Окончательный анализ-3

Ну, и как понимать эту хренотень?

Этот вежливый вопрос я адресовал Валентину начальнику нашего аналитического отдела. Мы стояли в нашем дилинге у торговых терминалов, на экранах которых наблюдали очередную локальную катастрофу отечественного фондового рынка. Цены акций падали столь стремительно, что продавать уже было бесполезно, а покупать, судя по всему, еще рановато.

Валентин трагически молчал.

Сидящий за терминалом Костя, шеф-трейдер по ценным бумагам, обернулся и сообщил очевидное:

– Уже полчаса мочат всё подряд.

– Вижу, – сквозь зубы отозвался я.

Серго, глава отдела продаж, застонал:

– Вчера закупили по полной программе! Семь новых клиентов! Я даже боюсь посчитать, в каких они минусах…

– Хочешь, посчитаю? – сочувственно предложил Костя, хватаясь за калькулятор. – Вчера влили примерно десятку… Ага… Минус пятьсот двадцать! – с готовностью сообщил он мрачному Серго, взглянул на монитор и поправился: – То есть уже минус пятьсот сорок…

Серго зарычал и повернулся к Валентину:

– Ты зачем ходишь на наши утренние брифинги, а? Мы же тебя как умного и знающего человека спрашиваем: что будет с рынком? Ты же нам говорил: акции должны расти! Ты говорил: великолепная квартальная отчётность! Ты говорил: на всех развивающихся рынках бурный рост!

– Так ведь так оно и есть! – горячо воскликнул Валентин, заливаясь краской. – Я же аналитик, а не ясновидящий! Все фундаментальные и технические показатели…

– Да пошёл ты со своими показателями знаешь куда! – взревел Серго. – А на показатели сегодняшних отчётов для моих клиентов не захочешь посмотреть? Они же меня спросят: Серго, дорогой, а почему вы, козлы такие, купили вчера, когда всё было очень дорого, а не сегодня, когда всё очень дёшево?

– Скажи им, что это наш фондовый рынок со всеми его невменяемыми рисками! – Валентин стал как-то странно подёргивать головой, я даже стал опасаться нервного срыва. – Я не понимаю, с чего вдруг все стали так агрессивно продавать! И никто не понимает! Я обзвонил аналитиков – все в полном недоумении…

– Не-до-умение! – презрительно процедил Серго. – Полное!

– Андрей, – обратился ко мне Валентин, – я прошу оградить меня от грубого темперамента этого неандертальца…

– Заткнитесь оба! – устало попросил я и наклонился к Косте. – Ты с брокерами разговаривал? Рынок-то что говорит?

– Рынок говорит всё что угодно, – философски изрёк Костя. – Мне назвали десяток поводов, но всё это старьё, уже давно отыграно. Никаких свежих новостей я не услышал. И главное – никто не признаётся, кто начал слив акций. Все кивают друг на друга.

– Да брокеры это, брокеры! – возмущённо сказал Валентин. – Никаких негативных новостей и не выходило! Тут явная манипуляция, сговор…

– Андрей, ты бы на своём уровне выяснил, в чём дело, – посоветовал Костя. – Чтобы так «раскачать» рынок и при этом полчаса скрывать причину, требуются либо суперновость, либо суперденьги. Не наш уровень.

– Аналитикам всё равно придётся как-то это объяснять, – задумчиво проговорил я. – Валентин, иди-ка к себе и ещё раз пообщайся с коллегами. Кто бы это всё ни начал, для своих аналитиков он должен придумать обоснование…

– Хвост виляет собакой, – обиженно пробурчал Валентин, направляясь к себе. – Вы, блин, торгуете, а мы объяснять должны… Отец, слышишь, рубит, а я отвожу…

Зайдя в офис аналитического отдела, Валентин нарочито громко хлопнул дверью. Серго, глядя ему вслед, что-то яростно прошептал по-грузински.

К нам подошёл Семён Попов, управляющий клиентскими портфелями ценных бумаг.

– Кажется, я выяснил причину обвала, – флегматично сообщил он.

Мы все подались к нему.

– Поговорил я неформально с парой своих друзей, – пояснил Семён. – Говорят, что готовятся налоговые претензии к двенадцати компаниям…

– Налоговые претензии – это старьё, – возразил Костя.

– Повторяю для глухих: к двенадцати компаниям, – повысил голос Семён.

– Двенадцать – это, конечно, круто, – согласился я. – Но к каким именно?

Семён вместо ответа ткнул в монитор, испещрённый красными цифрами падающих котировок акций.

– Новость хреновая, – признал Серго. – Если это правда. Или если в сумме по деньгам получится что-то внушительное. А то ведь могут и договориться полюбовно, заплатить в бюджет по мелочи…

– Если это пойдёт в СМИ, то может и паника начаться, – возразил Семён. – И неважно, правда это или неправда. Если узнал я, то знают, например, и в «Рейтере», а с них станется бухнуть это в новостную ленту крупным красным шрифтом…

– Андрей, дёрни свои источники! – возбуждённо заговорил Серго, хватая меня за рукав пиджака. – Время дорого! Если это правда, значит, полная задница и надо что-то решать с моими минусами…

– А если нет? – поинтересовался я.

– Тогда переждём! Я клиентов как-нибудь уболтаю…

– Нервная всё-таки у меня работа, – пожаловался я в пространство и отправился к себе в кабинет.

Я позвонил на мобильный телефон Сергея Михайловича со своего мобильного телефона. Разговор по существу был недолгим, но сначала некоторое время пришлось потратить на соблюдение опредёленного ритуала.

Ритуал состоял в следующем.

Я рассыпался в извинениях, что беспокою столь высокопоставленного государственного чиновника по столь мелкому вопросу.

Сергей Михайлович милостиво мои извинения принял.

Я простодушно поинтересовался, не в курсе ли Сергей Михайлович (вот чисто случайно!) планов наших доблестных налоговых органов в отношении дюжины столь же доблестных корпоративных налогоплательщиков?

Сергей Михайлович немедленно стал уклончив и принялся ссылаться на свою неимоверную занятость.

Я был настойчив и воззвал к передовому мировоззрению Сергея Михайловича, который прогрессивен настолько, что даже разбирается в том, что такое акции и чем «голубые фишки» отличаются от «второго эшелона».

Сергей Михайлович был польщён, но намекнул, что планы налоговых органов – это священная корова, священнее которой только планы Генеральной прокуратуры.

Я уверил Сергея Михайловича, что планы Генпрокуратуры меня совершенно не интересуют (хотя… но это в другой раз!), а гораздо актуальнее (счёт идёт на минуты!) уточнить, на каком именно пастбище эта священная корова сейчас собирается пощипать травку.

Сергей Михайлович попытался оправдаться, что налоговые вопросы не в его епархии.

Я усомнился в том, что у епархии Сергея Михайловича могут быть какие-то границы.

Сергей Михайлович снова был польщен, но сослался на отсутствие уверенности в том, что именно в планах налоговиков – собственно планы, а что – просто слухи.

Я объяснил Сергею Михайловичу, что наш фондовый рынок настолько впечатлителен, что факты равнозначны слухам и наоборот.

Наконец беседа перетекла в практическое русло.

Сергей Михайлович поинтересовался, какой у него может быть резон посвящать меня в государственные казначейские тайны.

Я напомнил Сергею Михайловичу, что его зять, следуя прогрессивному духу всего семейства, вложил немалые деньги в российские акции через наш банк.

Сергей Михайлович осведомился, неужели всё так плохо.

Я козырнул числами («уже минус пятьсот сорок за полтора часа!»).

Сергей Михайлович выразил обеспокоенность.

Я эту обеспокоенность горячо разделил.

Сергей Михайлович наконец сообщил, что налоговые претензии к двенадцати компаниям – это полная ерунда. Точнее, планы как бы есть, но ожидается высочайшее одёргивание налоговиков, что будет с умилением освещено средствами массовой информации.

Я предположил, что этот благородный сценарий кем-то используется в неблаговидных целях.

Сергей Михайлович выразил справедливое неудовольствие подобным злоупотреблением своим служебным положением некоторыми окологосударственными деятелями.

Мы с Сергеем Михайловичем с удовлетворением отметили единство позиций по данному вопросу.

Итог беседы был следующий.

– Короче, нам нужно, чтобы вышла новость о том, что налоговых претензий не будет, – сказал я. – Сегодня. Днём.

– Рановато, но устроить можно, – заверил меня Сергей Михайлович. – Говоришь, сейчас всё подешевело?

– Ещё как! Можно ещё деньжат подогнать и выгодно закупиться.

– А успею?

– Разве вы у нас когда-нибудь не успевали? Прокредитуем, нет проблем.

– Ладно, я скажу своему зятьку, горе-инвестору. – Сергей Михайлович хохотнул. – Как говорится, следи за сообщениями информагентств!

В течение ближайших двух часов мы активно, но аккуратно скупали акции.

Через два с половиной часа страна стала свидетелем осуждения на самом высоком уровне чрезмерного рвения налоговых органов, после чего было дано очередное обещание дать бизнесу вздохнуть спокойно. Фондовый рынок зарыдал от умиления, и цены попёрли вверх.

Семь вчерашних инвесторов Серго к концу торгового дня оказались в небольшом плюсе. А скромный безвестный инвестор с неприметной фамилией (клиент Семена Попова и чей-то зять), счет которого по моему распоряжению банк профинансировал в сумме ожидаемого поступления дополнительных средств, оказался в плюсе очень даже большом.

Впрочем, как и сам банк.

* * *

Вечером мне позвонил коллега из одной известной и уважаемой инвестиционной компании.

– Гардези, твоя работа? – осведомился он и сам же ответил: – Твоя, больше некому!

– О чём речь? – недоуменно спросил я.

– Сам знаешь! Ты что, не понял, какую игру поломал? Мы на этих двенадцати налоговых претензиях не один миллион сделали бы!

– Да, это вы умеете, – согласился я.

– Но ты чего влез-то? Ты вообще осознаёшь, какие убытки причинил очень и очень уважаемым людям? Ты представляешь, сколько влиятельных инвесторов не успело купить акции по подходящей цене?

– Очень хорошо представляю, – заверил я.

– А сколько сил понадобится, чтобы новый повод найти, знаешь?

– Вот поводов, кстати, у нас обычно достаточно, – возразил я. – Не расстраивайтесь – у вас ещё всё впереди.

– Ты чего вообще добивался? Что мы тебе спасибо скажем?

Я зевнул прямо в трубку.

– Нет, ваше спасибо мне и даром не нужно. Но в следующий раз извольте договариваться и со мной.

Ответ я не дослушал, потому что дал отбой.

Вошёл грустный Валентин.

– Зачем нужны аналитики? – задал он свой любимый сакраментальный вопрос.

– Ты опять? – Я поморщился.

– Рынок сам по себе, рыночный анализ сам по себе, – сформулировал пессимистичное резюме Валентин. – Пишу «недооценено, покупайте» – продают к чёртовой матери, говорю «перегрели, продавайте» – гонят дальше вверх… Мы шуты на балу брокеров и инсайдеров, да?

– Ты же сам сказал – ты не ясновидящий, – напомнил я. – А если не можешь сказать, что будет, то хотя бы убедительно объясняй, что было. А уж продавать или покупать – советчиков и так предостаточно…

– Серго на тебя плохо влияет, – с горечью заключил Валентин. – Его продажи – прежде всего?

– Бизнес прежде всего, – возразил я. – А наш бизнес в том числе – делать сделки с ценными бумагами для наших клиентов. Но этот продукт хорошо продаётся в комплекте с качественной аналитикой. А ты, Валентин, качественный аналитик. Клиенты верят в фундаментальный анализ, технический анализ, макроэкономические показатели и прочая, прочая, прочая… Покуда это так, ты нам нужен.

– Спасибо за честность, – глухо отозвался Валентин.

– А главное – ты хороший умный парень, – искренне добавил я.

– Неужели и ты не веришь в «чистую» аналитику? – потерянно спросил Валентин.

Я ответил ему спокойным и уверенным взглядом.

– Верю. Конечно, верю. Скоро вся эта спекулянтская шелуха сойдёт, и качественная аналитика станет настоящим инструментом для принятия решений. Дай время – рынок повзрослеет.

Валентин испытующе посмотрел на меня.

– Ты серьёзно?

– Ну разумеется! Иначе зачем я так упорно расширяю твой отдел?

Валентин ушёл несколько приободрённым.

А я принялся звонить Сергею Михайловичу, чтобы вытянуть из него что-нибудь относительно планов Генпрокуратуры.