Глава 6. Четыре сферы познания: 1

Глава 6. Четыре сферы познания: 1

Для составления нашей философской карты и путеводителя мы выбрали несколько ориентиров. Первым из них стала иерархическая структура мира, четыре великих Уровня Бытия, где каждый более высокий уровень обязательно заключает в себе все нижестоящие уровни.

Второй ориентир — соответствие между человеческими органами восприятия, познавательными и другими способностями с одной стороны и миром с другой. Любую часть, любой аспект вселенной можно познать, только имея и используя соответствующий орган восприятия. Если требуемый орган отсутствует или не используется, то мы не соответствуем данной части или аспекту мира и в результате для нас он просто не существует. Это Великая Истина «соответствия».

Получается, что, не пользуясь органами познания и не развивая свои познавательные способности, мы неизбежно воспринимаем мир менее значимым, богатым, интересным, чем он есть на самом деле. И наоборот: используя органы познания, которые по той или иной причине обычно дремлют, и систематически их совершенствуя, мы открываем новый смысл, новые богатства, новые интересы — ранее недоступные нам аспекты мира.

Как мы видели, в стремлении к объективности и точности современные науки крайне ограничили использование человеком инструментов познания. По выражению некоторых ученых и писателей, научное восприятие можно свести к наблюдению количественных различий, доступных не различающему цвета необъемному зрению. С такой методологией человек неизбежно видит мир ограниченным низшим проявленным уровнем, уровнем неодушевленной материи. Тогда получается, что более высокие Уровни Бытия, включая человека, — всего лишь довольно сложные соединения атомов. Давайте рассмотрим этот вопрос немного подробнее. Если современная методология рисует неполную, однобокую, и лишенную всех важнейших качеств картину, то применение каких методов позволит получить полную картину?

Мы не раз отмечали, что для каждого из нас реальность делится на две части: вот я, а вот все остальное — мир, включая других людей.

Мы рассмотрели и другую двойственность: деление на видимое и невидимое или, так сказать, на внешнюю видимость и внутренний опыт. Последний становится относительно все более значимым по мере продвижения вверх по Великой Лестнице Бытия. Хотя внутренний опыт, безусловно, существует, его нельзя наблюдать нашими обычными органами чувств.

Из этих двух пар — «Я» и «Мир» и «Внешняя Видимость» и «Внутренний Опыт» — получается четыре «сочетания», которые можно обозначить таким образом:

Это Четыре Сферы Познания, каждая из которых необыкновенно важна и представляет огромный интерес для каждого их нас. Четыре вопроса, ведущие в эти сферы познания, можно сформулировать так:

1. Что же происходит в моем внутреннем мире?

2. Что происходит во внутреннем мире других существ?

3. Как я выгляжу в глазах других существ?

4. Что же я вижу в мире вокруг меня?

Если максимально упростить эти вопросы, то получится:

1. Что чувствую я?

2. Что чувствуешь ты?

3. Как я выгляжу?

4. Как ты выглядишь?

(Нумерация этих четырех вопросов и, следовательно, Четырех Сфер Познания, конечно же, произвольна.)

Сразу бросается в глаза, что мы имеем непосредственный доступ только к двум из Четырех Сфер Познания — Сфере 1 и Сфере 4. Другими словами, я непосредственно ощущаю, что значит «быть мной», и вижу, как выглядишь ты, но не могу напрямую ощутить ни что значит «быть тобой», ни как я выгляжу со стороны. Как обрести знание сфер 2 и 3, напрямую недоступных нам, то есть как нам узнать и понять, что происходит внутри других существ (Сфера 2) и как мы выглядим снаружи, просто как объект наблюдения, как одно из множества других существ (Сфера 3)? Овладение этими двумя сферами познания — действительно один из самых интересных, а также жизненно важных вопросов.

В платоновском диалоге «Федр» Сократ говорит: «Согласно дельфийской надписи, следует сначала познать самого себя; по-моему, смешно, не зная себя самого, исследовать чужое». Давайте последуем этому примеру и начнем со Сферы Познания № 1: Что же на самом деле происходит внутри меня? Что приносит мне радость, а что — боль? Что делает меня сильнее, а что — слабее? Где я управляю жизнью, а где жизнь управляет мной? Подвластен ли мне мой ум, мои чувства, могу ли я делать то, что хочу? Каково значение самопознания для жизни?

Прежде, чем мы углубимся в эти вопросы, следует заметить, что по всему свету и во все времена были высказывания, сходные с вышеприведенным словами из «Федра» Платона. Ограничусь несколькими:

Фило Юдеус (Александрия, конец первого века до н. э.):

Прошу, не рассказывайте пустых сказок про Луну и Солнце и другие тела на небе и во вселенной, расстояние до который столь велико, а природа которых столь различна, не разобравшись сначала в себе и не поняв себя. После этого мы, может быть, и поверим вам, когда вы заговорите о других предметах; но пока вы не установили, кто вы сами, не думайте, что сможете судить или быть надежным свидетелем в других делах.

Плотин (древний Рим, 2057-270):

Погрузись в себя и смотри. И если увидишь, что ты еще не красив, то поступай как скульптор, творящий красоту: он убирает здесь, сглаживает там, делает эту линию тоньше, другую чище, до тех пор, пока из мрамора не выступит красивое лицо. Так и ты: не опускай долото и непрестанно работай над своей статуей.

Theologia Germanica (средневековая Европа, 1350 г.):

Доскональное знание себя — это прежде всего искусство, высшее из всех искусств. Если ты хорошо знаешь себя, то ты лучше и достойнее в глазах Бога, чем тот, кто, не зная себя, понимает законы неба, всех планет и звезд, свойства всех трав, строение и предпочтения всех людей и природу всех зверей — и во всем этом обладает высочайшим мастерством на небе и на земле.

Парацельс (14937-1541), один из образованнейших людей Европы своего времени, обладавший высочайшим знанием «свойств всех трав»:

Люди не знают самих себя и, следовательно, не понимают происходящее в их внутреннем мире. Каждый человек от рождения наделен божественной сутью и всей мудростью и силой мира; он обладает в равной степени всеми видами знания, и тот, кто не находит в себе то, что там есть, не может сказать, что он этим не обладает, а лишь что он плохо ищет.

Свами Рамдас (Индия, 1886–1963):

«Ищи внутри — познай себя», — эти тайные и тонкие намеки из уст святых доносятся до нас из глубины веков.

Азид ибн Мухаммед аль-Насафи (исламский мир, седьмой-восьмой век):

И Али спросил Магомета: «Что мне делать, чтобы не тратить время впустую?» «Узнай себя», — ответил пророк.

Дао Дэ Цзин Лао Цзы (Китай, 604?-531 до н. э.):

Тот, кто знает других, мудр;

Тот, кто знает себя, свят[155].

Наконец, давайте послушаем писателя двадцатого века, П. Д. Успенского (1878–1947), излагающего свою «основополагающую мысль»:

Человек в знакомом нам виде — неполное существо. Природа развивает его до определенного уровня и затем предоставляет ему выбор: развиваться дальше, своими собственными усилиями и средствами, жить и умереть таким, каким он был рожден, или опуститься и потерять способность к развитию.

Эволюция человека означает развитие определенных внутренних качеств и черт, которые обычно остаются неразвитыми, и не могут развиться сами по себе[156].

При всем обилии новых психологических теорий и литературы, современный мир мало что знает о самопознании. По словам Успенского, «психологию иногда называют новой наукой. Это не так. Возможно, психология — древнейшая наука и, к сожалению, в сущности наука забытая». Эта «сущность» выражалась в основном через религиозные учения, и ее исчезновение во многом объясняется упадком религии в последние века.

Традиционная психология видела в людях «пилигримов» и «путников» на этой земле, что могли взобраться на вершину горы «спасения», «просветления» или «освобождения», и в основном занималась не больными, которых нужно сделать «нормальными», но нормальными людьми, способными и, более того, призванными стать сверхнормальными. Идея «Пути» составляет основу многих великих учений: название китайского учения даосизма исходит от слова дао, «Путь»; учение Будды называют «Срединным Путем»; а Иисус Христос Сам говорил: «Я путь». Задача пилигрима — предпринять путешествие вовнутрь, которое требует некоторого героизма и непременно готовности иногда пренебрегать мелочными заботами повседневной жизни. Как показывает Джозеф Кэмпбелл в замечательном исследовании «Тысячеликий герой», традиционные учения, большая часть которых имеют форму мифов, «не считают величайшим героем просто добродетельного человека. Добродетель — всего лишь педагогическая прелюдия к вершине прозрения, идущей далеко за пределы всех противоположностей»[157]. Только идеально чистому восприятию открывается идеально ясная картина.

Не стоит полагать, что путешествие вовнутрь — только для героев. Да, оно требует внутренней целеустремленности, а любое устремление к неизвестному героично. Но такой героизм под силу каждому человеку. Очевидно, что изучение «Первой Сферы Познания» требует от человека всех его качеств, ибо только человек целостный может справиться с задачей. Одноглазый, не различающий цвета наблюдатель вряд ли продвинется далеко на этом пути. Но как задействовать человека в его целостности, как подключить высшие качества человеческого существа? Рассматривая четыре Уровня Бытия, мы признали огромное превосходство человеческого уровня над животным, и обнаружили, что «дополнительная сила» z, определяющая это превосходство, тесно связана с осознанностью. Без осознанности изучить внутренний мир человека невозможно.

Осознанность же тесно связана с силой внимания или, скорее, способностью направлять внимание. Большую часть времени мое внимание, зачастую помимо моей воли, захвачено внешними силами — формами, звуками, цветами, и т. д. — или же внутренними переживаниями — ожиданиями, страхами, волнениями, любопытством, и т. д. При этом я работаю почти как машина: не я делаю дела, они просто случаются. Однако у меня всегда есть возможность взять дело в свои руки и совершенно свободно и по своей воле направлять внимание к чему я пожелаю, к чему-то, что не захватывает меня, но что захватываю я. Разница между направленным и захваченным вниманием — такая же, как между деланием дел и пусканием всего на самотек, или между «я живу свою жизнь» и «жизнь живет меня». Нет предмета более интересного и важного для всех традиционных учений и в то же время предмета, встречающего больше пренебрежения, непонимания и извращения в мышлении современного мира, чем осознанность и контроль за своим вниманием.

В книге «Йога» Эрнест Вуд говорит о состоянии, которое он (как я понимаю, ошибочно) называет созерцанием:

Да, мы часто «забываем себя». Мы заглядываем в чей-то кабинет и, отойдя два шага от двери, шепчем друзьям: «Его там нет, он думает». Я знаю одного человека, которому часто приходилось читать лекции на глубокомысленные темы. По его словам, он приобрел способность полностью отключаться — забывать себя — в начале лекции и мысленно смотреть на свою тему как на карту, по которой он проделывал путь, в то время как поток слов свободно тек от одной рассматриваемой идеи к другой. Он говорил мне, что осознавал себя лишь пару раз за всю лекцию. К концу же лекции, садясь на стул, он удивлялся, что это он ее прочел. При этом он все прекрасно помнил[158].

Это наглядный пример человека-машины, исполняющего написанную заранее программу. Он, программист, больше не нужен и может ментально отсутствовать. Если машина выполняет хорошую программу, то лекция удается, а если плохую программу, то нет. Возможность выполнять «программы» знакома каждому из нас: например, мы можем вести машину и вести интересный разговор в одно и то же время. Что парадоксально, мы можем вести «внимательно», осторожно и вежливо по отношению к другим, но при этом все наше истинное внимание будет сосредоточено на разговоре. А можем ли мы направить внимание на желаемый объект и удерживать его, несмотря на отвлекающие внимание факторы, столь долго, сколь мы пожелаем? Нет. Такие моменты полной свободы и осознанности чрезвычайно редки. Большую часть жизни мы проводим в каком-то рабстве; мы захвачены тем или другим, переходим из плена в плен и выполняем программы, которые были загружены в нашу машину, неизвестно как, когда и кем.

Таким образом, первый предмет изучения в Первой Сфере Познания — это внимание, что прямиком ведет нас к изучению нашей механистичности. Лучший из известных мне помощников в этом исследовании — книга П. Д. Успенского «Психология возможной эволюции человека».

Успенский отмечает, что человек всегда находится в одном из трех «состояний» или «частей себя» — механическом, эмоциональном или разумном. Это не сложно проверить на себе. Главный критерий различения этих трех «частей» — качество нашего внимания. «Если внимание отсутствует или болтается туда-сюда, мы в механической части; если внимание увлечено и удерживается предметом наблюдения или размышления, то мы в эмоциональной части; если мы управляем вниманием и усилием воли удерживаем его на предмете, мы в разумной части»[159].

Для того же, чтобы осознавать, где наше внимание и что оно делает, нам настоятельно необходимо проснуться. Действуя, думая или чувствуя механически, как запрограммированный компьютер или другая машина, мы не бодрствуем и все делаем, думаем и чувствуем не по своей воле. Мы не выбирали, что нам делать, думать или чувствовать. Может, мы после скажем: «Я не хотел» или «Не знаю, что на меня нашло». Мы можем намереваться, обещать и даже клясться сделать много чего, но если мы в любой момент можем сделать «то, что не хотели» или увлечься тем, что «на нас нашло», то наши намерения и гроша ломаного не стоят. Когда мы не бодрствуем в своем внимании, мы уж конечно не осознанны и, следовательно, не полностью человечны и склонны беспомощно действовать в соответствии с неуправляемыми внутренними порывами или внешними обстоятельствами, как животные.

Человечество изучило эти жизненно важные явления задолго до появления современной психологии. Традиционная мудрость, включая все великие религии, всегда описывала себя как «Путь», ведущий к некоему пробуждению. Буддизм называли «Учением Пробуждения». На протяжении всего Нового Завета людей призывают бодрствовать, наблюдать, не спать. В начале «Божественной комедии» Данте оказывается в сумрачном лесу и не знает, как он там очутился: «настолько сон его опутал ложью, что он сбился с верного пути». Не физический сон — враг человека, но блуждание и инертное движение его внимания, которое делает его некомпетентным, жалким, не полностью человечным. Без осознанности, то есть сознания, сознающего себя, человек лишь воображает, будто он управляет собой, будто у него свободная воля и он способен следовать своим намерениям. На самом деле, как бы сказал Успенский, он обладает не большей свободой формулировать намерения и следовать им, чем машина. Он обладает такой свободой только в редкие мгновения осознанности, и его важнейшая задача — тем или иным способом сделать осознанность постоянной и управляемой.

В разных религиях предлагаются различные пути к этой цели. «Сердце буддийской медитации» — это сатипаттхана, или осознанность. Один из выдающихся буддийских монахов нашего времени, Ньянапоника Тхера, начинает свою книгу на эту тему такими словами:

Эта книга издается в глубоком убеждении, что систематическое развитие Должной Осознанности, которому учил Будда в Беседе о Сатипаттхане, по-прежнему указывает простейший, самый прямой, тщательный и эффективный метод тренировки ума как для решения его повседневных задач и проблем, так и для достижения его высшей цели — полного и абсолютного освобождения от Зависти, Ненависти и Невежества…

Практика этого древнего Пути Осознанности столь же применима сегодня, как и две с половиной тысячи лет назад. Она одинаково применима на Западе и Востоке, в мирской суете и в тишине монашеской кельи.

Суть развития Должной Осознанности — в росте интенсивности и качества внимания, а суть качества внимания в его чистоте.

Чистое внимание — ясное и прямое сознание того, что на самом деле происходит с нами и в нас в последовательные моменты восприятия. Его называют «чистым», потому что оно отмечает факты восприятия лишь в том виде, в котором они поступают… Внимание или осознанность удерживается в состоянии, в котором оно просто отмечает наблюдаемые факты, и не реагирует на них действием, словом или мысленным комментарием, таким как соотнесение с собой (нравится, не нравится, и т. д.), суждение или размышление. Если во время, отведенное практике Чистого Внимания, в уме возникают такие комментарии, их превращают в объекты Чистого Внимания. Не нужно ни отвергать, ни следовать им; стоит осознать их появление, и они исчезают[160].

Из этого описания становится понятна природа метода: для достижения Чистого Внимания необходимо остановить или, если не получается, просто спокойно наблюдать «внутренний монолог». Оно выше размышления, критического рассуждения, формирования мнения — это все нужные, но вспомогательные действия, которые классифицируют, соединяют и выражают словами прозрения, полученные через практику Чистого Внимания. «С помощью этого метода, — говорит Ньянапоника, — ум возвращается к истоку всех вещей… Наблюдение возвращается к изначальной фазе процесса восприятия, когда ум пребывает в состоянии чистого восприятия, а внимание лишь отмечает объект»[161].

Будда говорил: «В том, что видимо, должно быть только видимое; в том, что слышимо, должно быть только слышимое; в том, что ощущаемо (запах, вкус или прикосновение) должно быть только ощущаемое; в том, что мыслимо, должно быть только мыслимое»[162].

Другими словами, Путь Осознанности Будды призван обеспечить поступление к разуму человека истинного и неискаженного материала, прежде чем он начнет размышлять. Что обычно искажает получаемый материал? Это очевидно: эгоизм человека, его привязанность к интересам, желаниям, или, словами буддистов, Жадность, Ненависть и Невежество.

Религия — это восстановление связи (re-legio) человека с реальностью, каким бы именем эту Реальность ни называли: Бог, Истина, Аллах, Сатчитананда или Нирвана.

Методы, выросшие в христианской традиции, облечены, что неудивительно, в совершенно отличную терминологию, но тем не менее сводятся к тому же самому. Человек ничего не достигнет, пока на его пути стоит маленькое эгоистичное «я» (или даже много маленьких эгоцентричных и довольно разобщенных «я»); чтобы убежать от «я», необходимо обратиться к «Богу» с «чистым намерением», о котором говорится в известном классическом английском трактате «Облако забвения»: «Чистого намерения, направленного к Богу и только к нему, совершенно достаточно». Врагом здесь становится вмешательство мысли.

На любую возникающую мысль, что навязчиво стоит между тобой и темнотой и вопрошает, чего ты ищешь, чего ты хочешь, отвечай, что ты хочешь Бога: «Его я жажду, его ищу, и ничего, кроме него»… Очень возможно, что мысль принесет в твой ум множество приятных и прекрасных мыслей о его доброте… Они будут все больше и больше болтать, и твой ум будет очень далеко и вернется к своему старому пристанищу. Не успеешь ты понять, где ты, как тебя растащат на части так, что и вообразить нельзя! А все отчего? Просто оттого, что ты по своей воле стал слушать ту мысль, ответил на нее, принял ее, предоставил ей свою голову[163].

Дело здесь не в том, хороша или плоха сама мысль. Реальность, Истину, Бога, Нирвану не найти мыслью, потому что мысль принадлежит Уровню Бытия, задаваемому сознанием, а не более высокому Уровню, определяемому осознанностью. На уровне же осознанности мысль занимает свое должное место, подчиненное и вспомогательное. Мысли не могут привести к пробуждению, потому что весь смысл как раз в том, чтобы проснуться от мыслей и «узреть». Мысль может поднять любое количество вопросов; но какими бы интересными они ни были, ответы на них никак не помогают нам проснуться. В буддизме их называют «напрасными мыслями»: «Это называют тупиком мнений, пропастью мнений, колючим кустом мнений, чащей мнений, сетью мнений». «Мнение, о ученики, это болезнь; мнение — это опухоль; мнение — это рана. Того, кто преодолел все мнения, о ученики, называют святым, тем, кто знает»[164].

Что такое йога? По словам величайшего учителя йоги, Патанджали (300 до н. э.), «Йога — это управление мыслями в уме». То, в каком мире мы живем, определяется не столько жизненными обстоятельствами, с которыми мы сталкиваемся, сколько мыслями в нашем уме. Невозможно обрести власть над обстоятельствами, сперва не подчинив себе свои мысли. Поэтому любая религия непременно предупреждает, что випассану (если использовать буддийский термин), ясность видения, может достичь только тот, кто сумеет поставить свою «мыслительную функцию» на ее место, так, чтобы она сохраняла молчание, когда ей прикажут молчать, и действовала, только когда ей дадут совершенно определенную задачу. Вот еще одна цитата из «Облака забвения»:

Поэтому энергичную работу твоего воображения, которое всегда столь активно… нужно постоянно подавлять. Если ты ее не подавишь, она подавит тебя[165].

В центре индийского метода стоит йога, а в центре христианского — молитва. Просьба помощи у Бога, благодарение Его, восхваление Его — законные задачи христианской молитвы, но суть молитвы более глубока. Христианина призывают «молиться не переставая». Иисус «сказал также им притчу о том, что должно всегда молиться и не унывать»[166]. На протяжении многих веков эта заповедь обращала на себя серьезное внимание христиан. Возможно, самый известный отрывок о ней содержится в «Искренних рассказах странника своему духовному отцу», анонимном шедевре мировой литературы, впервые опубликованном в России в 1884 году.

Было прочитано Послание Святого Павла фессалоникийцам. В нем нас призывают, среди прочего, молиться непрестанно, и эти слова запали мне в душу. Я начал раздумывать, возможно ли молиться не переставая, ведь каждый должен заниматься и другими вещами, необходимыми для поддержания жизни… «Что же мне делать? — бормотал я в раздумье. — Где найти кого-нибудь, кто объяснит мне это?»[167]

Затем странник обретает «Филокалию»[168], которая «включает полные и детальные знания о непрестанной внутренней молитве, изложенные двадцатью пятью Святыми Отцами».

Эту внутреннюю молитву также называют «молитвой сердца». Хотя она, конечно же, известна на Западе, ее довели до совершенства в основном в Греческой и Русской православной церквях. Суть ее в том, чтобы «стоять перед Богом с умом в сердце»:

Термин «сердце» имеет особое значение в православном учении о человеке. Когда на западе сегодня люди говорят о сердце, обычно они имеют в виду эмоции и нежные чувства. Но в Библии, как и в большинстве аскетических текстов Православной церкви, сердце имеет куда большее значение. Это, прежде всего, орган человеческого естества, физического и духовного; центр жизни, основополагающий принцип всех наших действий и чаяний. Как таковое, сердце, конечно же, включает эмоции и нежные чувства, но также и многое другое: и действительно, оно охватывает все, что составляет то, что мы называем «личностью»[169].

Личность же отличается от других существ таинственной силой осознанности, и эта сила, как мы уже отмечали, сидит в сердце, где, кстати, ее можно ощутить как особое тепло. Молитва сердца, обычно молитва Иисусова (состоящая на русском языке из слов: «Иисус Христос, Сын Божий, помилуй меня, грешника») бесконечно повторяется умом в сердце, и это наделяет силами, формирует и преобразует всего человека. Один из великих учителей этой практики, Феофан Затворник (1815–1894) объясняет:

Чтобы удержать ум на одном предмете при помощи короткой молитвы, необходимо поддерживать внимание и направить ум в сердце, ибо пока ум остается в голове, где толкутся мысли, он не успевает сосредоточиться на одном предмете. Но когда внимание снисходит в сердце, оно собирает в нем воедино все силы души и тела. Эта концентрация всей жизни человека в одной точке немедленно вызывает в сердце особое ощущение, что есть начало будущего тепла. Это ощущение вначале слабо, но постепенно становится сильнее, устойчивее и глубже. Сначала оно лишь тепловато, но затем перерастает в теплое чувство, на котором концентрируется внимание. Вот и получается, что на первом этапе внимание удерживается в сердце силой воли, а со временем сила этого внимания порождает тепло в сердце, и это тепло уже удерживает внимание без специального усилия. Начиная с этого момента они поддерживают друг друга и становятся неразлучны, ибо рассеивание внимания охлаждает тепло, а уменьшение тепла ослабляет внимание[170].

Утверждение, что бесконечное повторение про себя короткой последовательности слов ведет к духовному результату, действительно проявляющемуся в физическом ощущении духовного тепла, настолько странно для современного склада мышления, что обычно его отвергают как полную чушь. С нашим прагматизмом и любовью к фактам, которыми мы так гордимся, не так-то просто попробовать такой способ. Но почему бы и нет? Потому что такие попытки ведут к некоторым прозрениям и определенного рода знаниям, и однажды открывшись для них, мы будем всегда носить их в своем сердце; они поставят перед нами своего рода ультиматум: или ты изменяешься, или гибнешь. Современный мир любит вещи-игрушки, а с результатами непосредственного изучения и развития осознанности уже не поиграешь.

Другими словами, Первая Сфера Познания — минное поле для всякого, кто никак не может понять, что на человеческом Уровне Бытия невидимое бесконечно сильнее и значимее видимого. Обучением этой основополагающей истине традиционно занималась религия, и поскольку западная цивилизация забросила религию, передать это учение больше некому. В результате западная цивилизация потеряла способность решать настоящие проблемы жизни на человеческом Уровне Бытия. От мощи ее способностей на более низких уровнях захватывает дух; но в том, что касается по-настоящему человеческих проблем, она невежественна и некомпетентна. Без мудрости и учений подлинной религии Первая Сфера Познания остается заброшенным пустырем, поросшим сорняками, многие из которых ядовиты. Здоровые и полезные растения здесь еще можно встретить только по счастливой случайности. Без осознанности (в полном смысле «фактора z») человек действует, говорит, учится, реагирует механически, как машина, на основе случайно, ненароком, механически приобретенных программ. Он не знает, что действует в соответствии с программами; поэтому перепрограммировать его не составляет труда: можно заставить его думать и действовать совсем не так, как он думал и действовал раньше, — лишь бы только новая программа его не разбудила. Ибо в бодрствующем состоянии никто не в силах запрограммировать его: он программирует себя сам.

Это древнее учение, которое я лишь излагаю современным языком, предполагает наличие двух составных частей вместо одной: программиста и компьютера. Последний может прекрасно работать без всякого внимания со стороны программиста — просто как машина. Сознание, «фактор у», может прекрасно работать в отсутствии осознанности, «фактора z», пример чему — все высшие животные. Все великие религии утверждают, что целостность человеческого «ума» не сводится к одной составляющей. Это утверждение теперь подтверждается и результатами новейших научных исследований. Незадолго до своей смерти в возрасте восьмидесяти четырех лет Уайлдер Пенфилд, всемирно известный невролог и нейрохирург, обобщил свой опыт в книге «Загадки разума»:

На протяжении своей научной карьеры я, как и другие ученые, силился доказать, что разум сводится к мозгу. Но, возможно, теперь пришло время непредвзято взглянуть на факты и задаться вопросом: а правда ли разум сводится к механике мозга? Можно ли объяснить разум тем, что мы знаем теперь о мозге? И если нет, которая из двух возможных гипотез более разумна: что человеческое существо основано на одном элементе или на двух?[171]

Доктор Пенфилд приходит к заключению, что «разум, похоже, действует независимо от мозга наподобие того, как программист действует независимо от своего компьютера, при всей его зависимости от функционирования компьютера для достижения некоторых целей». Далее он объясняет:

Я уверен, что никто никогда не сможет объяснить разум на основе действия нейронов в мозге. Мне кажется, что разум самостоятельно развивается и достигает зрелости на протяжении жизни индивида как ведущий элемент. Компьютером (коим является мозг) должна управлять сила, способная на независимое понимание. По этим причинам я склонен выбрать предположение, что наше существо необходимо объяснять на основе двух фундаментальных элементов[172].

Очевидно, что программист «выше» компьютера, точно так же как осознанность «выше» сознания. Изучение Первой Сферы Познания предполагает систематическое развитие этого «высшего» элемента. Нельзя научить программиста, просто ускорив и улучшив работу компьютера. Ему требуется не просто знание фактов и теорий, но понимание или прозрение. Не удивительно, что процесс обретения понимания весьма отличен от процесса обретения знания фактов. Многие люди не видят разницы между знанием и пониманием и поэтому воспринимают методы тренировки типа сатипаттханы, йоги или безустанной молитвы как какой-то суеверный вздор. Такое отношение, конечно же, не имеет никакого веса и просто указывает на отсутствие соответствия. Любые систематические усилия приводят к некоторому результату.

Молитва Иисусова служит постоянным напоминанием человеку смотреть внутрь непрестанно, осознать свои бегущие мысли, внезапные эмоции и даже движения с тем, чтобы он смог попробовать подчинить их себе… Тщательно исследуя и наблюдая свое собственное внутреннее существо, он все лучше узнает свою никчемность, и это знание может повергнуть его в отчаяние… Это родовые схватки духа и стоны просыпающейся в человеке духовности… Молитву Иисусову советуют повторять в «тишине»… Под тишиной здесь понимается и внутренняя тишина, тишина своего ума, отключение воображения от бурного нескончаемого потока мыслей, слов, впечатлений, картинок и мечтаний, что держат человека во сне. Это не просто, так как ум работает почти автономно[173].

Мало кто из современных западных философов уделял серьезное внимание методам изучения Первой Сферы Познания. Редкое исключение — это В. Т. Стэйс, около двадцати пяти лет, начиная с 1935 года, бывший профессором философии Принстонского Университета. В своей книге «Мистицизм и философия» он ставит давно назревший вопрос: «Имеет ли отношение так называемый „мистический опыт“ к важнейшим вопросам философии? И если да, то какое?» Его исследования привели его к «направленному внутрь мистическому опыту» и таким образом к методам, используемым теми, кто ищет такого опыта. Быть может, жаль, что профессор Стэйс использует слово «мистический», которое обрело довольно «мистическое» значение, хотя на самом деле речь идет ни о чем другом как внимательном исследовании человеком своего внутреннего мира. Однако это не умаляет значимости его наблюдений.

Он отмечает, что без всякого сомнения основные психологические факты этого «направленного внутрь опыта» по сути «универсальны и одинаковы во всех культурах, религиях, во всех странах и во все времена». Профессор Стэйс пишет как философ и не претендует на то, что он лично имел подобный опыт. Поэтому он находит его поистине странным. По его словам, «эти переживания столь необычайны и парадоксальны, что в них трудно будет поверить любому неподготовленному к ним человеку, на которого они внезапно обрушатся». Затем он излагает «факты словами мистиков, без комментариев и замечаний». Хотя на самом деле мистики никогда не использовали такие термины, его изложение столь ясно, что его стоит здесь привести:

Представьте, что человек пытается отключить органы чувств и сконцентрировать все ощущения на сознании… A priori нет причины, по которой человек, взявшийся за решение этой задачи, не мог бы, обретя достаточную сосредоточенность и контроль над умственными процессами, устранить все физические ощущения из своего сознания.

Представьте, что, избавившись ото всех ощущений, человек продолжает убирать из сознания все чувственные образы и абстрактные мысли, размышления, желания и остальное его содержимое. Что тогда останется от сознания? В нем больше не будет какого бы то ни было ментального содержимого, но лишь полная пустота, вакуум, ничто[174].

Именно к этому и стремятся те, кто желает изучить свой внутренний мир, — к устранению всех беспокоящих влияний, исходящих от чувств или от «мыслительной функции». Однако профессор Стэйс оказывается в глубоком замешательстве:

Казалось бы, можно a priori предположить, что тогда сознание полностью исчезнет, и человек заснет или потеряет сознание. Но обращающиеся внутрь мистики, тысячи мистиков по всему миру, в один голос утверждают, что они достигли этого полного отсутствия ментального содержания, но то, что происходит потом, совершенно отлично от провала в бессознательное. Напротив, возникает состояние чистого сознания, «чистого» в том смысле, что это не сознавание какого-то эмпирического предмета. Оно не имеет содержания кроме себя самого[175].

В ранее использованных нами терминах можно сказать: появляется программист, который, конечно же, не обладает никаким «содержимым» компьютера; или, другими словами: фактор z, осознанность, по-настоящему появляется только тогда, когда фактор у, сознание, ретируется.

Профессор Стэйс продолжает: «Парадокс в том, что можно иметь реальный опыт без реального содержания, опыт, что одновременно что-то и ничто». Но нет ничего парадоксального в том, что «более высокая» сила сменяет силу «более низкую» в опыте, что является чем-то, но ничем. Парадокс существует только для тех, кто упорно верит в то, что ничто не может быть «выше» их будничного сознания и опыта. Как можно в такое верить? Ведь у всех в жизни были моменты, имевшие большее значение, большую яркость и остроту переживаний, чем повседневная жизнь. Такие мгновения — указатели, проблески нереализованного потенциала, вспышки осознанности.

Профессор Стэйс далее пишет:

В обычном состоянии наше сознание всегда заполнено объектами, образами или нашими собственными чувствами и мыслями, воспринимаемыми изнутри. Представьте, что мы устраняем все объекты — физические и ментальные. Когда самость человека не занята восприятием объектов, она осознает себя. И возникает сама самость… Также можно сказать, что мистик избавляется от эмпирического эго, а чистое эго, что обычно скрыто, выходит на свет. Эмпирическое эго — это поток сознания. Чистое эго — это целостность, держащая разнородный поток вместе[176].

Примечательно, что эти взгляды по сути тожественны взглядам Уайлдера Пенфилда. Оба подтверждают основное учение великих религий, которые, на множестве языков и разными способами призывают человека открыться для «чистого эго», «Себя», «Пустоты» или «Божественной силы», что заключена в нем; проснуться и перейти от состояния компьютера в состояние программиста; шагнуть из сознания в осознанность. Только вырвавшись из плена чувств и мыслительного процесса — слуг, а не хозяев — путем переноса внимания с видимых предметов на предметы невидимые можно достичь «пробуждения». «Мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно»[177].

Можно было бы еще очень много написать об этом величайшем искусстве, искусстве обретения знания о себе путем изучения Первой Сферы Познания. Но нам будет полезнее обратиться теперь ко Второй Сфере Познания, то есть познанию нами внутреннего опыта других существ. Одно несомненно: по-видимому, мы не имеем прямого доступа к такому знанию. Как же тогда проникнуть в эту сферу? Возможно ли это?