6.10. Назад в джунгли?

6.10. Назад в джунгли?

Некоторые утверждают, что свободный рынок, выбрасывающий неэффективных предпринимателей и принимающий другие, сходные по стилю решения, ведет себя как «безличное чудовище». Рыночная экономика, заявляют они, — это «мир джунглей», где царит закон «выживания самых приспособленных»[266]. На либертарианцев, защищающих свободный рынок, навешивают ярлык «социал-дарвинистов», призывающих избавляться от слабых ради блага сильных.

Прежде всего, эти критики не замечают фундаментального различия между функционированием свободного рынка и государства. В случае государства отдельные недовольные никак не могут повлиять на результаты действий, если им не удастся убедить власть имущих, что их решение нужно изменить. Даже если этот результат достижим в принципе, соответствующий процесс может потребовать очень много времени. На свободном рынке, напротив, никто не принимает окончательных решений, навязываемых остальным силой принуждения. Каждый имеет возможность самостоятельно делать выбор, находящий отражение в совокупных результатах «деятельности» рынка. Иначе говоря, если кто-либо задет жестокостью рынка по отношению к каким-либо предпринимателям или наемным работникам, он имеет все возможности создать фонд помощи этим бедолагам. Тот, кто считает существующие благотворительные фонды недостаточными, он может восполнить этот недостаток личными усилиями. Мы должны остерегаться естественной склонности одушевлять «рынок», рассматривать его как некое реальное существо, способное принимать безжалостные решения. Рынок — это результат действий всех членов общества. Люди имеют возможность тратить деньги на что угодно и принимать любые решения относительно себя и своей собственности. Им не приходится сражаться с неким существом по имени «рынок» или пытаться его убедить, чтобы получить возможность действовать.

В действительности свободный рынок является полной противоположностью «джунглям». Для джунглей характерна война всех против всех. Выиграть можно только за счет другого, только захватив его собственность. Когда уровень жизни невысок, это настоящая борьба за выживание, в которой сильный крушит слабого. На свободном рынке, напротив, можно получить выгоду только за счет услуг другому, хотя желающие всегда могут вернуться к примитивной самодостаточности. Именно благодаря мирному сотрудничеству все участники рынка получают выгоду от углубляющегося разделения труда и капиталовложений. Заявить, что рынок и джунгли равно подчинены закону «выживания самых приспособленных», можно только игнорируя фундаментальный вопрос: приспособленных к чему? В джунглях важна грубая физическая сила, на рынке — способность служить обществу. Джунгли — это царство жестокости, где одни пожирают других и все живут на грани голода; рынок — это сфера мирного производства, где каждый одновременно служит себе и другим и живет бесконечно более обеспеченной жизнью. На рынке милосердный может заняться благотворительностью, тогда как в джунглях такая роскошь никому не доступна.

Таким образом, свободный рынок преобразует характерное для джунглей смертоносное соперничество за скудные средства к существованию в мирную, исполненную духа сотрудничества конкуренцию в предоставлении услуг. В джунглях нечто можно приобрести только за счет других. На рынке выигрывают все. Именно рынок, т.е. договорное общество, создает порядок из хаоса, покоряет природу и искореняет джунгли; только рынок дает «слабому» возможность жить своим трудом или за счет даров, имея при этом такой уровень жизни, какой в джунглях доступен только сильным. Более того, именно рынок, поднимая уровень жизни, дает человеку досуг для культивирования тех качеств цивилизованного человека, которые прежде всего и отличают его от дикарей. Этатизм, напротив, возрождает в нашем мире закон джунглей, возрождает конфликты, дисгармонию, межкастовую вражду, войну всех против всех и всеобщую бедность. На место мирной конкурентной «борьбы» на рынке товаров и услуг этатизм водворяет калькуляционный хаос. Этатизм, — в полном согласии с доктриной социал-дарвинизма, — означает перманентную битву — смертельную схватку за политические привилегии и ограниченные средства существования.