Новый национализм, исламофобия

Каковы бы ни были преступления новоявленных предпринимателей, наживших капитал на разграблении государственного имущества, каково бы ни было их этническое происхождение, главная причина роста ультраправых настроений на рубеже XX и XXI веков лежит в общих процессах развития капитализма.

Неолиберальная реакция подорвала не только систему социальной защищенности, но ослабила и социальные связи между людьми. В условиях дефицита солидарности растет потребность в появлении символического общего врага, что позволило бы соединить людей хотя бы на символическом уровне. Чем более деклассировано общество, тем легче им манипулировать, причем различные идеологии, направленные на манипулирование массами, часто находятся в состоянии соревнования.

Национализм заполняет вакуум, растущий по мере того, как миллионами людей осознается лживость обещаний либеральной идеологии. В первой половине XX века классовая организация рабочих не допустила возникновения подобного идеологического вакуума. Дело не только в том, что пролетарии объединились вокруг социалистической программы. Рабочее движение было способно осуществить гегемонию, ведя за собой значительную часть мелкобуржуазного и деклассированного населения.

В 1929-1932 годах гегемония левых была ослаблена. Само рабочее движение в условиях Великой депрессии оказалось дезорганизованным, профсоюзы потеряли многих членов и часть влияния. Это было дополнено расколом рабочих партий на противостоящих друг другу социал-демократов и коммунистов, причем в среде последних происходило собственное размежевание между сталинистами и левой оппозицией. Итогом стала победа нацизма в Германии. Победа, обеспеченная не только большинством голосов на выборах, но и идеологическим влиянием среди безработных, мелкой буржуазии и даже части рабочих.

В конце XX - начале XXI века ситуация оказалась во многом похожа, но с идеологической точки зрения даже более драматична. Кризис неолиберального капитализма вызвал массовое недовольство. Но общество страдает от социальной дезорганизации, классовые связи ослаблены. А с другой стороны, фиаско потерпели обе исторические формы левого движения, действовавшие в индустриально-развитых странах на протяжении ушедшего века.

Коммунистическое движение пережило катастрофу как идеологическую, так и организационную. Эта катастрофа оказалась закономерным долгосрочным результатом сталинистского проекта, подчинившего партийные организации государственным интересам и политической линии СССР. Крушение Советского Союза оказалось концом и для движения, причем не только в ортодоксально-сталинистской, но и в еврокоммунистической форме. Однако не много выиграла и социал-демократия, превратившаяся в корпорацию по социально-ответственному управлению капиталистической системой.

В условиях, когда верхушка буржуазии потеряла интерес к социально-ответственному управлению, социал-демократические партии сделались, пользуясь выражением Грамши, «пустой скорлупой», формой без содержания.

Неудивительно, что ультраправые идеологии снова вышли на поверхность. Причем не только в своей традиционной форме («Национальный фронт» во Франции, «Партия Свободы» в Австрии), но и в извращенной право-левой, «бело-красной» форме, как это наблюдалось в России 1990-х годов. Впрочем, последнее не является уникальным случаем. Различные варианты «левого фашизма» можно встретить на протяжении 1920-х годов, следом этого было и название гитлеровской партии - Национал-социалистическая рабочая.

Новый национализм сталкивается с изменившейся реальностью этнически пестрого и урбанизированного общества. В результате «программа ненависти», ранее направленная против евреев, теперь переносится на более широкий круг этнических и религиозных общин. В Германии это турки, во Франции - арабы, в России - выходцы с Северного Кавказа, в Прибалтике - русские. Поскольку, однако, в большинстве случаев речь идет об общинах, формально принадлежащих к мусульманской вере, объединяющей формулой становится исламофобия. Дополнительным стимулом для мобилизации общества под знаменем коллективного страха делается угроза терроризма.

В условиях страха общественные связи ослабевают, усиливается прямая и психологическая зависимость людей от государственных структур, взаимная подозрительность. В результате государство заинтересовано не в искоренении терроризма, а в его постоянном развитии (другое дело, что этот процесс, как и любой другой, может стать неконтролируемым и выйти за заранее отведенные ему пределы).

Современный капитализм - это общество испуганных, управляемых с помощью злобы и страха. Но, несмотря ни на что, это еще и общество классового противостояния, постоянно выдвигающее из своей среды людей, готовых активно и осмысленно бороться против системы.

Альтернативой страху является только солидарность. Осознанная товарищеская солидарность, базирующаяся на демократических принципах и классовых интересах.