Корпоративные финансы

На эту командировку президент банка дал мне одни сутки. «Времени нет, Андрей Викторович, – сказал он. – Эти гады наверняка там уже всё запороли. Хотя этот кирпичный завод – наш давний клиент, но теперь я ни в чём не уверен… А срок заказа истекает послезавтра!»

В тот же день я вылетел к месту назначения.

Войдя в кабинет генерального директора кирпичного завода, я обнаружил там пятерых. Всех я знал лично по встречам в Москве: самого генерального директора, директора финансового, директора исполнительного, директора по кадрам и, наконец, Роберта Гусмана. Первые четверо представляли, как теперь модно говорить, топ-менеджмент предприятия, а Роберт Гусман представлял наш банк, где он занимал должность заместителя начальника управления корпоративных финансов.

Моё появление они восприняли нарочито спокойно, хотя узнали о моём приезде, наверное, не ранее чем десять минут назад. Не знаю, как кирпичные топ-менеджеры, но Гусман должен был быть уязвлён. Наш банк прислал его сюда пару дней назад, чтобы обеспечить быструю скупку акций завода у трудового коллектива. Насколько мне было известно, Гусман докладывал, что всё идёт по плану и вот-вот успешно завершится. Поэтому неожиданное прибытие вице-президента, да ещё «чужого», то есть не являющегося куратором Гусмана, выглядело актом недоверия.

Впрочем, так оно и было.

– Здравствуйте, товарищи, – солидным голосом поприветствовал я присутствующих и неторопливо прошествовал к столу.

Они сидели за круглым столом, предназначенным, видимо, для совещаний. При этом они сгруппировались таким образом, словно директора держали ответ перед Гусманом. Эта картина живо напомнила мне что-то вроде заседания партхозактива, виденного мной в каком-то советском кинофильме на производственную тему. Я, конечно, слабо представлял себе, что такое настоящее заседание партхозактива тогдашних врёмен (и что это вообще такое – «партхозактив»?), но эти пятеро вызывали у меня стойкую ассоциацию именно с таким нафталиновым термином.

Четверо «красных директоров» (ныне – топ-менеджеров) и прибывший к ним с проверкой инструктор ЦК КПСС (в лице Гусмана). И тут входит следователь ОБХСС…

– Мы вас не ждали, – признался всё-таки генеральный директор, нервно пожимая мне руку.

Я обошёл всех, одарив ленивым рукопожатием, и поморщился, ощутив в руке взмокшую ладонь Гусмана.

– Что-то случилось, Андрей Викторович? – осторожно осведомился Гусман.

– В Москве – да, случилось, – доброжелательно оглядывая их, ответил я. – А здесь – посмотрим…

– А что случилось в Москве? – испуганно спросил финансовый директор. – С вашим банком всё в порядке?

– Не дождетесь! – ухмыльнулся я. – Банк на месте, и кредиты возвращать всё равно придётся.

Финдиректор напряжённо захихикал.

– Но новости в нашем банке всё-таки есть, – продолжил я. – Вице-президент Алфёров с сегодняшнего дня отстранён от исполнения своих обязанностей…

Директора окаменели. Гусман перестал дышать и побагровел.

– И с сегодняшнего дня, – добавил я, – управление корпоративных финансов временно переподчинено вице-президенту Гардези. – Я посмотрел на неподвижных директоров и на всякий случай пояснил: – Гардези – это я.

– Мы вас помним, Андрей Викторович, – слабым голосом произнёс исполнительный директор и поёжился.

Уже сейчас можно было с уверенностью сказать, что не доверять Гусману были все основания. Что-то здесь было не так. Иначе с какой стати директора вели себя столь странно при известии о внутренних новациях в нашем банке? Алфёров или Гардези – им-то какая, по большому счёту, разница? Ну, с Алфёровым они пили водку, в бане парились, а со мной пока нет… К Алфёрову они привыкли, а ко мне ещё нет… Из-за этого можно быть раздражённым, опечаленным, раздосадованным, однако они были просто напуганы. Не говоря уже о Гусмане, за здоровье которого я уже стал опасаться – цвет его лица вдруг начал принимать пугающие бледно-зеленоватые оттенки…

Значит, здесь то же самое, с горечью подумал я. Президент оказался прав. Если интуиция меня не подводит, то ковать надо, пока горячо. Алфёров, судя по всему, просто не успел позвонить Гусману…

– С господином Алфёровым побеседовала наша служба безопасности, – сообщил я скучным голосом. – Он чистосердечно ввёл нас в курс дела по поводу своего небольшого личного бизнеса, организованного с использованием своего служебного положения. Есть вопросы и к господину Гусману… («Чёрт, сейчас ведь в обморок грохнется…») Что успели наворотить некоторые сотрудники управления корпоративных финансов, ещё предстоит разобраться, но меня сейчас интересует не это… – Я повернулся к Гусману. – Роберт, я бы на вашем месте вышел в приёмную и попросил бы чайку или кофе… А то плохо выглядите.

– Да-да, конечно, – пробормотал совершенно деморализованный Гусман, поднялся и нетвёрдой походкой вышел.

В приёмной он попал в заботливые объятия моего телохранителя Ромы Чикунова, прибывшего вместе со мной по настоянию службы безопасности. Согласно моей инструкции, Рома первым делом изъял у Гусмана мобильный телефон и принялся следить, чтобы тот не попытался связаться с кем-либо любым другим способом.

Я подвинул своё кресло так, чтобы заместить за столом Гусмана, выведенного из партхозактивной мизансцены.

– Так вот, Алфёров и Гусман меня сейчас не интересуют, – объявил я. – Это наше внутреннее дело, и вас это беспокоить не должно. Возможно, они вам что-то предложили… соблазнительное. Я допускаю, что они ввели вас, наших уважаемых добросовестных клиентов, в заблуждение. Но думаю, что этот инцидент не должен омрачить наше с вами сотрудничество, как вы полагаете?

Директора начали оживать. Разумеется, они оказались жертвами хитроумного Гусмана. Более того, они, можно сказать, даже и не поняли толком, что он им предложил. Мы, дескать, люди провинциальные, неопытные… Простые крепкие хозяйственники. И как это они сразу не догадались, что от московского гостя с такой фамилией – Гусман – ничего хорошего ожидать было нельзя?

Я сочувственно покивал. Хозяйственники хреновы…

– Что он вам предложил? – безмятежно спросил я. – «Снять маржу»?

Они растерянно умолкли. Я ободряюще улыбнулся им.

– Да, – покряхтев, признался гендиректор. – Он так и сказал – «снять маржу»… Ещё позавчера, в ресторане…

– На выделенные банком средства скупить акции у работников через брокерскую компанию по заниженной цене, а банку перепродать по завышенной, – пояснил финдиректор. – По доверенности. А разницу поделить, так сказать, в узком кругу…

– А это у нас называется «распилить маржу», – сообщил я. – Старо, просто и надёжно. Сколько вы уже успели заключить договоров купли-продажи?

Они несколько секунд переглядывались, прежде чем гендиректор нехотя ответил:

– Ни одного пока…

– Как – ни одного? – изумился я. – А что вы эти два дня делали? Мучились угрызениями совести, что ли?

– У нас тут некоторые проблемы со скупкой акций, – пробурчал исполнительный директор. – Профсоюз настроил рабочих не продавать акции. Мол, обманут, как с чубайсовскими ваучерами…

– Какой ещё профсоюз? – обалдел я. – У вас что здесь – пролетарское революционное движение? Вы не контролируете собственного профорга?

– Не так всё просто, Андрей Викторович, – проворчал кадровик. – Он бывший парторг, у него есть авторитет, и мы не можем не считаться…

Выяснилось, что профсоюзная организация кирпичного завода вдруг рьяно встала на защиту экономических интересов трудового коллектива. Борьба директората с профсоюзом за умы и сердца рабочих давно уже шла с переменным успехом, но ни одна из сторон не получала решающего преимущества. Для скупки акций это было плохо, потому что нашему заказчику требовался не менее чем 75-процентный пакет акций, для чего приобретать их нужно было примерно у восьми из десяти акционеров из числа работников завода. Директора как раз сегодня планировали прояснить Гусману эти печальные обстоятельства, но тут подоспел я с ещё более грустными для него новостями…

– И что вы планируете делать? – мрачно осведомился я.

– Не знаю, – уныло ответил кадровик. – Может быть, созвать собрание трудового коллектива и выступить, разъяснить ситуацию…

– Митинга нам ещё не хватало, – скептически произнёс я. – Денежные вопросы, знаете ли, не решаются на профсоюзных собраниях… Деньги вообще шума не любят.

– А вы что предлагаете? – обиженно спросил кадровик.

– Пожалуй, придётся пообщаться с этим вашим профсоюзным вожаком, – вздохнул я. – Наедине. Вы позволите воспользоваться вашим кабинетом?

* * *

Что характерно, его звали Владимир Ильич. Крепко сбитый мужик с проницательным взглядом. Мне показалось, что в кресле гендиректора он смотрелся бы гораздо гармоничнее, чем нынешний руководитель завода.

– Значит, Гардези Андрей Викторович, – протянул он, задумчиво разглядывая мою визитку. – Вице-президент, значит… У меня, уж простите, визитной карточки нету. Я как-то больше с простым народом общаюсь, а он визитных карточек не признаёт…

– Это верно, – согласился я. – Вас, наверное, и без всяких визиток люди в лицо узнают? Авторитетным личностям визитки ни к чему…

– Лесть? – прищурился Владимир Ильич. – Если на это рассчитываете, то грубо работаете, молодой человек! Думаете, я не знаю, ради чего меня сюда зазвали? Даже «хрен-директора» нашего из кабинета выперли…

– Ну-ну, Владимир Ильич, – примирительно сказал я. – Грешно мне пытаться задобрить вас какими-то словесами! Я человек практичный, и вы, я думаю, тоже…

– Взятку будете предлагать? – вскинулся он.

– Фу, Владимир Ильич! – скривился я. – Вы только так понимаете практичность?

– А как ещё понимать практичность с точки зрения банкира? – рассудительно сказал Владимир Ильич. – Деньги, деньги и ещё раз деньги!

– Деньги деньгам рознь, – возразил я. – Вы прекрасно понимаете, что акции рабочим не нужны. Им нужна достойная зарплата, нормальные условия работы и уверенность в завтрашнем дне. А акции нужны инвесторам, которые благодаря контролю над заводом смогут без опаски вложить свои деньги в развитие предприятия. А значит – дать рабочим то, что им нужно на самом деле…

– Не нужно мне ваших прописных истин! – раздражённо сказал Владимир Ильич. – Если бы у завода было нормальное руководство, а не эти импотенты, то не было бы проблем с инвестициями! Расхреначили всё, а теперь пытаются собрать по дешёвке акции у рабочих и сдать оптом какому-то московскому барыге… Хватит с нас воспоминаний о приватизации!

Ага, сказал я про себя. Нормальное руководство, значит…

– Владимир Ильич, вы вообще в чём видите свою задачу? – спросил я. – Защита интересов трудового коллектива, разве не так?

– Так, – настороженно согласился он.

Я придал своему голосу максимально возможную проникновенность.

– Яне буду спорить с вами на политэкономические темы, а как банкир-практик скажу откровенно. Трудовой коллектив как акционер ничего из себя не представляет. Акции распылены, и мелкий акционер не играет никакой роли. Чтобы влиять на судьбу предприятия, эти акции должны быть объединены в один пакет, которым будет распоряжаться конкретный человек.

– Вот именно! – со значением вставил Владимир Ильич.

– Вот именно, – кивнул я. – Есть два варианта. Первый – собрать пакет и продать стратегическому инвестору. Второй – собрать акции в какой-нибудь фонд и дать в управление лицу, которому доверяет коллектив.

– Разве второй вариант плох? – оживился Владимир Ильич.

– Может быть, и не плох, – заметил я. – Почему же он до сих пор не реализован?

– Дадут его реализовать – как же! – горько усмехнулся Владимир Ильич. – Пока я объясню всё рабочему, директорские провокаторы нашепчут ему на ухо…

– Патовая ситуация! – развёл я руками. – Предприятие не развивается без масштабных вложений, а менеджмент не справляется с управлением – и здесь свою деструктивную роль играете, между прочим, и вы… А те же акции на руках рабочих обесцениваются…

– Вы меня в этом обвинить хотите? – возмутился Владимир Ильич.

– Упаси боже! – горячо воскликнул я. – Наоборот! Хочу сделать вам предложение…

* * *

Президенту банка я позвонил по мобильному телефону, потому что в заводских линиях связи не был уверен. Президент выслушал меня и немедленно вскипел:

– Вы там с ума сошли?! Какой ещё, к чёртовой матери, фонд для трудового коллектива?

– Поймите, если профсоюз против, то мы тут ничего толком не скупим, тем более в такие сжатые сроки. Ещё, чего доброго, спровоцируем забастовку с прибытием телевидения и журналистов…

– Но при чём тут фонд?

– Директор и профсоюз совместно призовут работников объединить акции в фонд. Таким образом, вместо скупки будет массовая передача акций в этот фонд. Вот вам и готовый пакет для нашего заказчика. Только сначала это будет доверительное управление фондом, а не продажа. Доверенным лицом выберут местного профсоюзного лидера, которого я сведу с нашим заказчиком. Они договорятся о том, что наш заказчик постепенно возьмёт управлением фондом на себя, а затем выкупит его. А в обмен на это профсоюзный деятель войдёт в совет директоров и станет гендиректором, о чём он, кстати, грезит наяву… И это, кстати, неплохой выбор по сравнению с сегодняшним руководством завода…

Президент фыркнул.

– А нынешний директор понимает, что вы роете ему могилу?

– Ну, во-первых, пока не понимает и думает, что с моей помощью переиграл профсоюз. Во-вторых, у него рыльце в пушку, а мы дадим ему возможность уйти чистым и небедным.

– Вы всерьёз верите, что нашего заказчика эта затея с фондом устроит? Захочет ли он вести переговоры с этим профсоюзным деятелем?

– Либо фонд, либо без акционерной войны никак. Если заказчик сделает профсоюзного оппозиционера гендиректором, то по ту сторону баррикад никого не останется и можно будет спокойно работать. Мне кажется, лучше предложить и домучить такой вариант, чем просто признать, что мы бессильны выполнить заказ.

– А если этот профсоюзник окажется плохим гендиректором?

– Значит, будет кого обвинить в низкой зарплате и плохих условиях труда. «Запиарим» его перед рабочими до черноты… Главное, у нас появится достаточно времени.

– Пожалуй, – задумчиво пробормотал президент. – А нам-то какой интерес? – вдруг осенило его. – Где наш доход? Зачем нам возиться с этим фондом, если мы не сумеем скупить и перепродать акции?

– Обидно, что не удастся «снять маржу»? – усмехнулся я. – Не беспокойтесь, мы возьмём достойное комиссионное вознаграждение по сделке с фондом. А потом ещё возьмём плату за консультации. Не та прибыль, конечно, зато минимум рисков. В конце концов, корпоративные финансы – это не только банальная скупка акций по дешёвке…

Президент помолчал.

– Что ж, попробуйте, – сказал наконец он. – Кстати, я подписал приказ о включении управления корпоративных финансов в состав вашего департамента.

– Вот спасибо, – хладнокровно отозвался я. – А оно мне надо?

– Не лукавьте, Андрей Викторович, – сухо сказал президент. – Вам же этого хотелось. Вам этот бизнес интересен. Вы проглотили хозяйство Алфёрова – ему поделом, а вы радуйтесь. Только… – Президент умолк.

– Только – что? – переспросил я.

– Только смотрите – не подавитесь, – нехорошим голосом сказал президент и дал отбой.

Я медленно отнял трубку от уха и обиженно посмотрел на неё. Трубка тут же зазвонила. Я посмотрел на дисплей. Это был номер сотового телефона Алфёрова.

– Слушаю, – буркнул я.

– Ну здравствуй, Андрей Викторович, – услышал я усталый голос на том конце линии.

– И тебе привет, – уже бодро отозвался я.

– Празднуешь?

– Нет, работаю.

– Кирпичи бульдозером крошишь?

– Тебе уже доложили? – усмехнулся я. – Неужто Гусман дозвонился?

– Нет. – Алфёров помолчал. – Ты его так напугал, что он, наверное, не скоро посмеет набрать мой номер.

– Тогда кто? – требовательно спросил я.

– А зачем тебе? Репрессии устроишь? – Алфёров снова помолчал. – Хотя мне всё равно. Мне позвонил один из директоров, кто ещё помнит мою доброту… Проверяй хоть всех. Ты лучше скажи мне, зачем ты наплёл им про какие-то страшные допросы в службе безопасности? Представляю, как обделался Гусман…

– Надеюсь, ты мою легенду не опровергал?

– Нет, я же говорю – мне уже всё равно. И потом – мы договорились…

– Рад, что ты об этом помнишь, – заметил я.

– Надеюсь, ты тоже. Впрочем, ты был достаточно великодушен, чтобы я был благодарен тебе по гроб карьеры… хотя уже и не в этом банке. У меня к тебе только одна просьба.

– Какая?

– Отпусти Гусмана с миром. Он, конечно, вор, но такой стресс может и не перенести.

– Хорошо, – быстро согласился я. – Не вопрос.

– Устроишь чистку в управлении корпоративных финансов?

– Посмотрим. – Я вздохнул. – Ты, собственно, зачем звонишь? Не из-за Гусмана же…

Алфёров ответил не сразу.

– Я просто хотел поинтересоваться… – медленно проговорил он. – Ты серьёзно пытаешься пропихнуть идею с этим фондом акций трудового коллектива?

– Серьёзно. Более чем.

– Неужели ты и вправду надеешься сделать этот бизнес цивилизованным?

– А ты сомневаешься?

– Даже со всей твоей удачливостью это гиблое дело, – заявил Алфёров. – У нас, знаешь ли, клиентура не та. Не иностранцы, не «Газпром» и даже не нефтяники. Ты их высоким финансовым материям не научишь…

– Ты просто не пробовал, – возразил я. – Что им по-настоящему выгодно, я объясню всегда. Не поймут, объясню ещё раз. Это будет как лакмусовая бумажка – менеджер согласится, а вор нет. Умный поймёт, а тупица упрётся.

– Ну, ладно, выдрессируешь ты этих менеджеров. А вот что ты будешь делать, когда упрутся рабочие и не понесут свои акции в этот твой фонд?

– Поступлю точно так же, как с менеджерами. Буду объяснять. Дважды.

– А если всё равно не проникнутся? Будешь вещать, пока не охрипнешь?

– Нет, – хладнокровно ответил я. – Просто отказники лишатся «тринадцатой зарплаты», а мои горячие сторонники получат путёвки на курорты.

– Страшный ты все-таки человек, Гардези, – вдруг сказал Алфёров. – По-моему, президент делает большую ошибку, давая тебе набирать силу.

– Я хотя бы у своих не ворую, – холодно заметил я.

– Ты брось этот пафос, – рассвирепел Алфёров. – Святошу-то из себя не строй!

– Извини, мне работать надо, – процедил я и прервал связь.

Хоть он меня и разозлил, но обещание своё я сдержал – Гусмана отпустил с миром. И даже управление корпоративных финансов не перетряхивал. Просто объяснил им, в чём их настоящая выгода. Объяснил дважды, и этого оказалось достаточно. Наверное, они догадывались, что третьего раза не будет.