Глава 1. Национализм и мировой прогресс

Глава 1.

Национализм и мировой прогресс

Национализм не есть нечто застыло отрицательное, как нам семь десятилетий вбивали в головы и вбивают до сих пор определенные властные политические силы. Национализм тогда является реакционным значительную часть истории любого государства, когда он оправдывает создание политических препятствий естественным хозяйственно-капиталистическим взаимоотношениям с другими буржуазными государствами, промышленной интеграции с ними и тем самым мешает усложнению внутреннего промышленного производства, его прогрессивному развитию, — то есть, мешает развитию промышленного интереса внутри государства. Волей-неволей он, в этом случае, способствует усилению влияния коммерческого интереса на экономику и политику. Потому что представители коммерческого интереса устремляется к посредническим операциям с потребительскими товарами, производимыми в других, более развитых промышленных государствах, и рано или поздно оказывается сильнее и капиталами и политически, после чего, как троянский конь, обеспечивает проникновение на внутренний рынок внешних экономических и политических интересов, подрывает позиции национального производства и постепенно разъедает политические силы, которые осуществляют управление государством с позиции такого рода националистического выбора пути развития. Но бывают периоды в истории, когда нужны решительные повороты в политике конкретного государства ради его выживания как такового и совершить такие повороты оказываются в состоянии лишь радикально националистические силы. Больше того, воинственный национализм великой нации, нации державной иногда совпадает с потребностями прогресса всего человечества. И тогда он становится прогрессивным, толкает человечество к новым этапам саморазвития, самоорганизации — единственного в конечном счете условия выживания человеческого рода как биологического вида.

При каких же обстоятельствах национализм становится прогрессивным?

Французский шовинистический национализм эпохи Наполеона I сыграл колоссальную роль в разложении и уничтожении феодальных пережитков в общественно-политическом сознании самой Франции. Он преобразовал это сознание в завершено буржуазное, создав качественно новое общество в мировой истории — французскую нацию. Но в еще большей мере он нанес удар по структурам феодализма в собственно Западной Европе, а так же в Центральной Европе и пошатнул феодальный Золотой век с его игрой в либерализм даже в самой восточной европейской империи — Российской. То есть, французский шовинизм режима Наполеона I стал явлением несомненно исторически прогрессивным для всей европейской и мировой цивилизации, для всего человечества.

Режим президента-диктатора Линкольна, не столько сознательно, не столько идеологически, сколько интуитивно, практическим опытом преодоления политического кризиса пришёл к тому, что породил в США всеохватную национальную революцию. Все стороны жизни американцев того времени потрясались до основания и начали радикально изменяться промышленным предпринимательством, поворачивая огромную страну к промышленному капитализму. Именно становление белого американского расового национализма, как доминирующего в общественном сознании внутриполитического фактора, который упорядочивал и совершенствовал общественные отношения, стало необходимой предпосылкой бурному развитию крупной и высокоэффективной индустриальной промышленности, какой не было даже в Англии. То есть американский национализм стал несомненно прогрессивным явлением не только для собственно Северной Америки, Америки янки, но и привел к колоссальному техническому, индустриальному прогрессу всю мировую цивилизацию, — с чем могут спорить только закоренелые консерваторы и глупцы.

Националистический фашистский режим Муссолини, de jure намеренно подчеркивая перед европейскими странами и странами американских континентов свою законность освящением себя компромиссными соглашениями с католической церковью и с королевским политическим фасадом, но de facto окончательно и бесповоротно разложил традицию и культуру феодализма в общественно-политической жизни Италии. А затем пошатнул феодальные устои в слаборазвитых странах, в которые с оружием в руках нес идеи европейской буржуазной цивилизации.

Как бы ни относиться к гитлеровскому нацизму, но режим Гитлера нанес окончательный и уничтожающий удар по остаткам феодальных структур и по влиянию феодальной культуры в Германии, а так же сильно пошатнул позиции феодализма в Центральной и Восточной Европе, оставшиеся после первой мировой войны, и едва не очистил от него этот важнейший регион Евразии.

Сам того не желая, огромную роль в разложении феодализма на Дальнем Востоке сыграл японский шовинистический милитаризм. И это стало первопричиной послевоенного экономического чуда стран дальневосточного региона.

Неоценимую для современной цивилизации роль в разложении феодализма и дофеодальных отношений, сложившихся на их основе культур во многих регионах мира сыграл английский воинственный шовинизм XIX века и начала века XX.

То есть, национализм державной нации везде возникал как неизбежная реакция на потребность в ускоренном разложении и уничтожении феодализма и еще более чуждых буржуазному сознанию дофеодальных племенных отношений. Он начинал вести напряженную военно-политическую борьбу против их влияния, которое сдерживало цивилизационный прогресс в духовной, экономической, политической и культурной жизни как в самих великих нациях, так и не в меньшей, если не в большей мере в тех или иных отсталых регионах мира, на которых концентрировались жизненные экономические интересы той или иной великой державной нации. Нетрудно заметить одну закономерность: национализм оказывался активно прогрессивным только и только у великой нации, самими буржуазными интересами призванной в конечном счете отметать национальную ограниченность, нелепое стремление к национальной замкнутости. Национализм великой нации — есть всегда историческая потребность этой нации в ускоренном уничтожении традиций феодальных отношений, феодальной психологии и дофеодальной, родоплеменной психологии во всех их проявлениях в целых регионах мира, а не только в самой себе.

Важно отметить и следующий факт всемирной истории последних столетий. Буржуазно-коммерческий интерес, интерес к непрерывному росту спекулятивно-коммерческого капитала был до конца ХХ века важнейшим орудием разрушения феодализма сначала в Европе, а затем на остальных континентах. Он подрывал феодализм как изнутри, так и извне, ибо религиозно-субконтинентальный, региональный по мировосприятию феодализм вынужден был смиряться с финансовой зависимостью от внутригосударственной и внешней трансконтинентальной торговли, с последствиями роста трансконтинентального спекулятивно-коммерческого капитала. Еврейский этношовинизм, религиозно самый приспособленный к глобальному мышлению, организовал и отладил взаимодействие представителей коммерческого интереса по всему миру, в том числе внутри политически обслуживавшего коммерческий интерес масонства, превращая коммерческий интерес в собственно глобальный интерес, а коммерческий капитал в собственно общемировой капитал. Он поставил целью возглавить создание мирового капиталистического рынка и контроль над мировым коммерческим капиталом, как главной предпосылки для формирования глобальной капиталистической империи, ибо в такой империи только и могла осуществиться базовая идея еврейского самосознания и смысла существования — идея о мировом господстве. И поскольку еврейский этношовинизм, националистический сионизм до последнего времени служил исторически прогрессивнейшей цели становления единого мирового рынка, превращению буржуазно-коммерческого интереса в общемировой интерес, постольку он оказывался политически прогрессивным и непобедимым явлением как для любых форм феодальной реакции, так и для регионально-раздробленного, развивающегося только в нескольких государствах промышленного капитализма.

Поэтому первая исторически прогрессивная задача русского национализма, когда он придет к власти — нанести сокрушительный удар по пережиткам коммунистического социал-феодализма в ментальности самой России, но в еще большей мере осуществить радикальные преобразования в сопредельных регионах, где остатки феодализма и даже густопсового феодализма, родоплеменной клановости стали позором и бичом современной цивилизации, опутали собою Россию, высасывают из нее жизненные соки, не дают ей нормально развиваться, превращаться в городскую промышленную цивилизацию, — и не дадут, пока они существуют в той или иной форме, проявляют себя в том или ином виде!

Именно азиатско-кавказский культурно-психологический феодализм, в какие бы внешние одежды он не рядился, разваливает экономику России, не дает развиваться ее промышленности долгие десятилетия, веками мешает развиваться нормальной торговле в азиатском направлении, питает моральной и политической поддержкой все самое хамское, самое отвратительное, что есть в российском чиновничестве. Именно номенклатурная бюрократия, которой органично присущи склонности к компромиссам с феодализмом, стала у нас ныне ближайшим союзником коммерческого интереса, не позволяет углублять буржуазные реформы, демократические преобразования, способствует инфляции, экономическому хаосу и развалу. Процессы демократизации, реформы остановить уже невозможно, но их провалы, и провалы неизбежные, извратят всю систему общественных, экономических отношений России, обострят все противоречия до такой степени, что приход к власти русского радикального, воинственного национализма станет единственным политическим выходом из исторического тупика. И по этой причине, при тонкой и умной дипломатии, здравомыслящей и активной, он будет поддержан большинством ответственно мыслящих людей и политических сил в цивилизованном мире, — если только не станет по глупости своих политических и правительственных лидеров чрезмерной угрозой для жизненных интересов тех, кого эти силы представляют.

Русский национализм призван разрушить и вымести в историческое небытие феодализм и дофеодальное варварство на огромной части материковой Евразии, тем самым направить весь евразийский континент к качественно новому витку прогресса. В этом и только в этом будет его историческое оправдание для внешних сил, ищущих пути становления мировой цивилизации, — более того, историческое предназначение и моральное величие. После периода диктатуры русского радикального национализма в России, после окончательного подрыва позиций феодализма и остатков варварства в центральном регионе Евразии, все человечество войдет в новую эпоху своего развития, и прогресс пойдет невиданными еще темпами, объединяя промышленный интерес отдельных государств в общемировой интерес, превращая промышленный глобальный интерес в единственную силу, способную бросить вызов господству мирового коммерческого капитала и политически подмять, укротить его.

При этом надо отдавать себе отчет в том, что грядущий и уже достаточно близкий, разрушительный глобальный энергетический кризис поставит вопрос о невыносимости феодализма для выживания цивилизации, — невыносимости дальнейшего существования его пережитков в Евразии. Создастся уникальная ситуация за всю мировую историю, когда выживание цивилизации будет поставлено в зависимость от решительности и воли русского национализма, от его успехов. На рубеже тысячелетий русский радикальный национализм станет не только ожидаться, как прогрессивная политическая сила общемирового значения, но и будет подталкиваться инстинктивной потребностью цивилизации в своем выживании и даже потребностью в выживании человечества как биологического вида. Природе и Богу наплевать на государства и народы, им важно, чтобы выжил человеческий род, выжил как вид биологический и эволюционно изменяющийся.

Какие же внутренние и исторически настоятельные потребности, внутренние исторические интересы будут подталкивать изнутри развитие национализма в русской внутриполитической жизни? Их два: а) “инстинктивная” императивная потребность государства в создании и непрерывном обновлении промышленной структуры экономики; б) настоятельная потребность для экономического и социально-политического выживания государства в ХХI веке в осуществлении мобилизационных мер по ускоренному созданию евроазиатских транспортных структур, как основы основ для нормального, здорового развития всех регионов России, нашего рынка и демократии. Хозяйственная жизнь России на протяжении всей истории задыхалась от отсутствия взаимозависимого, естественного евразийского рынка, и демократическое давление многомиллионных буржуазно-городских интересов на политику, на государственную машину будет нарастать с каждым годом, вплоть до усиления крайне радикального крыла “ястребов”, то есть тех политиков, кто потребует — любыми мерами военно-политического характера уничтожить все путы, какие мешают становлению такого рынка! Только так возможно будет достигнуть процветания страны и укрепления демократической государственности.