Гримасы переходного периода

Гримасы переходного периода

В бытность мою Председателем Комитета Верховного Совета РФ по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью по поручению руководства парламента мне пришлось беседовать с одним весьма известным предпринимателем. По своим этическим качествам он не вызывал никаких положительных эмоций: флюиды коррупции исходили от него с той же интенсивностью, как нейтроны в специально сконструированном ускорителе. Беседа наша закончилась быстро. Концовка же нашего короткого диалога мне запомнилась надолго. Уходя, мой гость бросил: «Запомните, мы — сила, и в России будет то, что мы захотим. И знайте, пока у руля государства не встанут богатые люди, все — от депутата до министра — будут покупаться и продаваться!»

Страшные слова. Но наша сегодняшняя реальность показывает, что он был все-таки прав, включая его утверждение о неограниченной власти мафии. Более чем серьезно следует отнестись к ее преступлениям, к системе, объективно порождающей «деловые» связи как между самими преступными группировками, так и между бюрократией и преступным миром. Пока в России будут существовать условия развития этой системы и подобных связей, в ней будет процветать мафия. Что же это за условия, создавшие многочисленные, а порой уникальные в мировой практике, мафиозные группы и союзы у нас в стране?

Они не так банальны, как это зачастую представляет бульварная, а иногда и весьма почтенная пресса. Очень просто объяснить возникшую «мафиозность» в России пороками рухнувшего коммунистического режима, восклицая, что преступный режим порождал, хотя и скрыто, преступную философию у многих представителей «новой исторической общности — советского народа». Такие и им подобные объяснения ведут к весьма незатейливому выводу: с уходом в прошлое «пережитков коммунизма» постепенно канут в Лету и условия существования мафии. Но в это не верят даже авторы этих постулатов. Известный немецкий философ Георг Гегель в знаменитом труде «Логика» утверждал: каждой общественной системе свойственно только ей присущее качество преступности и, соответственно, мера ее оценки.

Сегодня Россия делает колоссальную по перспективам и драматизму попытку прорыва в рыночную цивилизацию. К сожалению, эта попытка содержит немалую долю идеализации новой для Отечества общественной системы. Система же эта не столь непорочна, как это казалось в условиях народной эйфории второй половины 80-х гг. прошлого века. Более того, ее первые семена сразу же начали давать всходы в виде классических для Запада и доселе неведомых в России преступлений.

Специфической для России чертой становления мафии как неотъемлемого компонента национальной политической и экономической структуры стала стремительность смыкания преступности с различными звеньями государственного аппарата. Прочные «доходные» связи преступность наладила и с силовыми ведомствами. В рекордно короткие сроки малозаметные лидеры, державшие в своих руках реальные рычаги власти в преступном мире, семимильными шагами прошли путь к вершинам государственного управления. В Старом и Новом Свете их собратьям по классу понадобилось для этого несколько десятилетий.

Что же способствовало столь динамичному движению наверх российской мафии?

Важнейшей объективной предпосылкой формирования современного мафиозного ядра в России следует считать переходный этап экономико-политического развития нашего государства. Не оформившаяся окончательно победа демократии (хотя трудно назвать демократией политический и экономический волюнтаризм последнего десятилетия нашей истории) выплеснула на вершину государственного управления большую массу людей, слабо представляющих себе механизм формирования как новой структуры экономики, так и принципы политического устройства посткоммунистического государства. В дальнейшем завлабы, буквально «упавшие» в кресла государственных мужей, были вынуждены уступить место более опытным и прагматичным «хозяйственникам» и «финансистам».

Стремление новых политических команд к закреплению достигнутых руководящих высот определено потребительской философией правящего чиновничьего класса. Его отличительная черта — крайняя степень беспринципности в реализации целей скорейшего личного обогащения.

Парадокс этого процесса, как и парадокс становления рыночных начал в российской экономике, заключается в формировании более или менее крупных предпринимательских структур не на базе первоначального накопления капитала, а на основе «перекачки» бюрократией государственных средств в создаваемые и контролируемые ею коммерческие и банковские структуры. Новая волна реформаторов вместе с сохранившей свои позиции старой номенклатурой энергично приступила к обеспечению своего безбедного будущего. Отчетливо осознавая временный характер переходного периода от плановой экономики к рыночной, те и другие развили фантастическую активность по созданию контролируемой ими системы производства и сбыта товаров и услуг. При этом производство оставалось, как правило, датируемым государством, а сбыт и услуги переходили в руки коммерческих образований. Вся эта система скреплялась личной взаимозависимостью руководителей государственных и негосударственных предприятий.

В условиях экономической смуты и непрерывно меняющихся законов бюрократия получила редкий исторический шанс получения сверхдоходов за счет прямой «смычки» с руководителями образований, еще недавно формировавших «теневую экономику». Подобная «смычка» — естественный спутник переходного периода экономики. На то он и переходный, чтобы просеять через «сито» новых экономических, политических, социальных и организационных форм противоречивую неоднородность общества. К сожалению, далеко не всегда удается вычленить и выбросить за борт общественного развития кристаллы мафиозных образований: они видны только тогда, когда «сито» законов становится достаточно плотным.

Менее значительной объективной предпосылкой укрепления позиций российской мафии являются специфические формы и способы образования деловых связей внутри предпринимательского сектора. Источником этих связей являются люди, прежнюю экономическую деятельность которых (в прошлом) можно охарактеризовать как хождение по лезвию бритвы. Используя свои старые связи и лобби в обновляющейся бюрократии, они смогли быстро и надежно «застолбить» позиции в бизнесе. Большая часть сферы услуг (рестораны, казино, шоу-бизнес, а также торговля, перепродажа сырья, недвижимости и проч.) попала под их неусыпный контроль. Эта группа «новых русских» сразу же приступила к созданию специфических защитных механизмов своего бизнеса в виде подавления любых попыток конкуренции, пусть всего лишь потенциально угрожающих завоеванным ими позициям. Не обладая квалифицированными знаниями классического бизнеса, один из постулатов которого состоит в ограничении конкуренции путем экономических рычагов, данная группа могла выбрать лишь один понятный ей способ сохранения и наращивания своих доходов — нарушение законодательства.

Таким образом, экономико-социальной основой криминального бизнеса в России можно считать реально сложившиеся производственно-коммерческие отношения между владельцами капитальной стоимости и представителями государственных структур. При этом только очень наивный человек может поверить, что состояния российских миллиардеров и миллионеров (имеются в виду долларовые), зачастую вызывающие изумление даже на Западе, возникли только благодаря их уму, деловой смекалке и инициативе. Без унии с государственным аппаратом российский клуб нуворишей выглядел бы намного скромнее, чем сегодня.

Лишь не желающий ничего знать наверняка не знает, что только налоговое и таможенное законодательство России до недавнего времени не оставляло (особенно отечественным товаропроизводителям) никакой надежды честным путем заработать хотя бы «деревянные» миллиарды.