальных отношений во Франции

Со времени окончания Столетней войны с Англией королевство Франции развивалось, как народное сословное государство в имперском пространстве католического мира. Стратегическое правление осуществлялось сословием священнослужителей католической церкви, которая подчинялась папскому престолу, а в текущем управлении король опирался на осознающее себя военно-управленческим сословием дворянство. И первое, и второе сословие имели унаследованные от средневекового феодализма узаконенные привилегии, которые после того, как королём перестали созываться сословно-представительные Генеральные Штаты, позволяли им столетия мало считаться с интересами третьего податного сословия, в том числе с самой деятельной частью третьего сословия, городскими семейными собственниками, городской буржуазией. Экономическое развитие направлялось, регламентировалось правительством короля. При непосредственном участии правительства, под выполнение его заказов создавалось мануфактурное, горнопромышленное и промышленное производство, и это было не просто производство, а крупное производство, которое с рыночной точки зрения являлось неэффективным, использовало экстенсивные способы развития, однако для своего обоснования опиралось на передовые инженерные и научные познания. Правительством поощрялось необходимое для расширения и разнообразия хозяйственной деятельности естественнонаучное изучение окружающего мира, всевозможное инженерное изобретательство и художественное техническое творчество. Королевское правительство было непосредственным соучастником создания Академий, объединяющих учёных, литераторов, художников и т.д., поддерживала их финансово, и оно же награждало наиболее отличившихся членов королевских Академий. Оно же готовило морские экспедиции, призванные осуществлять географические открытия и заниматься сбором сведений о неизвестных или малоизвестных в Европе землях и странах.

Деятельность правительства и его чиновников, направленная на рациональное поддержание высокой способности Франции влиять на события в Западной Европе, быть одной из ключевых военных и экономических держав, способствовала тому, что в среде управляющего сословия дворянства возникал и укоренялся светский скептицизм в отношении религии, зарождалось склонное к просвещённому атеизму свободомыслие. После эпохи протестантской Реформации религиозный скептицизм стал заражать и образованных представителей городских семейных собственников, городской буржуазии, а дворянский просвещённый атеизм нашёл обоснование в естественнонаучном механистическом материализме. К этому времени в Европе произошёл исторический переворот в отношении к естественнонаучным знаниям, к механике и математике. Кругосветное путешествие Магеллана и открытие Коперника, что земля и другие планеты вращаются вокруг Солнца, астрономические наблюдения за планетами позволили Ньютону открыть и выразить в простых уравнениях законы механики и закон всемирного тяготения, придать математике совершенно новое практическое значение, которое должно было отразиться в изменении самого образования, самих представлений об образованности.

В XVIII веке во Франции под влиянием расширения торговых и культурных связей с не христианским миром, с колониями на других континентах и с соседними сословно-классовыми конституционными государствами Голландии и Англии в среде дворянства и буржуазии рождалось стремление посредством рационального сознания осмыслить окружающий мир с не христианских, не религиозных позиций. Ширились попытки найти некие общие законы природы, мышления и общественного бытия на основе новейших достижений в естественнонаучных познаниях и успехов в промышленном развитии, новых знаний о других континентах и цивилизациях. Условия жизни в самой Франции стали рассматриваться с критических позиций просвещённого разума, вырывающегося за пределы католического и протестантского миросозерцания и народного сословного идеала общественных отношений. Уже представитель дворянства и выразитель передовых настроений середины восемнадцатого столетия, Монтескьё, предпринял попытку обобщить весть исторический опыт развития европейской цивилизации со времён Древней Греции, вскрыть причины происхождения государственной власти, объяснить природу законов и на такой «естественной», разумной основе разработать цели общественных преобразований в духе отказа от сословных привилегий. Требуя равенства людей перед законом в условиях народной конституционной монархии, именно он стал творцом теории разделения государственной власти на три самостоятельные и одновременно взаимозависимые ветви: исполнительную, законодательную и судебную. Монтескьё не был атеистом, но выступать за народную конституционную монархию и равенство всех перед законом было нельзя, не подвергнув резкому осуждению католическую церковь и её духовенство, которое являлось оплотом сословных привилегий.

Представитель городских семейных собственников в третьем сословии, Вольтер, такой же сторонник народной конституционной монархии, как и Монтескьё, в отличие от него отверг католицизм и «лишил» духовенство католической церкви морального права быть первым сословием. Однако он настаивал на практической пользе религии, существование бога стремился доказать рационально, с точки зрения крайнего аристотелизма, уже преодолевающего христианский протестантизм. Бог, по его убеждению, нужен для удержания в покорности «простого народа», то есть общинного крестьянства, как гарантия порядка в государственных отношениях. Тем самым он пытался выделить городских семейных собственников, буржуазию, из третьего народного сословия в некий народный класс, а из него в свою очередь выделить философов, агностиков и деистов, чтобы они выступили первым сословием в народной конституционной монархии, разрабатывали рациональные цели правления для второго дворянского сословия. Иначе говоря, он старался обосновать возможность идеологического подчинения интересам народного класса крупных и средних городских семейных собственников второго, осуществляющего текущее управление, дворянского сословия и третьего сословия общинного крестьянства, чтобы они смогли сосуществовать в обновлённом классово-сословном народном обществе.

Во второй половине XVIII века нарастающая критика городскими семейными собственниками, буржуазией, сословных привилегий и регламентирования хозяйственной жизни, совершаемого королевской властью без учёта правил рыночных товарно-денежных отношений, без учёта личных стремлений семейных собственников получать наибольшую прибыль, переросла в критику самого устройства народного сословного общества. Идеологической основой таким революционным взглядам стал философский механистический материализм средних имущественных и мелкобуржуазных ремесленных слоёв городских семейных собственников, одним из выдающихся разработчиков и пропагандистов которого был создатель первой «Энциклопедии» – Дидро. Последовательный механистический материализм решительно разрывал связь с религиозным христианским сознанием и предполагал отказ, как от идеалистического платонизма, от обоснования платонизмом сословного разделения общественных прав и обязанностей, так и от библейского идеала народного общества. Новый идеал не сословного общества, которое преодолело народный христианский идеал устройства общественных отношений, был назван механистическими материалистами национальным общественным идеалом или идеалом национального общества. Национальный идеал общества, нация, при таком его понимании не мог быть воплощён в действительности усовершенствованием народного идеала, очередной реформацией христианского вероучения посредством аристотелизма. Он достигался только через революционное отрицание и христианства и народного идеала как такового. Однако материалистами эпохи французского Просвещения народные сословные отношения отрицались не с позиции классового мировосприятия, как это подразумевал аристотелизм, а с точки зрения сторонников «естественного» равенства людей, равенства, обусловленного материальным природным происхождением каждого человека. Осуществление же национального общественного идеала виделось ими в разумном устройстве государственных отношений, в отражающем представления о природной, естественной справедливости своде социальных законов.

Иначе говоря, французские материалисты видели национальное общество не как очередную ступень, более высокую ступень диалектического общественного развития от простого к сложному, не как диалектическое отрицание сословного народного общества, которое само отрицало народническое классовое общество языческого строя. А как революционную замену посредством воспитанного естественнонаучным механистическим знанием разума несовершенного и неисправимого сословного народного общества, рассматриваемого в виде исторической ошибки, исторического заблуждения, невежественного извращения естественной природы человека, – замену на «естественное» общество равных людей, достигающих гармонии своих отношений через Просвещение и разумное совместное воспитание новых поколений.

Накануне Великой французской революции уровень естественнонаучных знаний и городских промышленно-производственных отношений достиг такого состояния, при котором в крупных городах осознанный и неосознанный философский механистический материализм получал массовое распространение в соответствующем образе мыслей и поведения. Одновременно и численность городского населения, как связанных с производственной деятельностью семейных собственников, так и наёмных работников, в том числе на правительственных предприятиях, а так же частных собственников: купцов и денежных ростовщиков, – существенно возросла в сравнении с той, какой она была в предыдущие века существования сословного общества французского народа. В среде французских горожан идея нации, революционно отрицающей сословный народ, стала неуклонно набирать влияние. Однако в отсутствии ясного теоретического обоснования существа экономических и социальных основ существования национального общества каждый слой городского населения стал придавать его содержанию свой смысл, отражающий именно его интересы. Самое целостное понимание своих интересов показывали частные собственники: купцы и ростовщики, – идеологи которых, либералы, с точки зрения механистического материализма переосмыслили древнегреческий космополитизм, древнеримский языческий гуманизм, идеалистический гуманизм эпохи Возрождения и выдвинули простой и притягательный лозунг: «Свобода, равенство, братство». В эпоху французского Просвещения опирающийся на философию механистического материализма либерализм превратился в ясное мировоззрение коммерческих посредников рыночного товарно-денежного обмена, выражающее их паразитическое и асоциальное отношение к государству и обществу.

В 1789 году, в обстоятельствах острого финансового кризиса и хозяйственного спада король Людовик XV, следуя совету своего контролёра финансов Неккера, созвал сословно-представительные Генеральные Штаты для получения согласия буржуазии на существенное увеличение налогов на третье сословие. Однако представители буржуазии взамен потребовали отмены сословных привилегий первых двух сословий, отражения прав и обязанностей каждого сословия в Конституции и отказа королевской власти от регламентирования экономической жизни, а именно высвобождения рыночного товарно-денежного обмена от вмешательства королевских чиновников. После решительного отказа своих противников принять эти требования они покинули Генеральные Штаты и объявили об учреждении собственного парламента, призванного выражать волю всего третьего сословия. Именно лозунг либералов лучше иных лозунгов отразил основные настроения данного момента и был подхвачен городскими массами, придал направление политическим событиям. Под этим лозунгом, как обслуживающим призывы выстраивать некое новое, разумное национальное общество, совершилась Великая французская революция, первая в истории идеалистического строя революция, нацеленная на разрушение самого этого строя и идеалистического сословного общества.

Начало революции показало, что идеал нации, как не монотеистического общества разумного устройства человеческих отношений и всеобщей справедливости, был не осуществимым. В стране отсутствовало мировоззренческое обоснование взаимодействия разных слоёв выразителей основных городских и земледельческих интересов третьего сословия, не было общего видения становления городского общественного сознания семейных собственников и наёмных работников, как сосуществующего с общинным народным сознанием крестьянства, которое всё ещё оставалось большинством населения. Интересы развития производства в крупных городах и земледельческие интересы в сёлах во второй половине восемнадцатого столетия разделились настолько, что между участниками городского производства и участниками общинного сельского производства стала углубляться пропасть коренного различия в понимании целей революции. Коренное различие в понимании целей революции проявлялось и между разными слоями участников городских производственных отношений – между семейными собственниками средств производства и наёмными работниками.

Общинное крестьянство оставалось привязанным к католическому мировоззрению и традиционным сословным народным общественным отношениям, оно лишь желало укрепления принципов социальной справедливости ради упорядочения взаимодействия сословий на основаниях христианской этики и морали. Общинных крестьян устраивало решение Конвента о выделении части земельных владений короля и аристократии в неотчуждаемую собственность крестьян для раздела её на семейные наделы, наследуемые, как семейная собственность. Большего крестьянство и не требовало. Пределом его представлений о необходимых преобразованиях государственных отношений было представление о замене абсолютной монархии конституционной монархией. Такие их настроения выразились в поведении депутатов Конвента от провинций, пытавшихся навязать свои взгляды депутатам от Парижа, которые выражали настроения многочисленного городского плебса и всевозможных семейных собственников.

Плебейские слои наёмных работников государственных или принадлежащих буржуазии промышленных предприятий Парижа и других крупных городов, сохраняли определённую духовную связь с крестьянством и тяготели к народному патриотизму и сословному разделению прав и обязанностей. Но они были оторваны от земледельческих интересов городским образом жизни, никак не были представлены в библейском вероучении, жили при королевской власти на грани нищеты и бесправия, а потому не воспринимали католическую церковь в качестве отражающего их интересы правящего сословия, а в дворянах не видели представителей своего второго, военно-управленческого сословия. С другой стороны, они не умели использовать рыночные товарно-денежные отношения, как это делали ремесленники и иные городские семейные собственники, и самые радикальные вожди плебса находили у него поддержку требованиям понятного плебейскому общинному умозрению обобществления городских производственных предприятий ради использования для улучшения текущего потребления, что пугало семейных собственников.

Либеральные идеалы Свободы, Равенства, Братства разрушили авторитет королевской власти и первых сословий. Они привели как к казни короля и преследованию объявленных вне закона представителей первых двух сословий, так и к дикому разгулу необщественного эгоизма и индивидуализма, к спекулятивному обогащению немногих и обнищанию подавляющего большинства связанных с производственными интересами французов: плебса, крестьянства и мелких семейных собственников. Попытка последователей взглядов Руссо примирить растущие противоречия между городом и деревней, между семейными собственниками и наёмным плебсом в философии деизма, которую сам Руссо полагал гражданской, то есть городской религией, приемлемой и крестьянам, в действительности оказалась непригодной, что доказала политическая практика французской Революции. Религия на основе рационального деизма рассматривалась Робеспьером, как единственная моральная опора общественных отношений в обстоятельствах распада старых социальных связей. Она была разработана самим Робеспьером и введена Конвентом в 1794 году, во время якобинской диктатуры, в виде государственного культа Верховного существа. Но массы её не восприняли ни в городе, ни в деревне. Этот культ был без какого-либо возмущения масс отменён режимом диктатуры выразителей коммерческого интереса, названным Директорией, который сменил якобинскую диктатуру.

Вначале буржуазной революции, когда главные вожди, популярные ораторы вдохновляли массы идеалом нации, под призывы «Vive la nation!» – «Да здравствует нация!» объявлялись отцами нации, Робеспьер был в тени политической борьбы, ибо выступал сторонником народного патриотизма и конституционной монархии. По мере обострения противоборства сословий он отказался от монархического принципа и голосовал за казнь короля, за преследования духовенства и дворянства, однако оставался народным патриотом, стараясь сделать народный патриотизм рациональным, усовершенствованным, приведённым в соответствие с новыми историческими обстоятельствами. Уже принятие Конвентом умозрительно правильных, в духе просвещённого гуманизма, деклараций о всеобщем равенстве и правах человека вызвало сомнения в достаточной обоснованности мыслителями Просвещения идеала нации, оно не привело к самому по себе становлению национального общества разумной справедливости, как полагали разработчики деклараций. Эти декларации не примирили сословия, наоборот, вызвали между ними гражданскую войну, и развязали руки тем слоям городского населения, которые поддерживали свободы и права человека в духе космополитического либерализма ради оправдания личного обогащения любой ценой и любыми средствами, являлись асоциальными, чуждыми архетипическому поведению и социальной ответственности. Воры, казнокрады, взяточники, спекулянты и ростовщики стали быстро сосредотачивать в своих руках ценности, собственность, превращаться в хищных хозяев жизни, склонных к потребительскому паразитизму и роскоши. В таких обстоятельствах взгляды Робеспьера и народных патриотов оказались близки настроениям главных жертв новоявленных богачей, нищему и голодному плебсу Парижа, общинному крестьянству и связанным с интересами производства мелким собственникам страны. Опираясь на совет политического самоуправления плебса, Парижскую Коммуну, Робеспьер во главе якобинцев совершил народно-патриотическую контрреволюцию, которая ограничила права и свободы личности, стала преследовать сторонников королевской власти, личного обогащения и паразитического потребления. Режим якобинской народно-патриотической диктатуры получил поддержку большинства французов, спас Францию от политической катастрофы, создал народно-патриотическую армию и вдохновил её на войну с иностранными интервентами, но сделал это за счёт контрреволюционного отказа от невнятного идеала национального общества, как общества неограниченных свобод, равенства, братства и разумной всеобщей справедливости.

Термидорианский политический переворот, который сверг якобинскую диктатуру под призывами возвращения к первоначальным целям революции, совершался уже иными представленными в Конвенте депутатами. А именно теми, кто преступными и аморальными способами обогатился за предыдущие годы, был напуган деятельностью якобинцев и стремился посредством усиления исполнительной власти защитить свои богатства и собственность от плебса, от связанных с интересами производства семейных собственников и масс крестьянства. Обосновывая свои права на власть тем, что они защищали либеральный лозунг политического свободомыслия и рыночных свобод товарно-денежного обмена, победители термидорианцы без суда и следствия казнили главных вождей якобинцев и стали создавать собственную диктатуру. Это была уже диктатура выразителей спекулятивно-коммерческого интереса, которые принялись укреплять учреждения чиновничьего управления и вооружённых сил для подавления противодействия своих противников, как дворян, так и плебса, всех, кто угрожал их правам собственности. Либерализм позволил им объединиться в политический класс и служил идеологическим оправданием установления классовой, асоциальной и космополитической, диктатуры, что яснее ясного указывало на то, какие интересы породили либеральное мировоззрение.

Режим диктатуры коммерческого интереса, режим Директории, за пять лет довёл страну до полного распада социальных связей и уничтожения моральных и законодательных ограничений на способы обогащения. В стране исчезала этика труда, производство приходило в полный упадок, коррупция и казнокрадство разъедали учреждения власти, делали их недееспособными, бандиты и преступные сообщества открыто хозяйничали повсюду. Наконец Директория пришла к полному параличу власти, к полной потере авторитета власти среди населения. Попытка её руководителей посредством политического переворота резко усилить централизацию власти, установить режим правления самых богатых владельцев денежных состояний, олигархов, привела к тому, что они не смогли удержать контроль над событиями, и были свергнуты военными участниками переворота, возглавленными генералом Бонапартом.

Авторитарный военно-политический режим генерала Наполеона Бонапарта, который после революционного политического переворота сменил превращавшуюся в олигархическое правление Директорию, уже не смог бы выжить без срочного создания условий для развития производства, без поощрения выстраивания социальных и производственных отношений. А переход к политике развития производства оказывался невозможным без опоры на те слои французов, которые были связаны с интересами производства, в которых были разбужены бессознательные архетипические инстинкты поведения и общественные умонастроения. Генералу Бонапарту пришлось превращать военный переворот в революцию, которая возрождала идеал национального общества, но наполняла его тем смыслом, который был понятен связанным с производственными интересами городским семейным собственникам, наёмным работникам и крестьянству.

Военно-политическая диктатура защиты и продвижения интересов участников производства, которая утвердилась в самом начале XIX века во Франции и олицетворялась генералом Наполеоном Бонапартом, была следствием первой в мировой истории Национальной революции. Она отрицала господство спекулятивно-коммерческих интересов, убирала выразителей этих интересов от власти и подавляла, ставила вне закона и конституционных прав либеральные политические силы. Она была существенно радикальнее, чем схожие режимы в Голландии в XVI веке и в Англии – в XVII, которые устанавливались в данных странах после народно-буржуазных революций. В Голландии и в Англии авторитарные военно-политические режимы соответственно герцога Оранского и генерала Кромвеля опирались на радикальный мировоззренческий кальвинизм, то есть имели ясную христианскую идеологию, объединяющую городских семейных собственников в политический класс, не отрицающий библейский идеал народного общества, а лишь подправляющий его в соответствии со своими классовыми интересами. Тогда как во Франции авторитарному режиму Первого Консула Наполеона Бонапарта для успешного восстановления и развития промышленного производства необходимо было совершать именно городскую национальную революцию, которая должна была отражать материалистическое мировосприятие связанных с промышленным производством слоёв городских семейных собственников, утрачивающих веру в христианское вероучение. И лишь из-за отсутствия идеологического обоснования национальной революции, которое позволяло бы возникнуть связанному с промышленным производством политическому классу семейных собственников, опираться на него, Бонапарту приходилось воссоздавать действенное управление страной, отталкиваясь от народного крестьянского умозрения, создавая на основаниях феодальных традиций народных сословных отношений собственное военно-управленческое сословие. Чтобы добиться успеха в укреплении исполнительной власти, ему пришлось вопреки своему циничному отношению к религии вновь признать понятную крестьянам католическую религию государственной и восстановить значение католической церкви, как первого сословия, но жёстко ограничив её деятельность Конкордатом и политикой «Vive la nation!» – в этих словах запечатлённой на знамёнах армии и государства. Для полного же подчинения католической церкви политике обслуживания интересов развития французского промышленного производства, уменьшения рыночной конкуренции производимым во Франции товарам и воплощения идеала национального общества, Бонапарт принудил папу римского освятить выбранный им титул императора французов. После чего взялся восстанавливать понятное католическому мировосприятию имперское пространство в Европе, но как имперское пространство вдохновляемой мелкобуржуазным шовинизмом французской нации. Побочным следствием такой путанной и противоречивой политики стало то, что его режимом была поневоле подготовлена Реставрация королевской власти и народных сословных отношений, которая началась после поражения Франции в войне с Россией и краха империи.

Противоречие между прежним пониманием нации, как общества, которое отринуло христианский идеал сословного народного общества, и той невольной реставрацией народных сословных отношений, которая происходила в годы авторитарного управления Францией Бонапартом, побуждало искать подробное объяснение существа национального идеала и путей его воплощения в действительности. И делать это с учётом накопленного после начала буржуазной революции опыта ожесточённой политической борьбы разных слоёв населения, каждый из которых имел свои материальные интересы, свои способы получения средств жизнеобеспечения. Один из таких идеалов разрабатывался на основании представлений о светской республике семейных собственников. Другой предложил Сен-Симон, назвав его социалистическим идеалом.

Разработка Сен-Симоном своего учения началась в первые годы авторитарного правления генерала Бонапарта, продолжалась вплоть до краха империи Наполеона I и завершалась в десятилетие Реставрации королевской власти, когда историки Тьерри, Гизо и Минье ввели представления о классах и классовой борьбе, как первопричине общественного развития. Сен-Симон исходил из того, что общество непрерывно развивается и что история развития обществ проходит через три ступени. На теологической ступени господствуют религиозные верования и мифы. На метафизической ступени происходит постепенное разрушение религиозных верований накапливаемыми при производственной деятельности знаниями. А на будущей, позитивной ступени человеческой истории общественные отношения будут строиться на основе промышленного производства и научных познаний. Ход истории Франции с XV века он объяснял ростом значения собственности промышленников для жизни страны в сравнении с земельной собственностью духовенства и дворянства, перемещением части земельной собственности первых двух сословий к классу промышленников и нарастанием обусловленной этим перемещением земельной собственности непримиримой борьбы между ними. По Сен-Симону именно данная борьба в своём наивысшем проявлении привела к Великой французской революции, когда эпоха господства сословий священников и дворянства закончилась свержением их участниками промышленного производства, а следствием Великой французской революции станет скорое превращение метафизической ступени развития в историческое прошлое человечества. Экономической основой будущего позитивного строя, согласно выводам Сен-Симона, явится научно организованная крупная промышленность, а политическое господство будут осуществлять учёные и участники промышленного производства. Имущественные же противоречия и противоречия отношений собственности разных слоёв и классов участников производства в позитивном обществе должны будут примиряться на основе заимствованных у христианства принципов народной этики и морали. Такое общество будущего он назвал социалистическим. Иначе говоря, в его учении прежний, невнятный идеал национального общества под влиянием осмысления опыта Великой французской революции и Промышленной революции в Англии приобрёл отчетливый образ промышленного социалистического общества.

В течение Реставрации королевская власть Франции поневоле опиралась на католическую церковь, какой её сделал Бонапарт, то есть полностью подчинённой задачам обслуживания государственной политики. Конституционные ограничения королевской власти, как условие примирения её с теми слоями выразителей интересов семейной собственности, которые сложились в городе и в земледелии за два десятилетия революционных потрясений и преобразований, не позволяли ей проводить самостоятельную государственную политику. Поэтому устремления близких к королю кругов отменить конституционные ограничения и Конкордат и возродить устройство сословных государственных отношений, которое было до Великой французской революции, нарастали. Для противодействия силам в среде аристократии и дворянства, которые хотели бы уничтожить всё наследие Великой революции, вернуться к дореволюционным народным отношениям и привилегиям первых сословий, выразители интересов крупной семейной собственности во главе с Талейраном создали светскую республиканскую партию, как первую партию, призванную объединять городскую имущественную буржуазию Франции в политический класс. Противоречия в стране созрели для того, чтобы объединённая республиканской партией французская буржуазия стала быстро превращаться в классовую политическую силу, стремящуюся подмять, подчинить народные сословные отношения своему классовому господству, под своим руководством направлять движение страны к воплощению республиканского идеала национального общества. Достижение такого идеала ей виделось в постепенном эволюционном вытеснении религиозного христианского сознания, христианских сословных народных отношений национальными классовыми отношениями семейных собственников.

Именно крупная республиканская буржуазия возглавила революцию 1831 года, сменила короля и подчинила королевскую власть и народные сословные отношения своим классовым интересам. Новый король Луи-Филипп и его аристократическое окружение склонялись к спекулятивно-коммерческим и ростовщическим способам денежного обогащения, не гнушаясь сомнительных сделок и связей с тёмными личностями среди олигархов. Королевским двором стали поощряться любые способы приобретения денежного богатства, склонность к роскоши, всевозможным наслаждениям и порокам. Аристократия и дворянство год за годом теряли сословный образ мыслей, их поступки всё в большей мере определялись интересами получения семейной или личной выгоды от участия в рыночных товарно-денежных отношениях. Народные сословные христианские этика и мораль разъедались цинизмом и эгоизмом и уже не могли сдерживать спекулятивно-коммерческие интересы, защищать представления о социальной справедливости. Сословные связи неуклонно распадались. В то же время малочисленный класс связанной с производственной деятельностью крупной республиканской буржуазии ещё не хотел подняться до сознания ответственности за государственную власть, за общественное и социальное развитие. Он был удовлетворён тем, что получил возможность в полной мере воспользоваться благоприятной конъюнктурой, всецело отдаться желанию получать наивысшую капиталистическую прибыль за счёт предельно низкой оплаты наёмного труда и непрерывно расширять индустриальное производство, основанное на использовании паровых двигателей.

В таких обстоятельствах в среде продающего свой труд плебса, который в условиях индустриализации превращался в многочисленный и организуемый самим производством индустриальный пролетариат, и среди мелких семейных собственников, мелкой ремесленной и служащей буржуазии стало набирать влияние учение Сен-Симона о социалистическом идеале национального общества. Политические борцы образованной мелкой буржуазии, выражая настроения теряющих свою семейную собственность ремесленников, вынужденных наниматься квалифицированными работниками и служащими на предприятия индустриального производства, становиться рабочей аристократией при обслуживании паровых двигателей, увидели в учении Сен-Симона необходимую основу для разработки своей классовой идеологии. Им хотелось либо защитить интересы ремесленного производства посредством использования государственной власти для ограничения индустриального производства, либо создавать внутри индустриального производства условия для проникновения в него интересов мелкой семейной собственности, соучастия квалифицированных работников и служащих в получении капиталистической прибыли и её распределении. А потому им нужна была такая идеология, которая объединяла бы работников с мелкобуржуазным мировосприятием в политический класс, готовила к участию в борьбе за собственное влияние на государственную власть, чтобы выстраивать наиболее выгодное им представительное демократическое самоуправление, навязывающее в стране их собственное понимание существа индустриальных производственных отношений. Разрабатывая мелкобуржуазную социалистическую классовую идеологию, они стремились распространять её и в среде индустриального пролетариата. Однако индустриальный пролетариат был в подавляющем большинстве представлен первым поколением вытесненных из земледелия крестьян, сохранял общинное сознание третьего народного сословия и представлял себе классы и классовую борьбу, как сословия и сословную борьбу. У него вызревало собственное представление о социалистическом идеале, существенно отличающееся от мелкобуржуазного. Это представление было чуждым представительной демократии, отталкивалось от воспоминаний о Парижской Коммуне, от проектов коммунаров об обобществлении промышленной собственности в духе народного патриотизма третьего сословия. Оно нашло отражение в коммунистическом видении социалистического общества, как общества с архетипической первобытнообщинной справедливостью, и национальный социалистический идеал мелкой буржуазии в таком видении преобразовывался в народный социалистический идеал. Его мировоззренческое обоснование разработали Маркс и Энгельс, а цели и программные положения были изложены ими в «Манифесте Коммунистической партии». В данном манифесте был провозглашён и главный коммунистический лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!», который отталкивался от понятных пролетариату традиций христианского имперского пространства народов, но распространял представление об имперском пространстве на весь мир, закладывая целеполагание создания мирового коммунистического имперского пространства пролетарских народов.

Написанный именно во Франции в канун революции 1848 года манифест обоснования коммунистического идеала будущего общества не успел проникнуть в среду французского пролетариата. Тогда как мелкобуржуазный социалистический идеал, теоретически подготовленный главным образом Прудоном и распространяемый политическим организатором и вождём наёмных рабочих Бланком, был уже популярен среди участников французских индустриальных производственных отношений и приобрёл своих мучеников борьбы за его воплощение. Сторонники Бланка и социалистического идеала мелких семейных собственников оказали большое и во многом определяющее влияние на ход событий революции 1848 года и на окончательное свержение королевской власти, на предоставление избирательного права широким слоям населения Франции. Однако воспользовались плодами революции в первую очередь политически более организованные представители крупной республиканской буржуазии. Они и провозгласили республику, получили в представительном собрании значительное число мест. Поскольку большинством населения страны оставались крестьяне, постольку при всеобщем избирательном праве наибольшее число мест в представительном собрании досталось бонапартистам, сторонникам Луи Бонапарта, племянника Наполеона I, который не скрывал своих намерений возродить бонапартистскую империю. Бонапартисты видели государственные отношения такими, какими они была в империи генерала Бонапарта. То есть они рассчитывали использовать общины крестьянских семейных собственников, их народно-патриотическое сословное мировосприятие, чтобы в условиях Конкордата выстраивать имперское пространство французской нации, создаваемое военно-управленческим народным сословием ради обслуживания задач развития крупного промышленного производства при подавлении прав участников городских производственных отношений на политическое соучастие во власти. После удачного для них государственного переворота, бонапартисты провозгласили Вторую империю во главе с Наполеоном III и распустили все классовые политические организации республиканцев и социалистов, запретили вести соответствующую пропаганду.

В империи Наполеона III завершался распад крестьянского сословного сознания, и этот распад расшатывал социальную опору государственной власти, вынуждал постоянно укреплять чиновно-полицейское администрирование в стране. Однако при общем упадке духа народно-патриотического самосознания во Франции в среде высшей бюрократии, в учреждениях чиновников и полиции расцвели признаки нравственного разложения: взяточничество, мздоимство, казнокрадство, – и действенность государственного управления при возрастании всевластия чиновников и полиции неуклонно падала. Этому способствовало и растущее влияние олигархических семей, которые делали огромные состояния на посреднических торговых сделках в самой Франции и в её колониях, вовлекали в свои сделки высшую и местную бюрократию. Всеохватная деморализация во всех слоях населения, признаки которой становились отчётливыми в 60-е годы, стала причиной потери нравственного стержня у молодых поколений горожан. Молодёжь больше не вдохновлял народный патриотизм, оставлял равнодушным христианский католицизм, у них не находило понимания сословное распределение прав и обязанностей. Военная катастрофа Второй империи во франко-прусской войне 1870-го года и вызванный ею быстрый распад всего устройства власти и управления показали всю гнилость земледельческих народно-патриотических и сословных основ государственных отношений. Дальнейшее их использование стало невозможным.

В таких обстоятельствах в Париже разразилось восстание горожан. Власть в столице сначала перешла в руки сторонников возрождения Парижской Коммуны, главной социальной опорой которых стал индустриальный пролетариат. Но их власть оказалась неустойчивой, ибо к этому времени среди наёмных рабочих значительно возросло число тех, кто не понимал и не разделял целей коммунаров и тянулся к мелкобуржуазным социалистам, сторонникам демократического классового самоуправления. Причины увеличения среди наёмных рабочих общей и относительной численности носителей настроений мелких семейных собственников были в том, что за два десятилетия существования Второй империи в городах с индустриальными промышленными предприятиями появлялось второе поколение наёмных рабочих, многие из которых родились и выросли в городах, получили определённое образование и техническую специальность, а потому смогли продавать свой труд за существенно более высокую плату, чем малоквалифицированный пролетарий. У таких рабочих разрывалась духовная и культурная связь с народным крестьянством, появлялась возможность стать мелким семейным собственником своего дома, участка земли и даже небольшой мастерской, положить излишек денег в банк под процент или купить акции предприятия. Им часто ближе были классовые интересы республиканцев, чем народно-патриотические интересы пролетариата. Раскол наёмных рабочих на два лагеря, каждый из которых по своему видел идеал социалистического общества, ослабил Парижскую Коммуну, её учреждения власти не имели единства целей, единства воли, запоздало отвечали на события, так как их решения принимались при долгих обсуждениях, в попытках примирить разные мнения.

Кровавая победа республиканцев над Парижской Коммуной имела историческое значение. Ибо она окончательно утвердила политическое господство имущественных классов семейных собственников, завершила переход от народного сословного общества с христианским мировоззрением к национальному классовому обществу с философией позитивизма, изменила государственные отношения, преобразовала монархическое устройство власти на республиканское. С этого времени борьбу за представительную политическую власть в стране вели только республиканцы, социалисты и либералы. Причём последние действовали не в открытую, а использовали строго иерархические и тайные масонские подразделения для отстаивания и продвижения спекулятивно-коммерческих и олигархических интересов, в том числе и в среде республиканцев и социалистов.

Для победы идеала не монотеистического национального общества, воплощение которого было целью Великой французской революции, потребовалось восемь десятилетий, ещё три революции, появление социалистических и республиканских классовых идеологий и партий, которые существенно изменили сам этот идеал, «опустили его с небес на землю», превратив в идеал национального классового общества. Мыслители эпохи Просвещения и вожди Великой французской революции полагали, что национальные отношения уничтожат народные сословные отношения. Но этого не случилось в действительности. Классовые национальные отношения не уничтожили народные сословные отношения, а диалектически отрицали их, наследуя традициям сословных общественных отношений. Если народные сословные отношения были тезисом, а идеально представляемые национальные отношения эпохи Просвещения и начала Великой французской революции стали антитезисом, то национальные классовые отношения оказались синтезом. Республиканские и социалистические идеологии и партии реформировали христианство и феодальные сословные отношения посредством философского позитивизма и кантианства, и это позволило классовым партиям городских семейных собственников после Парижской коммуны заменить церковь в значении первого сословия, осуществляющего стратегическое правление национальной республикой, определять текущие задачи для выстраиваемых ими военно-управленческих учреждений национальной государственной власти.

3. Классовое национальное общество североамериканской республики и лейбористское классовое наступление в Англии

Хозяйственное освоение слабозаселённых североамериканских колоний Великобритании совершалось главным образом общинами пуритан и общинами представителей иных течений кальвинизма, которые переселялись в Северную Америку по причинам преследования их в самом британском королевстве, в других государствах Западной Европы. Пуритане и прочие кальвинисты были семейными собственниками, в колониях занимались в основном фермерским земледелием, охотой на пушных зверей и добычей необходимого для предприятий Англии сырья. Хозяйственная деятельность в слабозаселённых землях могла развиваться лишь при самостоятельном раскрепощении интересов семейных собственников снизу, при превращении их в господствующие интересы, чему в полной мере соответствовало пуританское, кальвинистское мировоззрение. С этим вынуждена была считаться сосредоточенная только в приморских городах атлантического побережья британская королевская власть. Однако вероучение пуритан, как наиболее последовательных сторонников именно идущего снизу раскрепощения интересов семейной собственности, являлось республиканским и классовым, выражало настроения, согласно которым народные сословные отношения должны подчиняться классовым интересам семейных собственников, обслуживать такие интересы в условиях конституционной республики семейных собственников. Администрация же в колониях состояла из приверженцев государственной англиканской церкви. Приверженцы англиканской церкви рассматривали классовые интересы семейных собственников, как вторичные по отношению к народным сословным отношениям, призванные подчиняться сословным отношениям, и такое подчинение должно было, по их убеждению, осуществляться в условиях конституционной монархии. Коренное различие во взглядах на отношения классов и сословий, на идеальные государственные отношения, подкрепляемое вероучениями, религиозным сознанием, порождало неприязнь между господствующими сторонниками англиканства и подавляемыми государственной королевской властью пуританами и общинами иных направлений кальвинизма, и такую неприязнь, которая легко перерастала в непримиримую враждебность.