Мюллер

Мюллер

В 10 лет Питер Мюллер отправился с родителями в путешествие по Европе.[50] Посетив несколько стран, мальчик заметил странную вещь: курс доллара менялся от страны к стране. Он спросил отца, инженера-химика, можно ли купить в Лондоне немецкие марки и заработать, обменяв их на доллары в Германии.

Так юный Мюллер интуитивно постиг суть арбитража.

Он родился в Филадельфии в 1963 году, вырос в городе Уэйн в Нью-Джерси, в получасе езды от западного Манхэттена. У него рано проявились математические способности, он любил играть в настольные игры: от «Эрудита» до шахмат или нард. В старших классах школы к его страстям добавилась еще одна: программирование. Мюллер написал программу для игры в нарды. Та играла так хорошо, что учитель математики заподозрил ее в жульничестве.

В Принстоне он изучал теоретическую математику, завороженный красотой сложных построений и универсальными моделями, которых так много в близкой к эзотерике сфере теории чисел.

Большой интерес Мюллер проявил и к музыке. Он брал уроки фортепьяно и играл в джаз-бэнде, выступавшем на студенческих вечеринках и в клубах колледжа.

После получения диплома в 1985 году он через всю страну отправился на машине в Калифорнию. В Нью-Йорке его ждала должность в немецкой компании — разработчике программного обеспечения под названием Nixdorf, но он продолжал по разным причинам откладывать день выхода на работу. Он был не особенно уверен, что хочет возвращаться на Восточное побережье. Мюллер влюбился в Калифорнию.

Вскоре он оказался в гимназии. Там он играл на электрическом пианино для нескольких мускулистых девиц, танцующих в гимнастических трико, вращая пластиковые обручи и подбрасывая яркие резиновые мячи. Он пытался — тщетно — заняться музыкой и нашел работу аккомпаниатора команды по ритмической гимнастике.

По всей видимости, таким способом на крышу над головой и кусок хлеба заработать не удавалось. Мюллер снимал уголок у приятеля и платил ему 200 долларов в месяц. К тому же у соседа по комнате была неприятная привычка: когда он впадал в уныние, то на заднем дворе стрелял из дробовика.

Однажды Мюллеру попалось на глаза объявление о вакансии в одной маленькой компании из Беркли, занимавшейся финансовым инжинирингом. Компания называлась BARRA Искали программиста на фортране — компьютерном языке, обычно использовавшемся для решения статистических задач. Мюллер его не знал (впрочем, мог быстро освоить) и о BARRA никогда не слышал. Но он отправил резюме, и вскоре его пригласили на собеседование в Беркли.

Мюллер шел на собеседование уверенно. В Принстоне он хорошо изучил математические теории. Но он не имел ни малейшего представления о мире финансов, где используются методы количественного анализа: курса по финансам в университете он не посещал. Он даже считал себя чем-то вроде социалиста и постоянно подшучивал над своей девушкой, временно работавшей в офисе Wall Street Journal в Сан-Франциско, что она адепт капитализма. И все же ему было очень интересно, как работают деньги. А больше всего на свете он хотел начать делать их сам.

Перед собеседованием Мюллеру пришлось заглянуть в мужской туалет. Он пришел в ужас, увидев там сигаретный окурок. Мюллер был помешан на чистоте и здоровье, а сигареты презирал. Окурок чуть было все не испортил. Мюллер всерьез задумался, не отказаться ли от собеседования. Он в принципе не смог бы работать в офисе, где кто-то курит. С неохотой он все же пошел на собеседование и выяснил, что курение в офисе BARRA запрещено. «Бычок» оставил кто-то из посетителей. После нескольких собеседований ему предложили работу, он согласился. Мюллер не знал, что только что шагнул в мир квантов.

К 1985 году BARRA была тихоокеанским столпом вселенной квантов. Компания была основана в 1974 году мятежным профессором экономики из Беркли по имени Барр Розенберг — одним из первых людей, пытавшихся воплотить далекие от реальности выкладки современной портфельной теории в жизнь при структурировании портфелей. Это был высокий и худой буддист со стажем, с копной слегка вьющихся волос. Розенберг всегда чуждался жесткой категоричности. В 1960-е годы он изучал, как группы пациентов по-разному реагируют на одни и те же медикаменты. Одновременно с этим он собирал информацию об акциях, и вскоре этот интерес перерос в одержимость. Он заметил, что точно так же, как пациенты демонстрировали разную реакцию на лекарства, акции зачастую вели себя странно и, казалось бы, непредсказуемо. Он хотел найти логический способ упорядочить этот хаос.

Чтобы разобраться в законах движения акций, можно тщательно проанализировать факторы, которые тянут их вверх или вниз. General Motors — мозаика из нескольких экономических и рыночных факторов: ситуации в автомобильной промышленности, цен на акции компаний с высоким уровнем капитализации, цен на акции американских компаний, цен на нефть, потребительского доверия, ставки кредитования и т. д. Microsoft — это, помимо прочего, коктейль из цен на акции компаний с высоким уровнем капитализации, технологий и потребительского фактора.

В начале 1970-х Розенберг часто засиживался допоздна за работой в своем подвальчике в Беркли и создал количественные модели для отслеживания различных факторов по тысячам акций, а затем написал программы для компьютера. Позже он начал продавать свои программы инвестиционным компаниям, которые все чаще стали прибегать к стратегиям, основанным на методах количественного анализа (впрочем, мало кто по сложности стратегий мог тогда соперничать с хедж-фондом Эда Торпа в Ньюпорт-Бич). В 1974 году он основал компанию Barr Rosenberg Associates (впоследствии BARRA).

Через пару лет BARRA стала культовой. Предложенный Розенбергом сервис по управлению основными рисками (Fundamental Risk Management Service) — компьютерная программа, которая может предсказать поведение акций, опираясь на такие факторы, как прибыли, отрасль, капитализация рынка и торговая деятельность, — оказался настоящим хитом.

К тому времени, когда в компанию устроился Мюллер, тысячи менеджеров управляли деньгами с помощью новомодных количественных стратегий. Сам Розенберг ушел из BARRA в 1985 году вскоре после прихода Мюллера. Вместе с небольшой командой коллег он решил начать инвестиционный бизнес и основал Rosenberg Institutional Equity Management в калифорнийском городе Оринда. Уже через пару лет компания управляла несколькими миллиардами долларов на рынках по всему миру. (Не так давно Розенберг отошел от мирской погони за богатством и начал вести курс по буддизму в Институте Нингмы в Беркли.)

Один из первых проектов, над которым Мюллер работал в BARRA, касался анализа разных компонентов биржевой прибыли — основы основ факторных моделей компании. Незадолго до ухода Розенберг взглянул на работу Мюллера и продемонстрировал свою способность видеть, какие экономические силы влияют на рынок.

— Это, должно быть, цены на нефть, — сказал он. — Посмотри на пик во время энергетического кризиса… А вот это должно быть связано со ставкой кредитования.

Одна проблема: Мюллер что-то напутал с математикой и все данные были полной ерундой. Он переделал весь анализ и смущенно показал результат Розенбергу.

— Так гораздо лучше, — сказал тот. — Вот этот фактор — нефть… А вот тут, видимо, вмешалась Федеральная резервная система и закрутила гайки.

Эта ситуация не только показала, что Розенберг мог моментально рассмотреть за математическими выкладками и моделями события реального мира. Она также продемонстрировала, что модели способны одурачить даже самого опытного профессионала. Розенберг всегда отчасти казался волшебником, хотя и занимался сложнейшей математикой. Да и в методах количественного анализа, которые он проповедовал, было что-то колдовское. Вечные поиски скрытых факторов, влияющих на рыночные цены, легко превращались в вудуистские гадания на куриных внутренностях и предсказание ужасных событий по форме облаков.

Расслабленная атмосфера залитого солнцем офиса BARRA была для Мюллера настоящим откровением после ленивых пригородов Джерси и безлюдных коридоров Принстона. Была середина 1980-х. Царила ностальгия по 1960-м. И в мире было мало мест, где можно было бы ощутить эту атмосферу лучше, чем в Беркли, в двух шагах от городка Халф Мун Бэй, где тусовались серферы, и хиппового рая Хайт-Эшбери. Работа над инструментами для финансовых исследований, понятное дело, не слишком вписывалась в классический стиль жизни хиппи, но Мюллера все вполне устраивало. Он был сыт по горло безденежьем и музыкой, за которую платили гроши. 33 тысячи долларов — а именно такой была его годовая зарплата в BARRA — были отличной суммой. К тому же наверняка это был не предел. Главное, он был уверен, что, сколько денег бы он ни заработал, он все равно не превратится в Эбенезера Скруджа.[51] Розенберг уже показал на личном примере, что можно заработать кучу денег и сохранить душу.

Жизнь в BARRA была прекрасна. Неформальная атмосфера. Свободный дресс-код. Единственный человек, который иногда приходил в костюме, — руководитель отдела маркетинга. Сотрудники подолгу засиживались за обедом, обсуждая науку, политику, события в мире. У Мюллера была девушка, в свободное время он играл в джаз-бэнде. Раз в месяц группа коллег отправлялась на позднюю пробежку под полной луной, которая обычно заканчивалась совместным походом в бар или, того лучше, в кафе-мороженое.

Мюллер быстро освоил фортран и занялся исправлением кода. Но ему не терпелось узнать больше о настоящей работе компании: финансовом моделировании. Он забросил музыку и полностью погрузился в чтение книг по современной теории портфелей: классических работ Юджина Фамы, Фишера Блэка и Роберта Мертона.

В то же время его все больше затягивало новое хобби: покер. Он часто бывал в покерном клубе Оукс в Эмеривилле, в 20 минутах езды от офиса BARRA. Он жадно поглощал книги по стратегиям игры и вскоре начал срывать куш за столами с высокими ставками.

Игра стала страстью. Мюллер тратил на покер по 10–15 часов в неделю. Иногда для проверки выносливости он участвовал в карточных марафонах. Однажды он начал играть в 6 вечера в пятницу после работы и не останавливался до 10 утра в воскресенье. По дороге домой он от усталости заснул, пока ждал зеленого сигнала светофора.

В 1989 году Мюллер получил задание выполнить работу для нового клиента BARRA, оператора хедж-фондов Renaissance Technologies. Джиму Саймонсу нужна была помощь профессионалов, чтобы решить одну непростую проблему, с которой столкнулся один из его фондов под названием Medallion.

Проблема касалась эффективного использования свободных наличных фонда. И решение, которое нашел Мюллер, было настолько интересным, что руководство Renaissance предложило ему работу. Но он был настроен скептически и отказался. Мюллер все еще пребывал во власти академических чар. Он верил в гипотезу эффективных рынков Фамы и в многочисленные исследования, утверждавшие, что постоянно обыгрывать рынок невозможно.

Вскоре он изменил свое мнение.

К 1991 году Мюллер зарабатывал по сотне тысяч в год. Он жил в прекрасном доме в Беркли-Хиллз со своей девушкой, у него была отличная работа и достаточно свободного времени, чтобы играть джаз, резаться в покер и заниматься серфингом. Но ему было этого мало.

В тот год BARRA стала публичной компанией. Мюллеру казалось, что после IPO она изменилась: пропали неуемное стремление заработать, энергичность и творческий подход к делу. Некоторые сотрудники, причем грамотные, ушли в другие компании или начали свой бизнес. У Мюллера была идея, как вдохнуть в BARRA новую жизнь: использовать разработанные компанией количественные модели, чтобы управлять собственными деньгами. Иными словами, создать внутренний хедж-фонд BARRA. К тому же он знал отличных людей, которые могли бы управлять фондом. Это были его партнеры по покеру из Оукса — кстати, все как один коллеги по BARRA.

Все испортили руководители компании. Они решили, что начинать такой проект сразу после IPO — плохая идея. Эндрю Радд, CEO[52] компании, предложил Мюллеру создавать новые модели, чтобы предсказывать прибыли по акциям, и продавать эти модели клиентам. Это было не совсем то, что представлял себе Мюллер, но все же он согласился. Он помог создать один из бестселлеров компании BARRA: систему Alphabuilder, программное обеспечение на базе PC, которое могло анализировать ожидаемые прибыли от инвестиционных портфелей.

А потом он ушел.

— Ты еще кто такой и какого лешего тебе достался этот чертов кабинет?

— Я чертов Питер Мюллер, и я адски рад с вами познакомиться. — Мюллер испепелил взглядом наглого сотрудника Morgan Stanley, ввалившегося к нему в кабинет, как к себе домой. Он недавно начал создавать в Morgan трейдинговую группу, использующую методы количественного анализа, и совсем не рассчитывал на такой «теплый» прием.

Все началось с того дня, когда он впервые пришел в банк. Получив должность в Morgan, а вместе с ней и невероятное повышение зарплаты, он сообщил в BARRA, что уходит, и взял шесть недель отпуска, большую часть которых провел на Кауаи — самом западном из утопающих в зелени островов Гавайского архипелага. Перемещение из безмятежных зеленых садов острова прямиком на линию фронта, в операционный зал банка Morgan Stanley в центре Манхэттена, стало сильным потрясением. Мюллеру пообещали к моменту его выхода на работу собственный кабинет и базу источников информации. Но, придя в офис, он обнаружил, что ни одна из его просьб не выполнена.

В ожидании обещанного личного кабинета он нашел себе местечко за столом в центре огромного, как футбольное поле, банковского операционного зала и позвонил бывшему коллеге по BARRA Тому Куперу, который теперь работал в бостонском хедж-фонде.

«Как ты можешь работать в такой обстановке?» — спросил он. Вдруг сидевшая рядом с ним женщина вырвала трубку у него из руки: «Мне нужен телефон!»

Мюллер в ужасе наблюдал, как она начала выкрикивать в трубку данные по торгам в Чикаго и Токио. Когда речь шла о деньгах, вежливость была неуместна. Мюллер начал это понимать. BARRA с ее причудливыми квантовыми моделями вдруг показалась очень далекой.

Друг поздравил Мюллера с новой должностью, прислав ему букет. Цветы доставили прямо на его стол в операционном зале. Для окружавших его брутальных трейдеров это было как красная тряпка для быка: «Только посмотрите на этого калифорнийского малыша-кванта и его миленькие цветочки». «Во что я ввязался?» — спрашивал себя Мюллер. Накал страстей сводил с ума. Все толкались как сельди в бочке, орали, потели. И все как один носили костюмы!

Нет, это была не Калифорния. И уж совершенно точно не Беркли. Это был чертов Нью-Йорк, чертов банк Morgan Stanley — один из самых крупных и агрессивных инвестиционных банков в мире. Мюллер оказался в гуще событий.