4.2 Российские ценности в мире

4.2

Российские ценности в мире

Обобщение второе. Для России в предстоящей перспективе постиндустриального развития система ценностей не должна представлять непреодолимого препятствия, неразрешимой проблемы. Каждый из нас готов вспоминать о наших национальных недостатках — о лени,

о разгильдяйстве, о нелюбопытстве, о неумении жить по законам и прочем. Общее мнение: куда нам до Запада, до их культурности. Да еще климат, да еще бесконечные плоские пространства, да еще неискоренимая склонность к спиртному: веселие Руси есть пити. Самих себя становится жалко, и для компенсации приходят мысли об особой натуре, об исключительности русского пути, о заговоре всех иностранцев и инородцев, о неизбежности авторитарной власти. Комплекс неполноценности, дополняемый манией величия, лишающий надежды и уверенности в своих силах, ослабляющий волю, подрывающий стимулы к достижению успехов, личных и общих.

Вся проблема ценностей и тема настоящего доклада во многом инициированы этими настроениями, достаточно распространенными и опасными. Основной вывод доклада состоит в том, что у подобных настроений нет серьезных оснований. Недостатки есть, система ценностей еще не стала продуктивной, она будет создавать трудности. Но недостатки изживаемы, они в основном — результат складывавшихся в прошлом отношений и институтов, их архаичности. Теперь реформы создали новые условия, формирующие, и притом достаточно быстро, новую, более продуктивную систему ценностей.

И в ряду мировых культур российская цивилизация занимает отнюдь не самое безнадежное место. А. Тойнби считал нас особой восточно-христианской цивилизацией, сестринской западной[112]. У нас общая отеческая цивилизация — эллинская. Различия есть, и существенные. Но, скажем, отличия иберо-католической культуры от протестантской, североевропейской не больше, чем нашей. А она, как мы видели на примере Испании, в последнее время добивается успехов в развитии.

Чтобы правильно оценить существенность различий между цивилизациями и степень препятствий, которые культура может создавать для развития, стоит обратиться к исламской цивилизации.

До сих пор мы избегали упоминания о ней и из-за деликатности темы, особенно после 11 сентября 2001 года, и из-за ощущения неготовности к ее полнокровному обсуждению. Только в этом контексте считаю возможным ее коснуться.

Среди исламских стран есть богатые, но только за счет природных богатств. В то же время институты и ценности в них наиболее консервативны. Нефть Саудовской Аравии позволяет ей сохранять в первозданном виде средневековые обычаи и даже поддерживать их за пределами своих границ. Только сейчас в этой стране начинаются разговоры о реформах, когда население удвоилось за последние 20 лет, достигнув 23 млн. чел., а доходы от нефти не растут и перспективы их роста нет[113].

Иран, тоже живущий за счет нефти, в конце 1970-х годов сменил либеральный прозападный режим шаха на глубоко реакционный режим аятолл, тоже основанный на средневековых ценностях, причем при поддержке широких масс. Чем-то Иран похож на Россию 1917 года, только мы совершали революцию вроде бы ради «самых прогрессивных» в мире идей.

Три самые светские и культурные исламские страны — Турция, Египет, Малайзия. У каждой из них проблемы серьезней наших нынешних. Турция, хотя и добилась немалых успехов, уже не один раз прибегала к вмешательству военных, чтобы предупредить приход к власти исламских фундаменталистов. В Египте — авторитарный режим, считающийся прозападным, где вместе с тем министрами назначаются главы кланов, использующие государственные посты для того, чтобы эти кланы кормить. Эта самая культурная страна арабского мира может усваивать чужие достижения, но не способна участвовать в их создании. Египетские таланты и капиталы находят применение в других странах.

Малайзия — единственная мусульманская страна, добившаяся успехов на основе модели догоняющего развития. Но — при активной китайской общине, занимающей ключевые позиции в бизнесе; при крупных иностранных инвестициях в развитие экспортных производств с целью экономии на рабочей силе, характерных для всего этого региона.

Как бы там ни было, но даже бывшие советские республики с преобладающей мусульманской культурой будут сталкиваться на пути развития с несравненно более сложными проблемами, чем Россия или Украина.

Я был бы рад, если бы проблемы стран исламской цивилизации разрешились наилучшим образом. Но для них традиционные ценности, исламская культура действительно будут представлять огромные препятствия для развития, несравнимые по масштабам с нашими. Я уж не буду говорить об Индии или странах Африки. Сказанное призвано подчеркнуть для нас именно это обстоятельство.

Вернемся к нашим нынешним проблемам, идущим, как кажется, от незыблемых национальных особенностей. На самом деле, как мы видели, сходные проблемы характерны для многих стран и цивилизаций, отстающих в своем культурном развитии.

Распоряжение властью — традиционная стилистика до сих пор норовит воспроизвести ЦК КПСС в облике администрации президента, как ЦК норовил воспроизвести царский двор. Главная идея: ни за что не отвечать, оставаться вне действия закона, но все решать. Уже в демократические времена Б. Н. Ельцин, который непрерывно подвергался нападкам со всех сторон, постоянно, видимо, ощущал, несмотря на свою принципиальную приверженность демократии, необходимость добиться покорности, овладеть рычагами. И шаг за шагом преуспел в этом: к концу его правления было сделано почти все, чтобы покончить даже с видимостью разделения властей. Конечно, ради дела.

Раз за разом власть показывала, что она может делать все, что захочет, причем давая такую интерпретацию закона, которая полностью обосновывала легитимность ее действий. Это, разумеется, относится и к уровню регионов, хотя здесь далеко не всегда блюли юридические тонкости. Короче, пока можно сказать: традиция возобладала, причем не только в действиях властей предержащих, но и подвластных, которые толкают власть к тому, чтобы она поскорее стала авторитарной, готовой ни с чем не считаться ради своего авторитета и достижения поставленных, даже отнюдь не стратегических целей. Бюрократия стремится оставить за собой полномочия, но передать ответственность на ступень выше. В конце концов — на первое лицо. А себе оставить возможность вкупе с теми или иными олигархами пользоваться полномочиями не только в государственных интересах. Так было, так есть. Так будет?

Итог — недоверие к власти и государству. Только президент удерживает высокий рейтинг доверия. Все остальные легальные институты — нет. Власти продолжает противостоять вольность, нежелание подчиняться закону, поскольку все убеждены, что власть первая не желает ему подчиняться, сама стремится лишь к тому, чтобы использовать закон в своих интересах.

Ну и как, скажете вы, выйти из этого порочного круга? Знаю одно: сегодня это только традиция, которая уже не поддерживается реальными экономическими отношениями. Интересами определенных групп — да! Но, в отличие от советской, рыночная экономика может быть без иерархии, и даже лучше живет без нее. Значит, справиться с этой традицией распоряжения властью можно. За это мы получили бы очень существенный прирост радиуса доверия.

Для власти в России есть реальная и очень трудная проблема, заставляющая искать ее решение в иерархии подчинения и авторитаризма. Это — пассивность граждан, их привычка к патернализму, готовность скорее подчиняться и воровать, нежели отстаивать свои права и свободы. На практике всегда оказывается легче и экономней заставить силой, страхом, приказом сверху принудить к действиям, чем рассчитывать на самодеятельность. Но должно быть ясно, что речь идет о преодолении традиций, порожденных прежними архаичными институтами и что прибегать к привычным средствам управления — значит воспроизводить и укреплять эти институты, создающие препятствия для развития страны, обусловливающую ее социально-культурное отставание.

Преступность в нынешних масштабах есть следствие ряда факторов:

1) ослабление государства в условиях демократической революции, подрыв авторитета прежнего репрессивного аппарата;

2) расширение гражданских свобод при запаздывании социальной ответственности, которая должна их дополнять;

3) резкое усиление социальной дифференциации и ограничение для многочисленных слоев населения возможностей легального доступа к вновь появившимся благам. Где молодой человек из бедных, вступавший в жизнь в 1992–1993 годах, мог найти самый быстрый способ удовлетворения своих ожиданий и претензий? Он находил его в организованной преступности, в «силовом предпринимательстве», причем на первых порах без особого риска. Кроме того, на силовое предпринимательство при слабости закона появился немалый спрос;

4) традиция вольности: редко где найдешь страну, в которой народный фольклор представляет бандитов столь привлекательными; блатные песни, блатной жаргон распространяются даже образованной элитой.

Можно уверенно сказать, что преступность не является неустранимым национальным пороком. Это болезнь переходного периода.

Коррупция — проблема потяжелее. Она является бедой практически всех стран низкого и среднего уровня развития, и одной из главных причин, почему они его не могут повысить. Ключевая проблема — примирительное отношение населения к коррупции, убежденность многих, что без взятки невозможно будет решить свои проблемы, что без нее станет еще хуже.

Коррупция — разновидность преступности, и все меры, которые окажутся действенными против последней, будут способствовать и снижению коррупции. Но здесь особенно важно участие всего общества в создании непримиримой обстановки в отношении коррупции. А это возможно лишь при увеличении радиуса доверия, прежде всего общества к власти.

Теневая экономика — органическое дополнение советской экономики и поэтому известный и понятный способ адаптации бизнеса и граждан к условиям переходного периода. Теперь она все больше становится просто способом ухода от налогов и сокрытия незаконных приобретений. Вместе с тем растет спрос на легализацию и защиту прав собственности, на улучшение репутации, необходимой для расширения дела и привлечения инвестиций. Соответственно должны сокращаться и масштабы теневой экономики.

Что объединяет все эти трудные проблемы, которые сегодня выходят у нас на первый план? То, что их решение требует изменения системы ценностей и неформальных институтов, развития культуры как условия роста экономики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.