Глава четвёртая. Контроль над СМИ и инсайдерами

Говоря о современном состоянии биржевого рынка, нельзя не упомянуть о том, что в цивилизованном мире осуществляется строгий контроль за инсайдерской информацией и публикациями в СМИ. Причем, например, в США за этим следят более пристально, чем в других странах мира. Что касается публикаций, то особое внимание к ним обусловлено тем, что на американском фондовом рынке большинство игроков – непрофессионалы (частные лица), вкладывающие средства в ценные бумаги через фонды, тогда как в Европе основными игроками являются крупные банковские и индустриальные группы. Поэтому разница в степени воздействия газетных публикаций в США и в Европе огромна – у крупных банковских и промышленных компаний есть свои аналитические отделы, которые не руководствуются информацией СМИ.

Проблема наглядно проявилась еще во времена краха 1929 года, когда выяснилось, что подкуп финансовых журналистов был для трейдеров рутинной практикой. Чтобы восстановить доверие к деловой прессе, большинство американских изданий ужесточили этические требования. С тех пор нарушения профессиональных норм сопровождаются скандалом. Так было, например, с Фостером Уайненсом, который в начале 1980-х вел биржевую колонку «Слухи с улицы» во влиятельной деловой газете The Wall Street Journal. Он сообщал знакомому брокеру, о каких акциях собирается писать в ближайшем выпуске, и получал долю от доходов. Комиссия по ценным бумагам провела свое расследование, и в результате суд обвинил Уайненса в мошенничестве – он получил полтора года тюрьмы.

Правила, касающиеся статей о ценных бумагах, были ужесточены, особенно в самой The Wall Street Journal. Сегодня подобные нарушения в США и многих других странах моментально обрывают карьеру журналиста.

Из скандалов последнего времени – расследование в отношении теперь уже бывшего комментатора CBS Marketwatch.com Тома Каландра, которого SEC уличила в мошенничестве: он заработал на продаже дешевых, вяло торгуемых акций компаний с малой капитализацией из своего личного портфеля, предварительно взвинтив их цену с помощью своего информационного бюллетеня. Каландра согласился выплатить ущерб в размере 540 тыс. долларов.

Кстати, нормы The Wall Street Journal распространяются и на ее российскую «дочку» – газету «Ведомости». Согласно принятым правилам, все корреспонденты газеты «Ведомости», все менеджеры высшего звена, а также сотрудники отдела рекламы не должны совершать краткосрочных сделок с акциями и с высокодоходными («бросовыми») облигациями. Эти ценные бумаги должны находиться у означенных сотрудников как минимум шесть месяцев, а досрочная реализация возможна только с разрешения генерального директора и в силу особых обстоятельств. Также сотрудники не должны покупать или продавать фьючерсы или опционы. Ни один сотрудник редакции или рекламного отдела (и даже их ближайшие родственники) не должен владеть ценными бумагами компаний, работающих непосредственно или частично в отрасли, на которой этот сотрудник специализируется. Остальные отечественные деловые СМИ, насколько нам известно, подобных строгих ограничений не устанавливали.

В Британии более жесткие ограничения для журналистов были введены на рубеже тысячелетий, в 2000–2001 годах. Правительство обязало журналистов, освещающих финансовую тематику, отчитываться перед публикой о своих частных деловых интересах, в том числе об акциях, которыми они владеют. Это решение было принято под давлением независимой комиссии по жалобам на прессу и стало результатом громкого скандала.

Все началось с аналитической колонки на страницах газеты городских новостей The Mirror, одного из самых популярных таблоидов Соединенного Королевства. Авторы этой регулярной колонки, подписывающиеся как «Городские пройдохи», давали читателям рекомендации, какие именно акции на бирже имеет смысл покупать. Например, 19 января 2001 года заголовок колонки гласил: «Шугар сделал 100 млн. фунтов… благодаря пройдохам». Далее пояснялось, как сэр Алан Шугар, владелец компьютерной компании Viglen Technology, разбогател на 100 млн.: в предыдущей публикации «пройдохи» предположили, что акции фирмы пойдут вверх, поскольку Viglen Technology намерена приступить к реализации агрессивной стратегии в Интернете. Уже на следующий день акции компании выросли более чем вдвое. Редактор отдела новостей The Mirror Пирс Морган тоже ликовал: утром того самого дня, когда «пройдохи» выпустили прогноз о росте акций Viglen Technology, он потратил 20 тысяч фунтов на акции этой компании – и уже на следующей день получил 20 тысяч фунтов чистой выручки. Морган отрицал тот факт, что знал о публикации на финансовой странице его газеты, и говорил, что купил бы эти акции в любом случае. Естественно, это объяснение не приняли во внимание, и Морган попал под официальное расследование.

Дело в том, что в Британии и раньше при поступлении на работу в газету каждый журналист помимо контракта подписывает еще и разработанный комиссией по жалобам на прессу кодекс деятельности. В нем, в частности, указано, что «журналисты не должны покупать или продавать акции, о которых они писали недавно либо о которых намерены писать в ближайшем будущем». Комиссия посчитала, что случай Моргана подпадает под эту статью.

Теперь пара слов об инсайде. Инсайдерской информацией является любая существенная публично не раскрытая служебная информация компании, которая в случае ее раскрытия способна повлиять на рыночную стоимость ценных бумаг компании. К инсайду, например, относится информация о готовящейся смене руководства, о подготовке к выпуску нового продукта или к внедрению новой технологии, результатах переговоров о слиянии компаний, информация о тендерном предложении (на торгах) до его раскрытия публике и т. д. В более широком смысле, инсайд – это любая важная информация, известная лишь узкому кругу лиц, близких к ее источнику. Кто может быть инсайдером? Это, во-первых, руководство и сотрудники компаний, а также третьи лица, с которыми компания может в процессе работы обмениваться соответствующими сведениями (например, адвокаты, финансовые консультанты, банкиры и пр.).

Существует также понятие временного инсайдера. К примеру, сотрудник бухгалтерии компании – ваш знакомый. Он рассказывает вам о том, что компании на днях предъявили огромные налоговые претензии. Получив эту информацию, вы автоматически становитесь, как и он, инсайдером – до тех пор, пока эта информация не станет публичной. В мировой практике выделяются категории так называемых первичных и вторичных инсайдеров. Список первых достаточно широк, и в него могут быть включены не только представители высшего руководства компании. В зависимости от страны, это могут быть секретари компаний, архивные работники, а также специалисты, оказывающие внешние услуги: консультанты, аудиторы, юристы. В Китае и Венгрии первичными инсайдерами считаются также крупные акционеры. Кроме того, в Китае в эту категорию попадают и сотрудники регулирующего органа, а в Финляндии, Германии и Перу – сотрудники депозитариев, клиринговых компаний и бирж.

Законодательство ряда стран относит к первичным инсайдерам даже ближайших родственников лиц, имеющих прямой доступ к сведениям ограниченного распространения. К вторичным инсайдерам относят лиц, информированность которых вызвана, к примеру, близким знакомством с представителями первой категории. Сюда же относят и тех, кто мог получить важную информацию абсолютно случайно – услышав разговоры попутчиков в поезде, отрывок телефонного разговора и т. д.

В большинстве стран законы о ценных бумагах содержат нормы, направленные против использования инсайдерской информации в целях дестабилизации рынка и получения ограниченным кругом лиц, имеющих к ней доступ, несправедливой прибыли. Если бы такие законы существовали в XVI–XIX веках, никогда бы не появилось целого ряда огромных состояний: как вы помните из предыдущих глав, в то время в смысле доступа к информации и прав пользования ею творился полный беспредел.

В настоящее время одним из важных признаков состава инсайдерских действий с ценными бумагами является признак территориальный. Например, по законодательству Великобритании, лицо считается виновным в совершении инсайдерских действий в любом из трех случаев: если на момент совершения действия оно находилось в Великобритании; если рынок, где действие было совершено, Великобритания относит к регулируемым (то есть, по сути, это любая биржа); если профессиональный посредник (брокер и т. п.) на момент совершения действия находился в Великобритании. В США основным признаком инсайдерских действий является признак «географический»: правонарушителем признается лицо, совершившее любую сделку с «использованием инструментов и средств торговли между штатами США». Подразумевается, что торговая сделка должна быть совершена на американской бирже (включая электронную NASDAQ) либо продавец или покупатель «использовали телефонные линии США или почтовую систему США». А если продажа состоялась за пределами Соединенных Штатов, сделка не подпадает под американские законы, даже если продавцом или покупателем выступил гражданин США.

В США устанавливается 4 периода в год, в течение которых сотрудники и директора компаний имеют право продавать принадлежащие им акции своей компании. Период продаж начинается через 2–3 рабочих дня после выхода квартальной финансовой отчетности компании и длится 10–15 рабочих дней. Часто вводятся и периоды т. н. «блэкаута» (полного запрета на продажи) – это 15 рабочих дней до выхода отчетности и 2–3 дня после ее появления. Примечательно, что даже в разрешенные периоды продажи все равно могут производить только те сотрудники, которые не обладают существенно важной инсайдерской информацией, еще не ставшей публичной к моменту продажи. С другой стороны, это весьма субъективный и сложно доказуемый момент.

Причем по законам США, принятым еще в 1934 и 1988 годах, информирование Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) о совершении инсайдерских сделок предусматривает выплату компенсации в размере 10 % незаконно полученной инсайдером прибыли лицу, которое предоставило информацию, позволившую привлечь нарушителя к ответственности. Последние законодательные ужесточения относятся к 2002 году, когда выяснилось, что менеджмент крупнейших обанкротившихся компаний Америки – Enron, Worldcom и Global Crossing – использовал финансовые махинации с использованием инсайда. А ответственность нарушителя в США составляет от 100 тыс. до 1 млн. долларов для физических лиц и до 2,5 млн. долларов – для юридических. Срок тюремного заключения может достигать 25 лет. В США, как мы уже упоминали, самое проработанное и самое жесткое законодательство в области инсайда, а регулятор (SEC) обладает рядом полномочий силового ведомства. Выявлять нарушителей помогает единая база данных, в которой фиксируется вся информация по сделкам.

В Британии с целью выявления случаев манипулирования ценами и махинаций с ценными бумагами с марта 2009 года будут прослушивать телефонные переговоры и отслеживать электронную переписку профессиональных участников рынка. Об этом заявил британский регулятор финансовых рынков Financial Services Authority (FSA), добавив, что эти правила будут распространяться и на иностранные компании, в том числе российские. Будет ли от этих мер какая-либо польза – покажет время, но некоторые участники рынка уже обещают пополнить словарный запас сотрудников английских спецслужб крепкими русскими выражениями.

Вообще в Европе создано единое законодательное пространство для нескольких стран. Первую единую директиву об инсайдерской торговле Европарламент утвердил в 1989 году и государства – члены ЕС включили ее положения в национальное законодательство. Следующий, существенно дополненный вариант, был принят в 2003 году. Помимо этого, как мы уже указали, европейские рынки регулируются национальным законодательством по инсайду, старейшее из которых появилось во Франции (первые нормы появились в 1967 году) и Великобритании (с 1980 года).

Европейская практика противодействия инсайдерской торговле кардинально отличается от американской: если для США характерен приоритет судебных разбирательств и тяжкое наказание, то в Европе приоритетно пресечение на корню рыночных злоупотреблений (т. е. главное – не посадить, а предотвратить). И в США, и в Европе ежегодно вскрывается несколько десятков случаев торговли, основанной на инсайде – несмотря на строгость наказания, соблазн сколотить состояние слишком велик.

Исходя из сказанного выше, наблюдательный читатель мог сделать справедливое заключение: любой российский менеджер вполне может попасть под действие санкций, вплоть до уголовных. Сам «правонарушитель» может об этом и не подозревать до того момента, когда сам окажется в США или Европе либо когда на его зарубежную собственность (включая банковские счета) будет наложен арест.

На этой оптимистической ноте мы подошли к российской практике. Чего греха таить: российский рынок является преимущественно инсайдерским и доля сделок на основе информации, не известной широкому кругу лиц, довольно велика; хотя статистики по объемам подобных сделок, естественно, нет и быть не может. Довольно ярким примером стал ЮКОС, причем в роли инсайдеров выступали госорганы и прокуратура. Другие хрестоматийные примеры – эпизоды с присвоением России рейтингов известных международных агентств. Не успело рейтинговое агентство Moody's в октябре 2003 года повысить рейтинг РФ до долгожданного инвестиционного уровня, открыв тем самым дорогу на российский фондовый рынок западным портфельным инвесторам, как котировки российских бумаг начали резко расти – еще за час до официального объявления новости. Представители Moody's закономерно заявили, что утечку информации следует искать среди правительственных структур, так как перед официальным присвоением рейтинга агентство известило о своем решении Правительство РФ.

Буквально через три месяца произошло «дежа вю»: утечка информации была связана с повышением рейтинга России уже агентством другим агентством – S&P. За 20 минут до появления официальной информации стал как на дрожжах расти рынок акций и еврооблигаций.

Приводить все примеры смысла нет – их слишком много было и есть. И будет до тех пор, пока у нас в стране не появится закон, регулирующий рынок ценных бумаг с точки зрения использования инсайда. До сих пор у нас нет даже законодательно закрепленных определений «инсайдерская информация», «инсайдер», «манипулирование рынком».

В законе «О рынке ценных бумаг» дано лишь определение служебной информации и описаны некоторые признаки манипулирования ценами. При этом запрет на использование служебной информации при совершении сделок распространяется только на эмиссионные ценные бумаги (акции и облигации компаний) и не затрагивает инвестиционные паи, фьючерсные и форвардные контракты, инструменты денежного рынка. Что касается манипулирования ценами, то в действующем законе такие действия запрещены исключительно для профучастников и не касаются других потенциальных нарушителей. При всем при том по коридорам различных государственных инстанций уже пятый год гуляет соответствующий законопроект, который в последней редакции 2007 года называется «О злоупотреблениях на организованных финансовых и товарных рынках». Законопроект проходит процедуры утверждения в разных инстанциях, бесконечно пересматривается, отправляется на доработку и т. п.

Между тем Россия не сможет конкурировать с ведущими мировыми фондовыми центрами до тех пор, пока не будут приняты все необходимые законы, а крупные инвесторы никогда не придут на рынок, на котором работают компании, способные получать информацию из государственных ведомств (то есть заведомо имеющие приоритет). При этом опыт, например, Германии и Швейцарии показывает, что появление соответствующего законодательства сразу привлекает на национальные рынки крупных зарубежных инвесторов. Пока же то, что у нас творится, повергает в шок зарубежных биржевиков: то, что у нас является предметом гордости, за рубежом уголовно наказуемо.

Для иллюстрации приведем недавний пример: ведущий российский банк, чьи акции являются «голубыми фишками», эксклюзивно сообщил хоть и очень известной и авторитетной, но все же одной отдельно взятой инвесткомпании о корпоративной новости, которая является определяющей для роста котировок. Об этом инвесткомпания известила в своем ежедневном обзоре рынка. Через считанные часы котировки банка обновили исторический максимум в ходе торговой сессии. С одной стороны, российские нормы не препятствуют банку избирательно подходить к распространению особых сведений. С другой – в США или Европе это был бы повод для возбуждения уголовного дела. Пока что отдельные российские компании, стремясь хорошо выглядеть в глазах потенциальных инвесторов, разрабатывают внутренние Положения об инсайдерской информации (но это скорее своды правил, носящие во многом формальный характер).