Блеск и нищета коммунизма
Блеск и нищета коммунизма
За первые шесть-восемь месяцев 1945 г. Корнай превратился из молодого человека, далекого от коммунистической партии, в так называемого сочувствующего. А вскоре он стал даже работать в Центральном комитете венгерского «комсомола». Помимо всего прочего к коммунистическому движению его тянули еще и мысли о будущем: что станет с евреями, не повторится ли катастрофа? Нараставшего в СССР при позднем Сталине антисемитизма он не видел, но последствия нацизма, выросшего из капиталистической системы, все время были перед глазами. А потому, врастая в коммунистическое окружение, он все больше терял еврейскую идентичность и чувствовал себя уверенным в завтрашнем дне.
Никакого университета он так и не закончил. Диссертацию впоследствии защищал, не имея высшего образования. Знания по крупицам собирал из множества книг, прочитанных на венгерском и немецком языках.
Столь своеобразное интеллектуальное путешествие привело к противоречивым результатам. С одной стороны, он восхищался трудами Сталина, сумевшего навести четкий порядок в путанице философских систем. Но с другой — привык сам доискиваться до истины, не ожидая подсказок и спущенных сверху указаний.
На первых порах такая противоречивость фигуры Корнай способствовала карьере. Молодой марксист был нужен партии. Убежденность и интеллигентность, не обремененные серьезным образованием, очень подходили для должности идеологического работника: может писать и говорить, но вряд ли способен бросить критический взгляд на формирующуюся в Венгрии коммунистическую систему.
В 1947 г. Янош перешел на работу в главную коммунистическую газету страны, а через пару лет стал крупным функционером — руководителем экономического отдела. Ему был всего 21 год, он не имел ни профильного образования, ни опыта хозяйственной работы. Зато знал, что Маркс во всем прав.
В порыве коммунистического энтузиазма Корнай умудрялся не замечать все нарастающих в экономике дефицитов, очевидных для любого венгерского обывателя. Умудрялся он не замечать и политических репрессий, развязанных режимом Матяша Ракоши. Точнее, он их заметил, но был убежден в том, что никого без вины в тюрьму не сажают. Словом, Янош стал типичным убогим продуктом сталинского режима, каких в СССР и в Венгрии было тогда миллионы. Миллионы эти такими же убогими и остались, хотя десятки тысяч плакали после XX съезда КПСС. Что же касается Корнай, то способность к самостоятельному мышлению в конечном счете сделала из него выдающегося ученого.
Его университетом стали заседания высшего экономического органа партии — Комитета государственного хозяйства (КГХ), на которых он имел право присутствовать по своей журналистской должности. Постепенно Корнай стал обнаруживать, что гиперцентрализация разрушительно действует на экономику. Какое-то время он полагал, что для эффективного функционирования хозяйственной системы рабочим просто не хватает сознательности, однако впоследствии понял, насколько сложнее обстоит дело в действительности. Впрочем, допустить порочность самой системы Корнай долгое время был не готов.
Как ни парадоксально, разрушил твердость мировоззрения этого выдающегося интеллектуала не мыслительный процесс, а нравственный шок. После смерти Сталина в Венгрии произошла некоторая либерализация. Из тюрем стали выходить старые коммунисты. Один из них рассказал Яношу о том, что происходило в стране. Корнай был шокирован ложью, идущей с самого партийного верха.
После долгих лет примитивной журналистской работы, требовавшей не знаний, а лишь убежденности, наш герой вновь стал в большом количестве поглощать книги — теперь антисталинистской направленности. Особенно заинтересовала его позиция югославских коммунистов, переходивших от централизованного управления хозяйством к системе самоуправления и к ограниченному рыночному регулированию. Но довершили трансформацию мировоззрения Корнай трагические события октября 1956 г., когда венгерская революция оказалась раздавлена советскими танками. Это был еще один нравственный шок. После него возврата к прошлому быть уже не могло.
Кстати, 1956 г. Корнай встретил уже не в журналистском коллективе. Из газеты он был уволен за то, что в числе других журналистов поддержал реформаторский курс Имре Надя против консервативной позиции Ракоши. Блестящая карьера партийного идеолога прервалась. Приходилось все начинать с нуля.
Впрочем, не совсем с нуля. Или, точнее, с нуля пошла карьера, тогда как знания, накопленные в период наблюдений, сделанных на заседаниях КГХ, позволили ему быстрее других исследователей проникнуть в суть проблем социалистической хозяйственной системы.