Позиция теоретиков денежной школы — сторонников свободной банковской деятельности

Позиция теоретиков денежной школы — сторонников свободной банковской деятельности

Теоретики денежной школы оказались не способны понять тождественность экономических последствий использования банковских вкладов, с одной стороны, и банкнот — с другой. По этой причине, а также в силу своей наивной веры в то, что создание центрального банка станет средством нейтрализации вредных свойств банковского дела на началах частичного резервирования, они оказались не в состоянии предвидеть, что прописываемое ими лекарство будет иметь гораздо более опасные последствия, чем сама болезнь, которую это лекарство было призвано излечить (и которую теоретики денежной школы диагностировали совершенно правильно). Лишь небольшая группа представителей денежной школы осознавала, что выдвигаемые ими в качестве целей стабильность денежной системы и платежеспособность системы банковской подвергнутся много большему риску, если центральный банк будет создан. В качестве меньшего зла и для того, чтобы как можно в большей мере предотвратить злоупотребления, они рекомендовали создание или поддержание системы свободной банковской деятельности без центрального банка. Тем не менее большинство авторов денежной школы, выступавших за систему свободной банковской деятельности, прекрасно отдавали себе отчет в экспансионистском характере этой системы. Они всегда утверждали, что радикальное устранение возникающих при такой организации банковской системы проблем может быть достигнуто лишь при условии запрещения эмиссии дополнительных фидуциарных средств обращения (т. е. запрещения кредитной экспансии, не подкрепленной увеличением реальных добровольных сбережений). Предлагая систему, при которой банки могут свободно эмитировать банкноты и создавать депозиты, они рассчитывали на то, что межбанковские расчетные палаты, контроль со стороны клиентов и дисциплина рынка будут приводить к немедленному разорению банков, лишившихся доверия публики. По их мысли эта возможность должна была эффективно ограничивать эмиссию необеспеченных банкнот и создание депозитов[665].

Таким опосредованным образом они хотели перейти к желаемому 100 %-ному резервированию (и для банкнот, и для депозитов), к той цели, к которой следует стремиться всеми законными способами в любом историческом контексте.

Впервые эта идея была высказана во Франции Виктором Модесте[666]. Имея в виду достижение той же цели, Анри Чернуски заявил на заседании комиссии по изучению банковской деятельности 24 октября 1865 г.: «Я считаю, что то, что называется свободой банковской деятельности, в результате приведет к полному исчезновению банкнот во Франции. Я хочу каждому предоставить право эмитировать банкноты, чтобы больше никто не принимал банкнот»[667]. Доктрина Чернуски содержит лишь две ошибки. Во-первых, она касается только банкнот, игнорируя банковские депозиты. И, во-вторых, не является столь же радикальной, как теория Модесте, который рассматривал свободную банковскую деятельность с частичным резервированием как мошенничество, которое должно быть полностью запрещено.

Если французская денежная школа поставила вопрос о свободной банковской деятельности при соблюдении требования о 100 %-ном резервировании, то ряд немецких экономистов, прежде всего Хюбнер и Михаэлис, провели более глубокий теоретический анализ, который привел их к тем же выводам. Банковская паника 1819 г. в США вызвала сильную оппозицию как к банковскому делу на началах частичного резервирования, так и к концепции центрального банка. Эти соображения оказали существенное влияние на мнение немецких авторов. Как было показано выше, денежная теория, которую в США развивали Конди Раге, Уильям Гаудж, Джон Тейлор, Джон Рэндольф, Томас Харт Бентон, Мартин Ван Бурен и др., формировалась как критика банковской практики. Эти авторы и политические деятели[668] верно определили частичное резервирование как главную причину кризисов и сделали вывод о возвращении к 100 %-ному коэффициенту резервирования как единственном способе искоренить их[669]. Телькампф, посетивший в молодости США, стал там свидетелем разрушительных последствий банковского дела на основе частичного резервирования. Он воспринял жесткую монетарную доктрину, разрабатывавшуюся в те годы в Америке. По возвращении в Германию он получил профессорскую должность в университете г. Бреслау (Вроцлав). Телькампф написал несколько статей, в которых призвал к запрещению того, что он называл «эмиссия банками фидуциарных средств обращения»[670]. Некоторые взгляды Телькампфа и американской школы разделял также Отто Хюбнер. Хюбнер обнаружил, что чем меньше банки регулировались, тем реже они сталкивались с кризисами платежеспособности. Хюбнер считал, что выбор состоит между системой привилегированных банков, защищенных центральным банком и склонных к безответственной практике, с одной стороны, и системой свободной банковской деятельности без центрального банка, дарующего разные привилегии или предоставляющего защиту, — с другой. В рамках второй системы каждый банк с необходимостью будет отвечать за проводимую им политику, и, следовательно, банкиры будут вести дела более осмотрительно. Согласно Хюбнеру конечной целью должно быть прекращение эмиссии банкнот, не обеспеченных металлическими деньгами на 100 %. Однако он полагал, что в свете современной ему ситуации наиболее быстрым и эффективным способом приближения к идеальной системе была бы свобода банковской деятельности, при которой каждый банк был бы обязан полностью выполнять свои обязательства[671].

Еще в 1867 г. авторитетный ученый Филип Йозеф Гейер выдвинул теорию для объяснения экономических циклов (ставшую предшественницей теории, предлагаемой в настоящей книге), которую позже Мизес и Хайек довели до логического завершения. Гейер проделал безукоризненно точный анализ дефектов банковской системы с частичным резервированием и дал явное описание того, как эта система вызывает экономические кризисы. Согласно Гейеру банковская система продуцирует «искусственный капитал» (k?nstliches Kapital), под которым имеются в виду как раз фидуциарные средства обращения, генерируемые банками и не обеспеченные реальным богатством, которое накапливается в ходе добровольных сбережений. Гейер объясняет, почему начинается бум и почему повышетельная динамика с неизбежностью должна развернуться вспять в форме банковского кризиса и экономического спада[672]. Наконец, Михаэлис, как и Хюбнер, отстаивал свободу банковской деятельности в качестве меры, позволяющей прекратить злоупотребления и начать движение по направлению к идеальной системе с ее требованиями 100 %-ного резервирования[673].

Традиция Модесте, Чернуски, Хюбнера и Михаэлиса была продолжена Людвигом фон Мизесом, который в 1912 г. восстановил престиж положений денежной школы. Он не только установил эквивалентность банкнот и депозитов, но и подвел под денежную теорию основание — концепцию предельной полезности и теорию капитала Бём-Баверка. В итоге впервые возникла полная, непротиворечивая и интегрированная теория экономического цикла. Мизес понял, что английские теоретики денежной школы ошибались, рекомендуя учреждение центрального банка, и что лучшим (а на самом деле единственным) способом добиться достижения тех целей, которые эта школа ставила перед денежной политикой, направленной на обеспечение платежеспособности, было бы установление свободы банковской деятельности, подчиненной — безо всяких привилегий — частному праву (т. е. требованию 100 %-ного резервирования). Мизес, далее, признал, что большинство сторонников принципов банковской школы в конце концов с энтузиазмом поддержали идею учреждения центрального банка, выполняющего функцию кредитора последней инстанции и способного поэтому гарантировать и навсегда сохранить экспансионистские привилегии частных банкиров. Последние предпринимали все больше усилий к тому, чтобы уклониться от своих обязательств, посвятив себя доходному «бизнесу» создания фидуциарных средств обращения посредством кредитной экспансии, а поддержка со стороны центрального банка позволяла им не особенно заботиться о проблемах ликвидности. Неудивительно, что особенно критически Мизес оценивал Закон Пиля 1844 г. Несмотря на благие намерения, которыми руководствовались авторы законопроекта, этот закон не запретил кредитную экспансию посредством создания фидуциарных депозитов, как это было сделано в отношении эмиссии банкнот. Мизес также возложил на этот закон вину за то, что он стал инструментом для установления и проталкивания банковской системы с центральным банком, который, как мы показали выше, в конце концов был использован для оправдания и пропаганды политики, погрузившей денежную систему в состояние хаоса и обернувшейся финансовыми потрясениями, оказавшимися много хуже, чем те, для предотвращения которых все это затевалось.

Существенный вклад в исследование денег и экономического цикла был сделан Мизесом в его труде «Теория денег и фидуциарных средств обращения» (Theorie des Geldes und Umlaufsmittel), первое издание которого было опубликовано в 1912 г.[674] Только спустя восемь лет, в 1920 г., Мизес сформулировал свою знаменитую теорему о невозможности экономического расчета при социализме, положив начало важнейшей полемике, продолжавшейся многие десятилетия. Нет никаких свидетельств в пользу того, что Мизес понимал, что его аргументы 1920 г. о невозможности социализма непосредственно приложимы к банковской деятельности на основе частичного резервирования и в особенности к оценке последствий учреждения центрального банка. В следующем разделе мы будем защищать этот тезис, который сводится к следующему: наш анализ банковской системы с частичным резервированием и центральным банком представляет собой частный случай применения более общей теоремы (о теоретической невозможности социализма) к финансовой сфере[675].