Слишком большой, чтобы спасти?
Слишком большой, чтобы спасти?
Маленькая горстка очень крупных банков стала настолько огромной, что их считали «слишком большими, чтобы упасть», благодаря, главным образом, преднамеренной правительственной политике финансового дерегулирования, особенно благодаря отмене в 1999 году Закона Гласса-Стигала, спроектированной Саммерсом и Гейтнером при Клинтоне. Этот закон 1933 года, как писалось выше, ограничивал слияния среди инвестиционных фирм Уолл-Стрит (коммерческих банков, например, «Ситибанк» или «Банк оф Америка») и страховых компаний. Действительно, к декабрю 2008 года, несмотря на свои потери к тому моменту в финансовом кризисе, активы четырёх крупнейших американских банков превысили ВВП большинства стран в мире. Они действительно стали «Богами денег», столь крупными и столь могущественными, что целые правительства уступали их требованиям, склоняясь перед высшей силой Уолл-Стрит.
«Банк оф Америка», крупнейший среди них, держал в активах ошеломительную сумму в 2,5 триллиона долларов. Следом шли «Дж. П. Морган Чейз» с 2,2 триллионами, «Ситигруп» с 1,9 триллионами и «Веллз Фарго» с 1,3 триллионами. {986} Эта четверка крупнейших американских банков держала активы номинальной стоимостью почти 8 триллионов долларов. Эти четыре банка и возможно ещё три – четыре крупных инвестиционных банка Уолл-Стрит, а также ещё одна вращающая рулетку гигантская страховая компания – «АИГ» – стояли в самом безветренном центре шторма глобального финансового цунами, который разразился в начале лета 2007 года.
Власть денег сконцентрировалась в руках очень немногих людей. И именно они были центром субстандартных и других ипотечных надувательств и мошеннических схем Понци, которые к 2009 году поставили на колени крупнейшую экономику в мире.
Ключевым фактором, позволившим этому цунами разразиться, была чрезвычайная концентрация высокого риска в маленькой горстке американских банков. С июня 2008 года четыре американских банка держали подавляющее большинство всех контрактов по сложным финансовым деривативам. Наиболее быстро растущим сегментом среди этих деривативов были кредитные дефолтные свопы, которые описывались одним банкиром как «подобные человеку, который идет и покупает страховку на случай пожара, но не на свой дом, а на соседский». {987} Искушение для злоупотреблений было непреодолимым.
Безусловно, крупнейшим банком, оперирующим с деривативовами, был «Дж. П. Морган Чейз» с 91 триллионом долларов в нарицательном или номинальном выражении рисков участия в сделках с деривативами. Следом шёл «Банк оф Америка» 40 триллионами; в затылок ему дышал «Ситибанк» с 37 триллионами, и объединённый «Веллз Фарго Вачовия» после октября 2008 года насчитывал в общей сложности 5,5 триллиона.
Кроме этих пяти крупнейших банков авуары деривативов остающихся американских банков были гораздо ниже. Рискованные деривативы были очевидной игрой крупнейших игроков и были опасно сконцентрированы в менее чем в полудюжине учреждений. {988} Падение любого из них развязало бы глобальный системный кризис неслыханного масштаба.
В рискованнейшем сегменте деривативов, на полностью нерегулируемом рынке дефолтных свопов, который, как уже отмечалось, был изобретен «Дж. П. Морган Чейз», четыре упомянутых банка США плюс «ЭйчЭс-БиСи Банк ЮСА» (дочерняя компания крупнейшего британского банка) держали в этой сфере ошеломляющие 95%. Эти пять банков позже откажутся обнародовать, сколько денег, выделенных на спасение «АИГ» утекло в их карманы, чтобы укрепить эти контракты. Лондонский офис «АИГ» обслуживал практически нерегулируемые страховые фирмы, позволявшие банковским гигантам делать свои огромные ставки. Когда всё это здание после августа 2007 года начало разрушаться, мошенническим схемам «АИГ» тоже пришёл конец. {989}
Ещё более тревожным было то, что концентрация рисков в этих пяти огромных банках была построена таким образом, что по мере того, как США и мировая экономика будет глубже впадать в рецессию, или даже в депрессию, как произошло в случае Соединённых Штатов, грядущие банковские потери в производных будут расти в геометрической прогрессии. По состоянию на 1 января 2009 года эти пять американских банков сообщили, что оценивают возможные потери (в «худшем случае») ещё на 587 миллиардов долларов из?за своих рисков участия в деривативных сделках. Их оценки потерь выросли на тревожные 49% с момента сентябрьского решения правительства обанкротить «Леман Бразерс». {990} Один осведомленный аналитик банковских рисков назвал это ситуацию «бомбой замедленного действия», которая запрограммирована становиться ещё хуже, по мере углубления кризиса в экономике США. {991}
Это и есть тот самый тайный гадкий секрет, который никто не пожелал обнародовать. Банковские гиганты Уолл-Стрит, новая версия Денежного Треста XXI века, базирующаяся на новых экзотических производных инструментах, готовы на всё, чтобы скрыть истинную причину финансовых потерь системы (собственные мошеннические схемы банкиров) и навести ужас на американских налогоплательщиков, чтобы они безропотно покрывали убытки банков. И этим гигантским банкам на каждом шагу содействовали и оказывали поддержку их дружки в Федеральной резервной системе, в Министерстве финансов США и в Белом доме.
Эти потери были полностью предсказуемы. Они – результат дерегулирования банковской и финансовой системы, которое тщательно и сознательно шаг за шагом проводилось собственниками банков. Это была система политики невмешательства в финансы, создаваемая на протяжении многих лет путём интенсивного лоббирования со стороны банков Денежного Треста. Банки Уолл-Стрит и окружающие их институты в финансовом секторе США с 1998 по 2008 год вложили впечатляющую сумму не менее 5 миллиардов долларов, по существу, на скупку голосов Конгресса США через взносы на предвыборные кампании и «лоббирование».
Бывший американский банковский регулятор во времена кризиса ссудосберегательной системы в 1980?х годах Уильям Блэк описывал трансформацию США в течение десятилетий в фактическую финансовую олигархию, где права всё в большей степени отождествлялись с богатством человека:
«Сорок лет назад наша реальная экономика росла лучше, когда финансовый сектор получал в двадцать раз меньший процент от общей прибыли (2%), чем текущий финансовый сектор (40%). Минимальная оценка того урона, который раздутый переплачиваемый финансовый сектор наносит реальной экономике, состоит в этом значительном увеличении его доли в общем объёме национального дохода, которая тратится впустую в результате паразитирования финансового сектора.
Во-вторых, этот финансовый сектор хуже, чем паразит... Функции финансового сектора – острые клыки, которые использует государство-хищник, чтобы разорвать нацию. В дополнение к выкачиванию капитала в свою пользу, финансовый сектор не по назначению использует остальные капиталы таким образом, что наносит урон реальной экономике, с тем чтобы в выигрыше была уже богатая финансовая элита во вред нации... В этом десятилетии выкуп облигаций и подарки акций чиновникам превысили новый капитал, привлечённый рынками капитала в США. Это означает, что рынки капитала осушают капитал реального сектора экономики. Слишком часто они делают это в целях обогащения коррумпированных корпоративных инсайдеров путём мошенничества с бухгалтерским учетом или проведённых задним числом фондовых опционов... Реальная экономика США страдает от острой нехватки сотрудников с сильной математической, инженерной и научной подготовкой. Выпускники в этих трёх областях слишком часто выбирают карьеру в финансовой области, а не реальную экономику, поскольку финансовый сектор обеспечивает гораздо большее вознаграждение для руководящего звена... Фиксация финансового сектора на бухгалтерском доходе принуждает его оказывать давление на американское производство и обслуживающие фирмы, чтобы экспортировать рабочие места за границу, не допускать капитал к фирмам, рабочие которых объединены в профсоюзы, и поощрять фирмы использовать иностранные налоговые убежища, чтобы уклоняться от уплаты американских налогов».
Блэк завершает исследование воздействия концентрации могущества в руках финансистов замечанием, что эта система по своей собственной природе должна всякий раз создавать всё более новые и всё большие финансовые пузыри, которые неизбежно будут лопаться:
«Вместо того, чтобы течь к местам, где это будет самым полезным для реальной экономики, капитал стремится к инвестициям, которые создают наибольшую мошенническую бухгалтерскую прибыль. Финансовый сектор особенно склонен к обеспечению исключительного количества фондов, к тому, что я называю бухгалтерским "контролируемым мошенничеством». Контролируемое мошенничество выглядит законными юридически и используется управляющими им людьми как "орудие" жульничества... Бухгалтерская отчётность контролируемого мошенничества столь привлекательна для кредиторов и инвесторов, поскольку она производит записи, гарантирующие краткосрочную бухгалтерскую "прибыль". Они проводят оптимизацию с помощью быстро растущих Понци-подобных схем, давая ссуды заёмщикам, которые вряд ли будут в состоянии возместить их (как только пузырь лопнет), и участвуя в чрезвычайных леверид-жах. Если нет эффективного регулирования и судебного преследования, это нерациональное использование ресурсов создаёт эпидемию бухгалтерского контролируемого мошенничества, которое стремительно раздувает огромные финансовые пузыри». {992}
Диагноз Блэка этой разрушительной и самоподпитывающейся концентрации могущества в финансовой сфере и на Уолл-Стрит (в первую I очередь с момента отказа от золотого стандарта для доллара в августе 1971 года) трагически слишком точен.