Глава 9 Сталинский алмазный экспорт

Если заглянуть в любой открытый справочник по внешней торговле, изданный в СССР в 1922–1991?годах, никаких следов экспорта алмазов и бриллиантов обнаружить не удастся. Между тем торговля бриллиантами и алмазами была одной из значимых статей дохода государственного бюджета на всем протяжении существования СССР. Причем Советский Союз входил в число самых крупных игроков на мировом алмазно-бриллиантовом рынке, вначале как поставщик бриллиантов и импортер технических алмазов и алмазного инструмента, с конца 1950-х?годов?— как поставщик алмазного сырья, с середины 1960-х?годов?— как поставщик и бриллиантов, и «сырых» алмазов. СССР был официальным контрагентом крупнейших алмазных дилеров в Европе и США, для которых, естественно, сроки, объем и состав советских алмазных сделок секретом не являлись. В?чем же причина секретности алмазной темы в самом СССР, причем секретности столь глубокой, что до сих пор многие советские экспортные сделки с алмазами и бриллиантами середины XX?века остаются тайной за семью печатями?

Ответ следует искать в главном «торговом» свойстве алмаза и бриллианта. Этот кусок кристаллического углерода является предельной концентрацией стоимости в минимальном количестве вещества. Например, сегодня цена предложения бриллианта массой 1 карат (огранка Кр57, цвет 5, чистота 3) на сайте крупнейшего российского гранильного завода «Кристалл» (Смоленск) составляет $8751, а биржевая стоимость тройской унции золота равна $1305. Учитывая, что карат равен 0,2 грамма, а тройская унция?— 31,1 грамма, несложно посчитать, что бриллиант дороже золота в 1042,7 раза. Причем это очень грубая оценка, стоимость бриллианта зависит не линейно от его массы, и бриллиант массой, скажем, 20 карат безупречной огранки, редкого цвета и чистоты может стоить и миллион долларов?— уже в 6 тысяч раз дороже золота.

Такая концентрация стоимости в легко транспортируемом и не обнаруживаемом никакими детекторами материале не могла не привлечь внимание организаций и людей, для которых скрытное перемещение крупных капиталов и неафишируемые бездокументарные сделки были и являются основой профессиональной деятельности. С?конца XIX?века, когда после открытия первых коренных алмазных месторождений в Южной Африке алмазный рынок стал массовым и приобрел необходимую ликвидность, бриллианты стали не только «лучшими друзьями девушек» и украшением коронационных регалий, но и средством быстрых невидимых платежей для спецслужб, гангстеров и радикалов всевозможных сортов и оттенков. На всем протяжении своего существования алмазный рынок объективно поддерживал и развивал этот?вектор. Даже в наши дни, когда налоговое законодательство возведено в культ и шумная борьба с коррупцией и отмыванием денег является постоянной темой mass media, крупные и очень крупные бездокументарные сделки с алмазами и бриллиантами продолжают совершаться в Антверпене, Тель-Авиве, Дубае, Гонконге, Мумбае, во всех столицах африканских алмазодобывающих стран. А?в первой половине XX?века такие сделки были обычной практикой.

На рубеже 1920-х?годов большевики, «изъяв» ценности императорской фамилии, российской элиты, состоятельных слоев населения и церкви, организовали мощный экспортный поток конфискованных бриллиантов, буквально затопив мировой рынок. Вот фрагмент воспоминаний Якова Рейха (он же «товарищ Томас»), главы Западноевропейского бюро Коминтерна:

«Инструкции Ленина были кратки: „Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!“ Сразу же написал соответствующие записки: Ганецкому, Дзержинскому. Ганецкий в это время заведовал партийной кассой?— не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы. Я?знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте?— немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы. Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В?ящике около входа полно колец. В?других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, говорит: „Выбирайте!“ Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц,?— по указанию Ленина Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. „Всё это добыто капиталистами путем ограбления народа?— теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов“,?— так будто бы сказал Ленин. Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. „А я, думаете, понимаю больше??— ответил Ганецкий.?— Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз?— сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше…“ Я?стал накладывать?— и Ганецкий всё приговаривал: берите побольше,?— и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И?действительно, я продавал их потом в течение ряда лет… Наложил полный чемодан камнями?— золото не брал: громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали?— на валюту, конечно, расписку я выдал…»[129].

Якуб Ганецкий (Яков Станиславович Фюрстенберг)

Вот так?— чемодан (!) бриллиантов и безо всяких документов! Но, конечно, Яков Рейх и Якуб Ганецкий (настоящее имя Яков Станиславович Фюрстенберг)?не были первооткрывателями бездокументарного обращения бриллиантов. Задолго до их встречи в «кладовке Ильича» заключение алмазных сделок с помощью рукопожатия и восклицания «Мазал?У’Браха!» («Благословление и успех!») было широко введено в практику иудейскими общинами Амстердама и Антверпена?— мировых центров алмазной торговли, где, собственно, и превращались в конвертируемую валюту вывезенные из революционной России бриллианты.

Вывозили камни не только чемоданами, но и в более экзотической таре. Вот письмо, точнее, рукописная записка на бланке секретариата Коминтерна от 18 августа 1919?года:

«Уважаемый товарищ Стасова!

Кожа нам нужна для подметок, в которые мы будем заделывать ценности, главным образом бриллианты. У?нас теперь имеется для этого вполне надежный человек.

Очень прошу вас сделать соответствующую надпись на нашей бумаге.

С товарищеским приветом, управляющий делами

Клингер»[130].

Впрочем, бриллианты покидали пределы России не только в каблуках и в незадекларированных чемоданах. Попытки цивилизованной торговли (если, конечно, так можно называть торговлю краденым) тоже случались, но были не слишком успешными. Изумительные воспоминания о раннем этапе большевистского бриллиантового экспорта оставил Георгий Соломон (Исецкий), в 1919–1922?годах занимавший должности заместителя наркома торговли и промышленности РСФСР, уполномоченного Наркомата внешней торговли РСФСР в Эстонии, директора компании «Arcos Ltd» в?Лондоне:

Георгий Александрович Соломон (Исецкий)

«Приблизительно в ноябре (1920) центр возложил на меня еще одно крайне неприятное для меня дело, а именно продажу бриллиантов. В?этом товаре я абсолютно ничего не смыслю. Сперва по этому поводу шла переписка между мной и Красиным. Я?долго отказывался… выше я уже говорил, что еще до меня Гуковский занимался продажей драгоценностей и что прием этого товара и продажа его были неорганизованны.

Ко мне из Англии с письмом от Красина приезжал один субъект по фамилии, кажется, „капитан“ Кон. По-видимому, это был русский еврей, натурализовавшийся в Англии. Он приезжал со специальной целью сговориться со мной о порядке продажи бриллиантов. В?то время мне прислали из Москвы небольшой пакетик маленьких бриллиантов, от половины до пяти карат. Я?показал Кону эти камни. Но его интересовали большие количества… Списавшись с Москвой, я уведомил Кона о дне прибытия камней.

И к назначенному дню из Парижа прибыл „представитель“ Кона, некто Абрагам, известный диамантер.

Бриллианты прибыли. По моему требованию груз сопровождался нашим русским специалистом, имя которого я забыл, бывшим крупным ювелиром. Позже, как я долго спустя узнал, его расстреляла по какому-то обвинению ВЧК.

Кроме этого специалиста, груз сопровождали комиссар „Госхрана“ и стража. Я?учредил строгую приемку этого товара, обставив ее массой формальностей… принятые и отсортированные бриллианты складывались в большие коробки, которые завертывались затем в толстую бумагу, перевязывались бечевкой и опечатывались печатями комиссара „Госхрана“, моей и Абрагама… И?всего таких коробок было (не помню точно) не то девять, не то одиннадцать…

Таким образом, в первых шести коробках помещались камни высокоценные (было немало уников, известных в истории бриллиантового дела и носивших свои собственные имена. Абрагам часто во время приемки их говорил: „Этот камень я хорошо знаю (столько-то лет), я его купил (у такого-то, тогда-то), а затем продал… великой княгине… великому князю… графу… графине…“?— и следовал подробный рассказ) без изъяна, а в остальных?— испорченные, надломленные, треснувшие, тусклые и вообще брак.

Приемка окончилась, и началась продажа. Ничего не смысля в камнях, я должен был руководствоваться оценкой, произведенной нашим специалистом по составленным им подробным описям. Выяснилось, что я должен требовать за всю партию миллион фунтов стерлингов. Я?и потребовал эту цену, причем поставил условием, что покупатель должен купить всю партию, т.?е. лучший и худший товар. Несколько дней прошло в уламывании меня Абрагамом продать ему только первосортный товар, опечатанный в первых шести коробках. Я?не соглашался… Мы не сошлись.

Леонид Борисович Красин

А в „бриллиантовых сферах“, как до меня доходили известия, шла энергичная борьба за этот приз. В?Лондоне на Красина наседал „капитан“ Кон, старавшийся через него повлиять на меня… От Красина я получил телеграмму, в которой он рекомендовал мне понизить цену до 750?000 фунтов, но я твердо стоял на своем. Наконец, от Поликова я получил сообщение, что он дает мне 675?000 фунтов… Но я все стоял на своем.

Так этот вопрос и застыл… спустя несколько месяцев, когда я уже был в Лондоне в качестве директора „Аркоса“, а в Ревеле находился сменивший меня Литвинов, ко мне явились упомянутый Бредфорд с госпожой Калл… они поведали мне, что шесть коробок лучших, отборных бриллиантов купил их патрон Поликов.

— Вот вы так дорожились, господин Соломон,?— сказала с торжеством госпожа Калл,?— и мы давали вам уже 675?000 фунтов стерлингов, а вы не соглашались. Но без вас мы с Литвиновым сумели лучше сговориться и купили эти шесть коробок лучшего товара всего за 365?000 фунтов стерлингов.

— Как?!?— привскочив даже со своего кресла, спросил я.?— За 365?000 фунтов?! Не может быть!

— А?вот мы купили, отказавшись от того лома и брака, который заключался в остальных коробках…

И она продолжала и продолжала мне рассказывать все подробности этого ПРЕСТУПЛЕНИЯ, вспоминая о котором теперь… я весь дрожу от негодования и бессильной злобы»[131].

Задержимся на одной маленькой, но важной детали: неудачливый «красный диамантер» Соломон считает «маленькими» бриллианты массой 0,5–5,0 карат. По сегодняшнему прейскуранту российского гранильного завода «Кристалл» цены на круглые бриллианты этого весового диапазона колеблются в интервале $1660?— $222?689. Так что даже с учетом инфляции по доллару приходится признать, что чемодан таких «мелких бриллиантов» тянул на весьма круглую сумму. Это замечание Соломона нужно запомнить?— оно пригодится при анализе возможности экспорта уральских алмазов.

Нелегальный большевистский экспорт бриллиантов и демпинговые операции, подобные описанной Соломоном, крайне негативно влияли на состояние мирового алмазно-бриллиантового рынка:

«Важно отметить, что выбросы бриллиантов из России в начале 20-х?годов, производившиеся по нескольким каналам сбыта, подорвали рынок из-за демпинговых цен и были остановлены введением монополии внешней торговли. К?этому периоду относятся первые контакты советского руководства с „Де Бирс“»[132]. По ряду оценок, в это время «Де Бирс» была вынуждена сократить добычу на своих рудниках приблизительно на 25?%, чтобы удержать цены на прежнем уровне.

Уровень контактов с «Де Бирс» в те?годы был весьма высок и восходил к первым лицам советского государства. Инициатором контактов с «Де Бирс» был видный партийный функционер, в 1920-е?годы полпред РСФСР в Англии Л.?Б.?Красин. В?своей официальной переписке с Наркомфином он отмечал:

«До продажи драгоценностей цивилизованным путем мы все еще не доросли, и падение цен, вызванное на рынке бриллиантов более чем неудачной торговлей ими Коминтерном и другими учреждениями, имеет в будущем под собой достаточные основания». И?далее: «Следует немедленно прекратить разовые продажи художественных ценностей и бриллиантов через сомнительных лиц, рекомендуемых начальником Гохрана… Вместо этого необходимо срочно создать картель для совместной продажи бриллиантов, лучше всего с „Де Бирсом“. Синдикат этот должен получить монопольное право, ибо только таким путем можно будет создать успокоение на рынке бриллиантов и начать постепенно повышать цену»[133].

Во второй половине 1920-х?годов начинается активный процесс выдавливания из бриллиантового трафика агентуры Коминтерна и людей Л.?Троцкого соратниками Сталина. В?1926-м с поста наркома финансов (в чьем ведении тогда находился Гохран) был смещен Григорий Сокольников (настоящее имя Гирш Бриллиант, креатура Троцкого)[134], а в сентябре 1927?года сам Троцкий был исключен из кандидатов в члены Исполкома Коминтерна и практически утратил все возможности влиять на политические и финансовые процессы в СССР. С?этого времени экспортный бриллиантовый трафик был поделен на две ветви: первая, относительно легальная, досталась Наркомату внутренней и внешней торговли СССР, который в августе 1926?года возглавил человек Сталина Анастас Микоян. А?вторая?— полностью секретная?— контролировалась спецслужбами.

Организация бриллиантового трафика изменилась, но задачи и?вектора развития остались прежними. Бриллианты и алмазы, пригодные для бриллиантовой огранки, рассматривались исключительно как экспортный товар и залоговый актив:

«Народный комиссариат внешней торговли.

Совершенно секретно.

17 июня 1931?г.

В валютную комиссию СТО.

Член Коллегии Наркомвнешторга, тов. Краевский, ездивший за границу для реализации картин, одновременно выяснял возможность реализации нашего алмазного фонда.

При сем прилагаю копию записки по этому поводу, представленную мне т. Краевским по возвращении из-за границы.

Тов. Краевский вполне обоснованно настаивает на том, что метод калькулирования наших бриллиантовых и алмазных ценностей неправилен и делает этот фонд неликвидным при нынешнем состоянии рынка.

Я поэтому полагаю необходимым рекомендовать в срочном порядке назначить авторитетную комиссию из представителей НКФина, Госбанка и НКВТ, которая вместе со специалистами пересмотрела бы цены алмазного фонда, приблизив их к существующим на мировом рынке.

Без этого реализация фонда или заклад его в банке совершенно немыслимы.

Народный комиссар А.?Розенгольц»[135].

Аркадий Павлович Розенгольц

Это письмо Розенгольца показывает, что, несмотря на прекращение хаоса коминтерновских поставок, проблемы с оценкой алмазных активов продолжали оставаться актуальными. Иначе и быть не могло по причине перманентного уничтожения советскими карательными «органами» русских ювелиров и алмазных дилеров дореволюционной эпохи, тех, которые не смогли вовремя покинуть страну.

Аналогичная проблема существовала и в спецслужбах. Вот фрагмент из протокола допроса Генриха Ягоды[136] от 2 апреля 1937?года:

«Вопрос: Операции по бриллиантам были секретными?

Ответ: Для иностранного государства?— да, если б они знали, что продает советское государство. А?так как они знали, что Лурье является частным лицом и Френкель тоже частным, то секретность отпадала.

Вопрос: А?что, Френкель знал, что Лурье является сотрудником НКВД?

Ответ: Да, конечно, знал. Я?это припоминаю.

Вопрос: Почему вы Лурье разрешали производить операции через заведомых шпионов?

Ответ: Потому что Френкель только подозревался в шпионаже.

Вопрос: Вы знали, через кого Лурье реализует бриллианты? Он же вам докладывал предварительно, через кого он намечает производить свои операции.

Ответ: Да, я вам указал, через Френкеля, Оппенгеймера, Герштейна и Берензона.

Вопрос: Почему вы санкционировали Лурье продажу именно этим людям?

Ответ: Это крупные бриллиантщики, и они платили лучше.

Генрих Григорьевич Ягода

Вопрос: Это неверно. Вы имели сигналы от ряда организаций, в частности от Кустэкспорта, о том, что Лурье, войдя в личные сделки с этими скупщиками, продает им бриллианты ниже их стоимости?

Ответ: Мне никогда Кустэкспорт подобные заявления не делал. Поправляю, Кустэкспорт мне писал, что Лурье продает бриллианты дешевле, чем Кустэкспорт, но это, по-моему, было неправильно, неверно, так как при сличении качество бриллиантов оказалось разным»[137].

Эрнст Оппенгеймер

Конечно, в понимании реалий алмазного рынка агент НКВД Лурье не мог конкурировать с создателем Центральной сбытовой организации Эрнстом Оппенгеймером и его коллегами, а потому экспорт, организованный НКВД, тоже был не слишком успешным с коммерческой точки зрения. Но в данном случае демпинг окупался уровнем контактов. Скорее всего, через канал спецслужб реализовывался не массовый товар, а эксклюзив, крупные, редкие, наиболее дорогостоящие камни, что и объясняет появление в протоколе фамилий «крупных бриллиантщиков»?— на самом деле лидеров тогдашнего мирового алмазно-бриллиантового рынка, которых мелочь не могла интересовать по определению.

Таким образом, к 1941?году, когда на Урале заработал Теплогорский алмазный прииск и началась промышленная добыча алмазов, в СССР уже имелся более чем двадцатилетний опыт работы на мировом алмазно-бриллиантовом рынке. Опыт, возможно, не слишком удачный в финансовом плане, но зато обеспечивавший надежные связи с крупнейшими игроками рынка и высокий уровень секретности. Причем секретность, очевидно, была нужна всем участникам сделок. Советской стороне?— поскольку эти сделки часто обеспечивали нелегальные операции Коминтерна, а затем советских спецслужб, покупателям?— поскольку, по сути, речь шла о торговле краденым товаром, экс-владельцы которого, обосновавшиеся на Западе, могли предъявить (и время от времени действительно предъявляли) свои права на него, что вызывало серьезные скандалы. Эта секретность советского алмазно-бриллиантового трафика делает крайне сложной задачу его исторической реконструкции, поскольку достоверных источников?— считанные единицы.

Советские цензурные органы приложили немало усилий для того, чтобы истинная картина экспортно-импортных операций с алмазами и бриллиантами оставалась предельно неясной. В?1928?году в Ленинграде тиражом 2000 экземпляров вышел весьма подробный статистический справочник «Внешняя торговля СССР в 1918–1928?годах» (под редакцией А.?Винокура и С.?Бакулина). Об экспорте алмазов и бриллиантов в нем не было сказано ни слова. Традиция умолчания этой темы была продолжена в солидной монографии Д.?Мишустина «Внешняя торговля и индустриализация СССР», вышедшей в Москве в 1938?году под эгидой НИИ Монополии внешней торговли, и далее?— во всех открытых советских публикациях вплоть до 1991?года.

Рассекреченных документов об экспортных операциях с алмазами и бриллиантами крайне мало, как из-за нежелания нынешних российских властей открывать архивы Гохрана после 1927?года[138], так и из-за того, что многие сделки могли носить бездокументарный характер, к обоюдному удовольствию участников. Тем ценнее редкие архивные находки, к числу которых принадлежит следующий документ:

«Секретно.

Снятие копий и выписок

категорически воспрещается.

Совет народных комиссаров СССР.

Распоряжение №?17681-рс

от 14 сентября 1942?г.

Москва. Кремль.

1. Обязать Управление государственных материальных резервов сдать Народному комиссариату внешней торговли на экспорт 400 карат мелких бриллиантов в сроки и ассортименте по указанию Наркомвнешторга взамен 400 карат алмазов, которые должен сдать НКВТ УГМР.

2. Обязать Народный комиссариат цветной металлургии сдать Народному комиссариату внешней торговли на экспорт изумрудов граненых 1000 карат и изумрудов кабошонов 3000 карат в сроки и ассортименте по указанию Наркомвнешторга.

3. Народному комиссариату финансов СССР и Народному комиссариату внутренних дел СССР оформить выдачу указанных ценностей из Гохрана.

Зам. председателя Совета народных

комиссаров Союза СССР А.?Микоян.

Разослать: УГМР при СНК СССР, Наркомвнешторгу, Наркомцветмету, Наркомфину СССР и НКВД СССР»[139].

Этот документ стоит того, чтобы проанализировать его подробно. Вначале коснемся темы изумрудов. В?июле 1942?года в составе Народного комиссариата цветной металлургии был создан Государственный горно-металлургический комбинат №?3, который начал добычу берилла (использовался как лигатура при производстве танковой брони) на Мариинском руднике на Урале. Попутно с добычей берилла извлекался изумруд, для обработки которого на комбинате имелась небольшая гранильная фабрика[140]. Так что с пунктом 2 цитируемого документа все понятно и прозрачно.

А вот пункт 1 вызывает вопросы. Откуда у УГМР взялись бриллианты?— определить не сложно. Это результат деятельности «Торгсина»: УГМР (точнее, его предшественник?— Комитет резервов при Совете труда и обороны) был одним из получателей скупаемых «Торгсином» у населения бриллиантов. А?вот откуда у Народного комиссариата внешней торговли взялись «сырые» алмазы ювелирного качества? Куплены за рубежом? Но зачем? Бриллианты делать? И?делать негде, и бриллиантов в кладовых Гохрана еще достаточно, СССР их уже 20 лет экспортирует, а все не кончаются. Для промышленности? Так для нее не ювелирные, а технические сорта нужны, и таких алмазов с избытком хватает?— программа ленд-лиза уже работает. Из контекста документа ясно видно, что речь идет не о технических, а именно о ювелирных «сырых» алмазах, причем дорогих сортов.

400 карат «мелких бриллиантов» в документе четко эквивалентно 400 карат алмазов. Что такое «мелкие бриллианты» в 1942?году? В?те?годы еще не гранили так называемый индийский товар?— алмазы массой от 0,01 до 0,15 карат, их однозначно относили к «техническим». Как мы помним, Г.?Соломон в своих мемуарах называл «мелкими» бриллианты массой 0,5–5,0 карат, но это, конечно, перебор. Для чистоты эксперимента будем считать «мелким для 1942?года» бриллиант массой 0,11 карат?— для получения такого бриллианта требуется «сырой» алмаз массой примерно 0,2 карата, чуть больше верхней весовой границы «индийского товара». Несмотря на отсутствие в те?годы лазерной разметки и высокоточных гранильных станков, в принципе высококлассный огранщик мог такой бриллиант изготовить, но это уже было близко к пределу тогдашних технических возможностей (вопрос рентабельности даже не рассматриваем).

Цена круглого бриллианта массой 0,11 карат по современному прейскуранту смоленского «Кристалла» составляет около $140, партия в 400 карат, соответственно, стоит $56?000. Цена технического алмаза?— $2 за карат, 400 карат стоят $800. Разница в 70 раз. В?1940-х?годах цены несколько отличались от современных, но разница цен на ювелирные и технические кристаллы была аналогичной. Поэтому, если бы речь шла о технических алмазах, эквивалентом по стоимости партии в 400 карат мелких бриллиантов была бы партия 28?000 карат технических алмазов, и это по самым скромным оценкам.

Итак, в распоряжении НКВТ была партия в 400 карат «сырых» ювелирных алмазов. СССР такое дорогое сырье не импортировал?— абсолютно незачем, и по ленд-лизу оно не поставлялось. Поэтому источник мог быть только один?— Теплогорский алмазный прииск. Вот фрагмент секретной «Справки о потреблении и производстве алмазов» тех лет:

«В настоящее время Теплогорский алмазный прииск представляет весьма маломощное слабо оснащенное предприятие с возможной?годовой добычей порядка 400 карат… При существующей технологии извлечения все алмазы, относящиеся к разделу „алмазная крошка“ и типа „карбонадо“, практически не извлекаются»[141].

С точностью до карата совпали данные двух документов различных ведомств! А?на последнюю фразу стоит обратить пристальное внимание. В?1940-х?годах техническую мелочь на Урале не добывали, технология не позволяла. Кроме того, уральские алмазы отличались высочайшим ювелирным качеством. Т.?Харитонов отмечал: «Уральские алмазы самые высококачественные в России и одни из самых высококачественных в мире. Алмазы Пермского края большей частью бесцветны с высокой степенью прозрачности. Для них характерен очень высокий выход ювелирных сортов (до 90?%). Добываемые в Пермском крае алмазы являются одними из наиболее дорогостоящих в мире. Например, алмазы Ботсваны стоят до 110–180 долларов за карат, канадские?— 144 доллара (цены 2005?г.). Цена якутских алмазов находится в пределах 30–90, в среднем?— 67 долларов. Алмазы Архангельска мелкие, имеют сравнительно низкое качество и схожи с уральскими лишь преобладанием округлых форм и бесцветных додекаэдроидов. Средняя цена вишерских алмазов 433 доллара. Средняя цена карата алмазов из бассейна р. Чаньвы на Среднем Урале составляет 339 долларов/карат. Максимальная цена алмазов Чаньвы достигает 1066 долларов/карат. Средняя стоимость одного карата уральских алмазов колеблется от 300 до 500 долларов»[142].

О высочайшем ювелирном качестве уральских алмазов упоминал и бывший директор «Уралалмаза» Б.?Протасов: «Чтобы шла хорошая продажа, Гохран к каждой кучке якутских алмазов добавлял один уральский кристалл. Поэтому цена вздувалась»[143].

При таком высоком качестве и приличной размерности 400 карат «сырых» алмазов Теплогорского прииска вполне эквивалентны по стоимости 400 каратам «мелких бриллиантов».

Итак, можно с высокой степенью вероятности утверждать, что уральские алмазы с Теплогорского прииска в 1942?году поступали, вопреки общепринятому мнению, не в промышленность, а в Народный комиссариат внешней торговли. Готовилась сделка по экспорту отечественного алмазного сырья?— первая в истории СССР. Но что-то пошло не так, и «сырые» алмазы были заменены бриллиантами. По каким причинам это произошло и кто был покупателем?— сказать сегодня невозможно. Дело №?288 «О сдаче Наркомвнешторгу на экспорт 400 карат мелких бриллиантов» состоит из… одного листа! Вся остальная переписка по этому вопросу либо все еще засекречена, либо, скорее всего, уничтожена.

И, наконец, пункт 3 рассматриваемого документа показывает, что, несмотря на прямой «бартер» драгоценных камней между НКВТ и УГМР, а также между Наркоматом цветной металлургии и НКВТ, все оформление шло с участием Гохрана (в то время?— 6-го спецотдела НКВД) и Наркомфина. Скорее всего, и физически камни проходили через кладовые Гохрана и «тефлонового полковника» Баулина.

Итак, в 1942?году (что практически совпадает с началом промышленной добычи алмазов на Урале) в документах высшего управленческого звена СССР впервые упомянуто алмазное сырье ювелирного класса в связи с Наркомвнешторгом. И?с развитием уральской добычи эта тема становится все более актуальной. Весной 1946?года, когда Микоян по поручению Сталина стал координировать работы по подготовке постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», Народный комиссариат внешней торговли заказал Экономическому отделу Амторга[144] «Конъюнктурный обзор по драгоценным камням». В?этом документе теме алмазного ювелирного сырья уделено достойное внимание:

«…за период 1942–1944?гг. цены на сырье для огранки высокосортных камней размером свыше одного карата повысились на 85?%, цены на этот же вид сырья размером от ? до ? карата?— были увеличены на 50?%, от ? до ? карата и „кливаж“[145]?— на 25?%, а песочный размер на 20?%.

…картель планирует на 1946?г. выпустить на рынок алмазное сырье на сумму в 36 млн долл. 25?% этого количества составят индустриальные камни, а из остальных 75?% часть обыкновенно передается самими гранильщиками для индустриальных целей, т.?к. они не находят рентабельным использовать эти камни для ювелирных потребностей. Т.?о. наличие алмазного сырья для ювелирных надобностей в 1946?г. составит 20–30 млн долл., что значительно отстает от спроса»[146].

Учитывая качество уральских алмазов и высочайшее содержание ювелирных сортов в срезе добычи, можно предположить, что именно благоприятная конъюнктура рынка алмазного ювелирного сырья, отмеченная в отчете Амторга, а не мифические «потребности промышленности», и послужила драйвером принятия эпохального постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» в сентябре 1946?года.

После Второй мировой войны США становятся главным покупателем бриллиантов, и фокус советского бриллиантового экспорта сосредотачивается здесь. Поставки довольно значительны?— в ход идут остатки конфиската, бриллианты «Торгсина» и европейские трофеи:

«За 1948?год продано бриллиантов 4252 карат на 391 тысячу долларов. На 1 января 1949?г. остались непроданными по указанию Союзпромэкспорта 1246 карат на 110 тыс. долл.»[147].

«В июне месяце 1949?года Амторгом была продана партия бриллиантов, завезенная в 1948?году, весом 1246 карат, за 85 тыс. долларов с платежом в фунтах. Цена за эту партию получена была ниже той, которую можно было выручить в конце 1948?года, когда рынок был лучше и фирмы предлагали за эту партию 90–93 тыс. долл. В?середине 1949?года непосредственно у объединения большую партию бриллиантов купила фирма „Медайский и Нейм“. По информации от фирмы, ей удалось хорошо заработать при перепродаже указанной партии на рынке в США в конце 1949?года, когда рынок улучшился»[148].

Всего в 1949?году СССР поставил в США 8546 карат бриллиантов на сумму 483?700 долларов[149]. Надо заметить, что, несмотря на тридцатилетний опыт бриллиантовой торговли, СССР продолжал оставаться не слишком удачливым продавцом, сбивая цены как прямым демпингом, так и несогласованностью действий собственных торговых объединений:

«В результате различных валютных манипуляций на рынок США поступают даже наши бриллианты, проданные нашими торгпредствами в различных странах Европы. Например, в настоящее время представитель фирмы „Мидайский“ находится сейчас в Европе, последний закупил в Бельгии или Голландии (точную страну м-р Мидайский отказался сообщить) свыше чем на 150 тыс. долларов наших бриллиантов. По словам м-ра Мидайского, покупка произведена по очень выгодным ценам. Помимо этого, несколько партий наших бриллиантов в прошлом поступало из Англии и др. стран»[150].

Несмотря на отдельные промахи, СССР в послевоенные?годы продолжал оставаться одним из крупнейших мировых экспортеров бриллиантов и крупным импортером технических алмазов. Более того, оценив валютный потенциал алмазного ювелирного сырья, СССР быстро продвигался по пути наращивания мощности собственной алмазной индустрии, как в плане интенсификации добычи алмазов на Урале, так и в направлении усиления геологоразведки на алмазы в Восточной Сибири. А?между тем в мире происходил революционный технологический скачок, в котором алмазам и алмазному инструменту нового поколения было суждено сыграть чрезвычайно важную роль.