Диктатура коммерческого космополитизма

Диктатура коммерческого космополитизма

Буржуазно-демократическая революция раскрепощает городские материальные интересы семейных собственников в качестве главных организующих политические цели власти, выстраивающих политическое общество и его правящий класс. Тем самым она осуществляет отрицание предыдущей феодальной или социал-феодальной (коммунистической) формации, при которой политическая деятельность сосредотачивалась только на верху государственной власти. Именно поэтому буржуазно-демократические революции столь болезненны и кровопролитны в истории переживших их государств. Именно поэтому происходящая сейчас в России буржуазно-демократическая революция так глубоко потрясла и потрясает наше бытиё.

Главное различие буржуазно-капиталистической формации от народно-феодальной или социал-феодальной (коммунистической) в следующем. Основные средства производства при народно-феодальной и социал-феодальной формации вырваны из рыночных отношений и не являются полной частной собственностью. Это обосновывается господствующим идеологическим насилием и жёстко утверждается выстроенной на таком идеологическом насилии централизованной системой сословно-кастовой государственной власти. При народно-феодальной формации основным средством производства была земля, а при социал-феодальной формации основным средством производства стали все индустриальные объекты и инфраструктура их функционирования. Правящий класс и податное население в этих формациях инициировались единственным системообразующим идеологическим насилием (в одном случае монотеистическим, в другом – коммунистическим), которое устраняло или смягчало классовое деление населения по имущественным, идеологическим и политическим интересам и идейно-политическую классовую борьбу горожан. Отсутствие классовой борьбы обусловливалось главным образом привилегиями полного господства осуществляющего власть правящего класса, будь то класса феодалов или класса номенклатуры, что делало городские имущественные противоречия устранёнными от влияния на власть, а потому слабо развивающимися и трудно приспосабливающимися к структурным экономическим и социальным сдвигам в производительных силах и производственных отношениях. Для их развития необходимой оказывалась революционная смена формации, позволяющая городским имущественным противоречиям семейных собственников стать господствующими и порождать собственные классы и классовую политическую борьбу.

Основным внутренним движущим противоречием, обуславливающим развитие общественных и политических отношений в среде городских семейных собственников, является диалектически антагонистическое противоборство промышленного политического интереса, как ведущего интереса производительных сил вообще, с коммерческим политическим интересом. То есть движущим противоречием буржуазно-капиталистического государства и общества семейных собственников является антагонистическое противоборство двух интересов, промышленного и коммерческого, которое приводит их выразителей к ожесточённой борьбе за власть, за цели общественного развития, за политический курс государства. И таким образом поддерживается его высокая скорость развития и способность быстро приспосабливаться к научно-технологическому совершенствованию, как производства, так и социальных учреждений обеспечения мировой конкурентоспособности производительных сил.

Чрезвычайно важно осознавать, что в буржуазно-капиталистическом обществе  правящий класс выступает в качестве порождения общественной жизни, поэтому он быстро изменяется вследствие политической борьбы основных движущих интересов, в которую вовлекается всё общество.

Соответственно, можно говорить о двух существенно разных формах бытия государствообразующего этноса в разных общественно-политических формациях. Если при эпохе феодально-классового, а так же и номенклатурно-классового, исторического развития этноса его самоорганизация проявляется как народная, и он исторически живёт, то есть зарождается, достигает зрелости и стареет, как отчуждённый от непосредственного участия в выработке политики народ, – либо как феодально-крестьянский народ, либо как индустриально-пролетарский народ. То при буржуазно-капиталистической эпохе исторического развития государствообразующего этноса он зарождается и взрослеет, как политическая нация, а его форма бытия проявляется как национальная.

В такую именно эпоху исторического развития и вступил приблизительно с 89-го года, с начала русской буржуазно-демократической революции русский народ. Год за годом он постепенно отмирает, но одновременно молодые поколения горожан тяжело и мучительно приобретают экономический и политический опыт борьбы за тот или иной интерес семейной собственности, неумолимо преобразуясь в русскую политическую нацию. Когда их численность достигнет пороговой численности, при определённых кризисных обстоятельствах процесс этот приведёт к революционной смене правящих классов и основного мировоззрения государствообразующего этноса с народного на национальное. После чего становление русской буржуазно-капиталистической нации примет необратимый характер, приобретая отчётливо выраженные черты собственно буржуазно-городской нации по мере ожесточения антагонистического противоборства за власть, за господство в правящем классе выразителей коммерческого и промышленного политических интересов, владельцев промышленно-финансового и коммерческо-финансового капиталов.

На начальном этапе любой буржуазно-демократической революции, когда рушится прежняя государственная власть, которая собственно и являлась организатором народно-феодальной (или социал-феодальной) системы развития производительных сил страны, а новая, государственная власть городских семейных собственников только-только зарождается, в обстановке анархии и хаоса, распада хозяйственной производительной деятельности первыми набирают капиталы спекулянты, ростовщики, казнокрады, бандиты, коррумпированные бюрократы и чиновники. Основным движущим их поступками интересом оказывается коммерческий интерес в том или ином его проявлении, который закладывает в них космополитическое мировосприятие. А идеологическим оправданием и обоснованием такому их мировосприятию становится псевдонаучный и даже агрессивно не научный гуманитарный либерализм, который обеспечивает им соответствующее, эксплуататорское по существу, идеологическое насилие для создания собственного политического класса, классово-правового поля и классового института политической власти.

Как раз эти силы производят политический переворот – в России он произошёл 3-4 октября 1993 года, –  и устанавливают диктатуру коммерческого космополитизма и идеологического либерализма, и создают соответствующий либеральный правящий класс, беспощадно защищающий только их паразитический и грабительский капиталистический и политический интерес. Как раз по этой причине режим диктатуры коммерческого космополитизма постепенно отходит от идей буржуазно-демократической революции, от идей создания политического общества, политической нации, с каждым годом своего господства становясь из политически прогрессивной силы чудовищно реакционной. Укрепляясь у рычагов власти и приобретая опыт своей диктатуры, он чаще и чаще, откровеннее и циничнее, беззастенчиво подминает собственную конституцию и постепенно превращает выборные учреждения и саму представительную власть в чиновничью обслугу своего интереса. Кризис идеологического авторитета гуманитарного либерализма у подавляющего большинства не связанных с коммерцией слоёв населения ускоряет эту тенденцию постольку, поскольку с этим кризисом идеологического авторитета гуманитарного либерализма размываются представления о политической законности, о легитимности конституционных оснований режима диктатуры коммерческого космополитизма. В результате режим постепенно откатывается к возрождению способов управления феодальной формации, возрождая паразитарные привилегии для узкого господствующего слоя олигархов, бюрократов и чиновников через укрепление полицейского контроля над остальным населением, отчуждая это население от конституционной политической борьбы за влияние на выработку политики главной клики исполнительной власти.

Но этот режим хуже, чем любой режим феодальной формации, ибо отрицающее классовую борьбу господство собственников крупного коммерческо-финансового капитала, антигосударственного по своим интересам, приводит к тому, что его владельцы инстинктивно боятся становления государственных отношений политически самоорганизующихся семейных собственников. Никакое общественное государство, никакие общественные отношения, ни народные, ни национальные им фактически не нужны, ибо им чужды интересы развития производительных сил страны, а в особенности промышленного производства, способного создать непримиримо враждебные для их господства политические силы. Это наглядно доказывается всем современным положением дел в России. Многочисленные заявления представителей клики исполнительной власти режима о подъёме производства оказываются невыполнимы, так как они противоречат их собственным интересам, эти заявления лишь прикрывают их эгоистические стремления любой ценой сохранить господство сложившегося правящего класса диктатуры коммерческого космополитизма, даже ценой разрушения производительных сил как таковых. Так было во всех странах, переживших буржуазно-демократические революции, когда в них утверждались у власти подобные режимы. Это объективное самодовлеющее свойство таких режимов. Как прежде в ряде других стран, так теперь и в России власть превращена в политическую диктатуру абсолютного меньшинства, живущего коммерческим интересом, над абсолютным большинством, которое может жить лишь производством товарной продукции.

Говоря иначе, режим диктатуры коммерческого космополитизма лишь коммерчески эксплуатирует многовековую традицию государственной власти посредством захвата сложившихся в начале буржуазно-демократической революции учреждений представительной власти горожан. Он абсолютно всё превращает в товар для торговли, от ресурсов страны, как сырьевых, так и наработанных предыдущей общественно-экономической формацией, советским государством, до морали, нравственности, чести, долга. Товаром становится и само государство, исторически накопленным авторитетом которого клика власти готова торговать для получения спекулятивно-коммерческой прибыли узкими кланами самых богатых ростовщиков и спекулянтов и тесно связанных с ними высокопоставленных бюрократов. "После нас хоть потоп!" – вот сущность его отношения к стране, в которой он установил своё безраздельное господство.

Такой режим не способен на политическую стратегию, он погружён в страсти сиюминутных спекулятивно-прибыльных сделок и обязательно, объективно приводит страну к глубочайшему политическому кризису. Своим асоциальным эгоизмом он отчуждает себя от огромного большинства населения страны. Не желая того, его правящий класс загоняет себя в политический тупик. Выход из этого тупика оказывается возможным на единственном пути, а именно, когда совершается революционное свержение господства выразителей коммерческого космополитизма, когда приходят к власти антагонистически враждебные коммерческому интересу политические движения, ставящие цели спасения производительных сил и государствообразующего этноса посредством решительного пробуждения в его среде национально-общественного сознания, как сознания активно политического.