Глава 4

Гарри Джейкобс был погружен в изучение материалов секретного досье, которое лежало перед ним на столе. Каждую страницу он прочитывал с огромным вниманием и, как оказалось, не напрасно. Теперь приговор окончателен — Bache ни при каких обстоятельствах не должна связывать себя с людьми, замешанными в противозаконной деятельности. Даже если они косвенно, через третьих лиц, будут связаны с Bache, фирма рискует навеки погубить свою и без того незавидную репутацию. Дочитав до конца, Джейкобс захлопнул папку, заново утвердившись в своем мнении: Бельцбергов необходимо остановить.

Шел январь 1981 г., и лишь сейчас всестороннее скрупулезное изучение империи Бельцбергов, которое проводила Bache, принесло первые результаты. За долгие месяцы, что длилось это расследование, служба безопасности фирмы перелопатила горы материалов, так или иначе касавшихся клана Бельцбергов и их бизнеса, по крохам собрали все слухи и сплетни, когда-либо циркулировавшие о них в деловом сообществе Канады, прибегали к содействию знакомых из правительственных кругов.

И наконец обнаружилась ценная находка: на поверхность всплыли сведения из давнего отчета, погребенного в архивах Таможенного бюро, которые указывали на связь Бельцбергов с мафией, хотя и довольно неубедительно. Отчет был составлен агентом Таможенного бюро, которое наряду с ФБР и канадскими силами правопорядка вело тайное наблюдение за встречей американских и канадских мафиози, проходившей в феврале 1970 г. в отеле Hilton в Акапулько. На ней присутствовали главные «авторитеты» организованной преступности обеих стран, в том числе и небезызвестный «финансист мафии» Мейер Лански. Агенты аккуратно фиксировали все контакты собравшихся, и в числе прочих — беседы Лански с человеком, личность которого была установлена позже. Им оказался Хаймен Бельцберг, брат Сэма. В следующие несколько дней Хаймен не раз был замечен в компании Лански и еще одной одиозной канадской мафиозной фигуры — Бенни Кауфмана.

Отчет, правда, был очень скуп — никакой информации о содержании разговоров Хаймена с мафиозными шишками там не было. Bache было попыталась разнюхать подробности, но безуспешно. Тем не менее для Джейкобса самого факта существования такого отчета было более чем достаточно. Он не мог допустить и мысли, что гангстеры могут прибрать к рукам управление фирмой.

В середине января в Bache состоялось заседание комитета по назначениям, где рассматривался вопрос о выделении Бельцбергу мест в совете директоров. Джейкобс захватил с собой тот отчет с компроматом. Пятерым членам комитета он сообщил, что в свете обнаруженных фирмой шокирующих фактов он не может и не желает утверждать ни одной кандидатуры, предложенной Бельцбергом. Члены комитета восприняли его слова как предупреждение, ведь им предлагался выбор: либо поддержать требование Бельцберга, либо нажить врага в лице Джейкобса. Было ясно, что, если проголосуют за Бельцберга, Джейкобс немедленно подаст в отставку. При такой альтернативе дебатов по этому пункту практически не было и комитет единодушно занял позицию председателя правления Bache. Требование Бельцберга осталось без удовлетворения.

Заручившись этим решением, Джейкобс созвал совещание топ-менеджеров и советников, где заявил, что необходимо принять еще кое-какие меры, чтобы помешать Бельцбергу скупать акции Bache. Озабоченность Джейкобса объяснять не требовалось: получив в руки контрольный пакет акций, Уильям Бельцберг получит и право по своему усмотрению формировать новое правление. И тогда самые рьяные его противники из нынешних топ-менеджеров Bache непременно окажутся на улице.

И пока они не припугнут этого Бельцберга, такая угроза будет висеть над их головами, заметил бывший министр обороны США, а ныне консультант фирмы Кларк Клиффорд. Почему бы не встретиться с Бельцбергом частным образом и не показать ему компромат? Не исключено, что он испугается, подожмет хвост и откажется от своих претензий на фирму. Ну а чтобы сделать этот удар совсем уж убойным, он, Клиффорд, вызывается лично обрисовать Бельцбергам ситуацию.

Джейкобс от удовольствия потирал руки. Кларк Клиффорд пользовался солидной репутацией среди вашингтонской элиты, чем всегда восхищался Джейкобс. Он был убежден, что, если угрозы Bache будут исходить из уст такой авторитетной персоны, как Клиффорд, это уж точно повергнет Бельцберга в шок и он поймет, насколько опасна для него ситуация. Джейкобс тут же объявил, что готов лично сообщить Бельцбергу, что вскоре с ним свяжется Кларк Клиффорд.

Через пару дней Джейкобс и впрямь позвонил Бельцбергу. Тот было решил, что Джейкобс спешит сообщить ему, что места в правлении ему выделены. И поэтому Бельцберга, когда он перезвонил, неприятно удивила холодная официальность Джейкобса. Он надменно сообщил Бельцбергу, что ему следует ждать звонка от Кларка Клиффорда.

Бельцберг, ничего подобного не ожидавший и сбитый с толку, на секунду замялся.

«А кто это?» — наконец недоуменно спросил он.

И тут до Джейкобса дошло, что первая стадия их «убийственной» стратегии бесславно проваливается. Если бы на месте Бельцберга оказался кто-нибудь из американских бизнесменов, их, конечно, проняло бы, что к ним обратится человек, однажды занимавший пост министра обороны страны. Но стратеги Bache забыли, что их главный противник живет в Канаде и имя Кларка Клиффорда ничего ему не говорит.

Буквально через несколько минут после сообщения Джейкобса Бельцбергу перезвонил и сам загадочный Клиффорд с предложением встретиться. «Могли бы вы приехать в Вашингтон, чтобы побеседовать со мной?» — спросил он.

Бельцберг опешил от такой наглости. Интересно, подумал он, если они хотят со мной встречи, то с какой стати я должен куда-то ехать? «Послушайте, — проговорил в трубку Бельцберг, — если уж вы хотите повидаться со мной, то почему бы вам не приехать ко мне в Ванкувер?»

Клиффорд выдержал внушительную паузу, а потом спросил: «А знаете ли вы, кто я?»

«Я действительно очень сожалею, но — нет, не знаю. И я также не понимаю, куда заведет нас этот странный разговор».

Клиффорд был вынужден повторить просьбу и дал Бельцбергу свой номер телефона. Едва отключившись, Бельцберг тут же снова схватился за трубку и велел связать его с Джейкобсом. «Гарри, — начал он, — я ведь очень доходчиво описал вам всю ситуацию. Все, чего я прошу, — это два места в совете директоров. Так объясните, чего ради мне теперь звонит какой-то Кларк Клиффорд? Он, собственно, кто такой?»

Джейкобс колебался не более секунды. «Ну что ж, скажу. Выяснилось нечто ужасное, и мы обсуждали это на заседании комитета по назначениям, — начал он, — а мистер Клиффорд любезно согласился по нашей просьбе поставить вас в известность о выявленных фактах. Дело серьезное, и для вас действительно важно приехать в Вашингтон повидаться с ним».

«Что бы они там ни выкопали, вряд ли это так уж серьезно», — отвечал Бельцберг. И вообще, он не собирается ни в какой Вашингтон и немедленно вернется к своим планам относительно фирмы.

Через несколько недель Бельцберг по делам бизнеса летел на личном самолете из Денвера на восточное побережье Канады. Он сообразил, что, слегка изменив курс, мог бы заехать в Вашингтон к Клиффорду. Пилоту было дано соответствующее указание, а сам Бельцберг набрал личный номер Клиффорда. Они быстро договорились, что встретятся в VIP-зале терминала Air France в вашингтонском международном аэропорту Dulles. Спустя несколько часов Бельцберг уже сидел за журнальным столиком напротив Кларка Клиффорда, высокого благообразного пожилого человека с седыми волосами. Очень быстро их разговор приобрел враждебную окраску.

«Bache действительно рассматривала вопрос о введении Бельцберга в совет директоров, но члены комитета забаллотировали вашу кандидатуру, — с этими словами Клиффорд вытащил из кейса внушительную пачку бумаг и протянул Бельцбергу. «Фирма не могла поступить иначе, узнав о той ужасной вещи, которую совершил ваш брат», — пояснил Клиффорд.

В первые мгновения Бельцберг не понял, о чем это толкует человек напротив него, как вдруг до него дошло: та дурацкая поездка Хайми в Акапулько.

Многие годы тот давнишний промах Хаймена, когда он по недомыслию околачивался в одной компании с мафиози, служил в семействе Бельцбергов неистощимой темой для шуток. Хайми, владевший семейным мебельным бизнесом, в тот свой приезд в Акапулько случайно встретился с Бенни Кауфманом, который в Канаде держал представительство по продаже ковровых покрытий. В свое время они сталкивались по делам, отсюда и пошло знакомство. Наивный Хайми и ведать не ведал, что Кауфман был заметной фигурой в мафиозных кругах. И именно Кауфман тогда познакомил Хайми с каким-то человеком, представив его как Лански. Это имя ни о чем не говорило Хайми, и он благополучно решил, что это просто один из знакомых Кауфмана по бизнесу. Но когда Хайми вернулся домой, его стали тревожить канадские спецслужбы. Началось расследование, Хайми был ошеломлен. Он и не подозревал, что те парни, которые жили в одном с ним отеле в Акапулько, отъявленные мафиози. Ему поверили, расследование было вскоре закрыто, а Хайми не то чтобы сильно напугался, а лишь испытывал некоторую неловкость из-за этой глупой истории.

«Поверить не могу, чтобы речь шла о той ерунде в Акапулько», — удивленно заметил Бельцберг.

«Напротив, мы совсем не считаем это такой уж ерундой, мистер Бельцберг», — с достоинством изрек Клиффорд.

В следующие несколько минут Уильям Бельцберг вкратце описал комичные злоключения Хаймена в Акапулько, заметив, что несколькими годами раньше канадские силы правопорядка уже провели расследование и не признали за Хайменом ничего криминального. «Вы просто не знаете этого малого, моего брата, — продолжал Уильям, — только он мог прогуливаться по пляжу в компании с гангстерами и не догадаться, кто они есть на самом деле».

Дабы устранить все сомнения, Бельцберг предложил договориться, чтобы Клиффорду позвонил генеральный консул Канады и подтвердил все им сказанное. «Бесполезно, это ничего не изменит, — объяснил Клиффорд, — заседание правления уже состоялось, решение принято абсолютным большинством голосов». И тут разговор зашел в тупик. Больше говорить было не о чем. Бельцберг откланялся, унося в душе разочарование и тяжелую злобу.

В самолете Бельцберг дал волю ярости. Снова и снова он прокручивал в голове все унижения, которым, как он считал, специально подвергала его Bache. Самое смешное, что раньше у него не было и тени намерения замышлять козни против фирмы, однако эти господа только и делали, что усердно толкали его на это. А теперь еще какие-то абсурдные обвинения. До Бельцберга наконец-то дошло, какой влиятельной фигурой считается в Штатах этот Клиффорд, к советам которого прислушивались несколько президентов США. К моменту, когда его самолет коснулся посадочной полосы, Бельцберг, во время полета осушивший несколько стаканов горячительного, все еще бушевал. Невзирая на поздний час, он поспешил к телефону и решительно набрал личный номер Клиффорда.

«Мистер Клиффорд, я не нахожу слов, чтобы передать свое удивление: чтобы человек вашего масштаба пытался угрожать мне какими-то глупостями, которые и компроматом-то не назовешь. Я действительно поражен. Вы работали с президентами и вдруг докатились до такой грязи. Не думайте, что я буду сложа руки наблюдать за этой возней».

«Вы что же, угрожаете мне?» — поинтересовался Клиффорд.

«Нисколько. Просто еще раз повторяю, что сделал мистеру Джейкобсу конкретное предложение, а все, что вы там наговорили, выеденного яйца не стоит. Если вы не заинтересованы в том, чтобы установить истину в этом деле, то я-то и подавно плевать на это хотел».

«Так вот, мистер Бельцберг, — холодно отчеканил Клиффорд, — предупреждаю: если вы не прекратите скупать акции Bache, вся эта история появится в газетах не позже будущей недели».

Размеренный тон, каким отвечал Бельцберг, не мог скрыть, что он на пределе ярости: «Моей жизни и прежде угрожали, сэр, так что напрасно стараетесь, вам меня не запугать».

И Бельцберг бросил трубку.

Bache не потребовалось много времени, чтобы осознать: они сделали неудачный ход. Единственный результат, которого они добились, — Бельцберг открыл форменную охоту за акциями фирмы. Меньше чем через неделю после встречи с Клиффордом всего за две торговые сессии Бельцберг прибрал к рукам более 20 тыс. акций Bache. Спустя еще несколько недель, 9 февраля, Бельцбергу удалось приобрести еще 200 тыс. акций. Теперь им руководил не столько трезвый финансовый расчет, сколько душивший его гнев. Он желал проучить Bache. Даже когда на страницах Wall Street Journal появилось сообщение, что Хаймен Бельцберг якшается с мафией, Уильям Бельцберг в ответ купил очередной пакет акций. Вскоре он контролировал без малого четверть акционерного капитала Bache.

«Неужели ничто не способно остановить этих людей?» — не раз за тот месяц отчаянно вопрошал Джейкобс исполнительный комитет фирмы.

2 марта 1981 г. он решил, что дальше так продолжаться не может. Он позвонил Роберту Бейлиссу из First Boston Corporation, давнему партнеру и другу фирмы, который десять лет назад готовил первое публичное предложение акций Bache.

Джейкобс сообщил, что у него для Бейлисса новое поручение: он желает выставить Bache на продажу. После почти сотни лет независимого существования фирма теперь должна отойти в руки тех, кто предложит за нее самую высокую цену. Это была единственная оставшаяся у него возможность свести на нет усилия ненавистных Бельцбергов.

Бейлисс ухватился за поручение и уже на следующий день связался с Джейкобсом, чтобы сообщить потрясающую новость. Как стало известно First Boston, к предложению Bache выказала осторожный интерес Prudential Insurance Company of America, финансовый игрок премьер-лиги, базирующийся в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Вот уже некоторое время эта корпорация рассматривает вопрос о вступлении в брокерский бизнес, но пока не обнаружила удобного способа для этого. Если в Bache пошевелятся, сделку можно будет подготовить в считаные дни. Джейкобс встретил новость скептически. Он знал, что Prudential — компания на взаимных началах, и потому сомневался, что она может на законных основаниях пробрести фирму, занимающуюся биржевыми операциями.

С другой стороны, гигант, подобный Prudential, способен разом решить все проблемы Bache. Гланое, у нее есть то, в чем отчаянно нуждается Bache, — общепризнанная неоспоримая репутация честного игрока, которую она завоевывала более ста лет, с самых первых дней, когда ее основал безвестный тогда страховой агент по имени Джон Драйден. С самого начала она зарекомендовала себя как компания, помогающая рабочему человеку добиться финансовой безопасности, и под сенью этого светлого образа Bache несомненно приобрела бы респектабельность, которой ей так не хватает. Со временем скандалы и прискорбные оплошности, какими изобиловала история Bache, были бы забыты.

* * *

Джон Фэрфилд Драйден, долговязый недотепа 34 лет от роду, прибыл в Ньюарк в 1873 г. вместе с женой, двумя детьми и шлейфом преследующих его неудач. Всю жизнь он посвятил тщетным попыткам реализовать свою мечту — создать систему страхования для рабочего класса и малоимущих. Свою компанию он хотел построить по образцу английской Prudential, уже преуспевшей на этом поприще. Но сограждане лишь насмехались над затеей Драйдена. Она выглядела слишком радикальной для своего времени, когда страхование в Америке было роскошью, доступной только богатым. Удручали и всеобщие сомнения, что бедные вообще могут позволить себе платить страховые взносы. Куда бы ни обращался Драйден, везде ему отвечали, что его бизнес-план слишком смахивает на социальную утопию и обречен на неизбежный провал. Когда же Драйден с жаром доказывал, что сможет продавать свои полисы всего лишь по три цента в неделю, его прерывал дружный смех слушателей. Это воспринималось как шутка.

Ньюарк был последней надеждой Драйдена, последним шансом создать свою страховую фирму. В ту пору это был третий по величине индустриальный центр страны, с высокоразвитой торговлей и промышленностью, представленной металлообработкой, выделкой кож и производством изделий из кожи, а также изготовлением ювелирных украшений. Город был широко известен еще и благодаря здешнему пиву Feigenspan, прославившемуся на всю страну под названием P. O. N. — «Гордость Ньюарка» (Pride of Newark). На побережье в районе Ньюарка размещались десятки металлургических предприятий, заводов, фабрик, которые как магнитом притягивали в город сотни иммигрантов и американских рабочих. Это и были те, среди кого Драйден планировал распространять страховые полисы своей компании.

Драйден поселился на Линкольн-авеню и с первого дня стал заметной фигурой, выделявшейся на фоне малопочтенных обитателей этого района. Этот длинноногий, как цапля, парень с пронзительным взглядом голубых глаз явно заслуживал того, чтобы с ним считаться. Но ему по-прежнему не везло: каждый день он обивал пороги видных членов ньюаркского городского сообщества в поисках спонсоров для своего проекта. И все же удача улыбнулась ему, когда Драйден встретил некого Аллена Бассетта, громогласного отставного капитана, после гражданской войны сколотившего капиталец на недвижимости. Драйден каким-то чудом уговорил Бассетта выделить ему место в его конторе, притом совершенно бесплатно. Драйден сказал, что хочет основать Общество взаимопомощи для вдов и сирот, некоммерческую организацию, которая предоставит своим членам услуги по страхованию. В дальнейшем Драйден рассчитывал на этой основе построить коммерческую страховую фирму.

Едва только у Драйдена появилось свое место под крылом у Бассетта, его начинание привлекло сочувствие многих видных уважаемых горожан Ньюарка, а кое-кто даже согласился на общественных началах принять на себя руководящие обязанности в новом обществе. Самому себе Драйден выделил скромный пост секретаря. При таком солидном представительстве Общество взаимопомощи вдов и сирот быстро снискало уважение в Ньюарке, что помогло ему оформиться в коммерческую страховую компанию. Теперь Драйден мог продавать свои страховые полисы не только членам общества, но и всем желающим. Свое детище он окрестил Prudential Friendly Society. Имея собственную компанию, Драйден без особого труда привлек новых инвесторов — в довольно короткие сроки его компания получила так необходимый ей капитал в 30 тыс. долл.

Это было рождением компании Prudential.

В 1876 г. в Ньюарке произошел такой случай: 15-летний Уильям Диганнард на переходе через железнодорожное полотно был сбит насмерть поездом. Это происшествие никогда бы не получило огласки, если бы не одно «но»: родители погибшего мальчика одними из первых приобрели у компании Prudential полис страхования жизни. Они застраховали жизнь своего бедного мальчика и смогли достойно похоронить его, не подрывая окончательно и без того скудный семейный бюджет. «Ума не приложу, что бы делало мое несчастное семейство при нашей бедности, если бы не полис вашей компании, — писал в благодарственном письме папаша Диганнард. — Да благослови вас Бог и ниспошли процветание Prudential Company».

Уже через год после открытия Prudential прославилась как поборница прав и друг бедных. Ее страховые полисы пользовались огромным спросом. Как и обещала, компания в 24 часа выплачивала страховое возмещение. Как и обещала, она брала за свои полисы не более трех центов в неделю. Как и обещала, она помогала бедным рабочим Ньюарка.

Вскоре Драйден сделался завсегдатаем фабричных дворов, где неизменно появлялся в обеденный перерыв. Стоя на ящике посреди толпы одетых в спецовки рабочих с закопченными лицами, он бойко предлагал свои полисы, отпечатанные на необычайно маленьких листочках бумаги. Это была гарантия защиты женам и детям рабочих на случай болезни или смерти их кормильцев. Правда, желающих приобрести полисы во время этих визитов было не слишком много, зато когда рабочий день кончался, прямо с фабрик в контору Драйдена текли толпы рабочих. Они желали побольше узнать о страховых услугах Prudential. И вот в новую компанию тонкими ручейками, по нескольку центов, потекли деньги, которые собирали агенты, навещая на дому держателей полисов.

В 1883 г. Prudential достигла самого прочного за свою короткую историю финансового положения: у нее насчитывалось 200 тыс. держателей полисов, и день ото дня их становилось все больше. Спустя еще пару лет Prudential торжественно выписала полис за номером 1 000 000 своему очередному клиенту и новому президенту, мистеру Джону Драйдену.

Успехи Prudential привлекли внимание нью-йоркских рекламных агентств, почуявших в ней многообещающего потенциального клиента. Первым до Драйдена добрался Мортимер Ремингтон, юный менеджер по работе с клиентами рекламного агентства J. Walter Thompson. Шустрый рекламщик убедил президента Prudential, что его компания нуждается в общенациональной рекламной стратегии, и непременно с выразительной фирменной легко узнаваемой торговой маркой. Красноречие Ремингтона возымело успех, и он был нанят рекламным агентом Prudential. Первым делом он принялся изучать горы книг и журналов, ища образ, который стал бы основой символа компании.

История о том, как и где Ремингтон натолкнулся на идею торговой марки Prudential, очень скоро обросла мифами, которые с удовольствием пересказывали в компании. До сих пор неясно, в какой момент идея пришла Ремингтону в голову — то ли когда он, путешествуя по Нью-Джерси, увидел огромный одиноко стоящий скалистый утес, то ли когда дневал в библиотеке, рассматривая изображения гор и скал. Через несколько недель он уже явился к Драйдену с неожиданным предложением: пускай символом Prudential станет графическое изображение контуров скалы Гибралтара с таким слоганом: «Prudential надежна, как скала Гибралтара». Драйдену идея чрезвычайно понравилась. В последующие годы за его детищем закрепится короткое и внушительное название «Скала» (The Rock).

В конце XIX в. у Prudential скопились огромные денежные средства, что разожгло аппетиты ее собственных акционеров — уж очень заманчиво было поживиться от этого изобилия. Причиной образования излишка стал сильно завышенный прогнозируемый уровень смертности, а соответственно, меньшие страховые выплаты держателям полисов. Драйден начал распределять лишние деньги между ними. Однако акционеры категорически возражали, считая, что эти деньги принадлежат им, и только им. В конце концов, держатели полисов и так получали страховые выплаты при наступлении страховых случаев, так почему они должны получить еще что-то сверх этого?

С годами разногласия акционеров с основателем компании Драйденом превратились в глубокий раскол. Группа недовольных даже подала в суд, требуя, чтобы компании запретили распределять избыток капитала среди держателей полисов и принудили вернуть акционерам уже розданные 2,5 млн долл. Однако суд удовлетворил иск наполовину: он признал за Prudential право предоставлять уступки клиентам по своему усмотрению, но подтвердил ее обязанность вернуть акционерам их миллионы.

Вскоре ситуация стала для Драйдена совсем уж несносной. Прыткие биржевые спекулянты скупали акции компании и явно нацелились на ее деньги. Драйден всерьез опасался, что эти ослепленные сиюминутной жадностью хищники выкачают из его компании все средства, не оставив даже того, что требовалось для выплаты страхового возмещения. И тогда он решил, что Prudential следует избавить от акционеров и передать в совместное владение держателям полисов. Эта процедура носит название «реорганизации акционерной компании в общество на взаимных началах». И в 1915 г. была запущена сложная процедура перерегистрации, и благодаря активному лоббированию законодательное собрание штата Нью-Джерси уполномочило Prudential выкупить свои акции и передать владение компанией держателям ее полисов. И когда процедура эта подошла к завершению, что заняло несколько лет, Prudential превратилась в организацию, которой не требовалось держать отчета практически ни перед кем.

Сам Драйден не дожил до окончания этого процесса. Вскоре после того, как процессу преобразования компании был дан наконец старт, он впал в кому во время незначительной хирургической операции. Спустя всего несколько дней, 24 ноября 1911 г., Джон Драйден скончался в своем доме. Рожденный в бедности, он оставил после себя имущество, которое оценивалось более чем в 50 млн долл.

Летели годы, на протяжении которых компанией управляла череда посредственных менеджеров. Десятилетиями никто из них не желал хоть на йоту менять старую модель управления компанией. Prudential развивалась как бы сама собой, и с каждым новым проданным полисом прирастал и кредит доверия к ней.

Массированная реклама неустанно убеждала потребителей, что Prudential — синоним обязательности и безупречности. Ее рекламные объявления в газетах и журналах воспроизводили пронзительно-трогательные в своей реалистичности зарисовки из жизни, которые задевали самые чувствительные струны читательских душ. И что за беда, если какого-нибудь незастрахованного читателя не пронимала реклама Prudential, — компанию с таким огромным числом клиентов это совершенно не волновало.

Вот что изображалось на типичном рекламном листке Prudential образца 1925 г. Заголовок гласил: «Маленькая пожилая леди». Ниже помещалась грустная картинка, на которой седенькая старушка безнадежно глядит через закрытое окно на улицу, сидя за швейной машинкой.

Надпись на рекламе была под стать печальному изображению: «Только и делаешь, что вкалываешь и вкалываешь — один и тот же замкнутый круг тяжкого труда, — вот все, что она видела в жизни. День за днем ее тонкие исколотые иголкой пальцы все сильнее и сильнее дрожат от слабости. Но кто-то должен позаботиться о ней, хорошенько позаботиться. Ни муж, ни брат, ни сын не смогли сделать этого». Далее в тексте говорилось, что позаботиться означает приобрести полис страхования жизни. Имей бедная старушка такой полис, и остаток жизни она провела бы в покое и уюте.

Во времена Великой депрессии направленность рекламы Prudential поменялась с учетом новых обстоятельств, когда все больше держателей полисов от острой нехватки денег прекращали платить страховые взносы и их полисы теряли силу. Это весьма опасная тенденция для любой страховой компании, и при помощи новой рекламы Prudential старалась убедить клиентов платить взносы.

Так, на одной рекламной листовке конца 1929 г. изображались женщина средних лет и ее дочка; они сидели в темной комнате, и на их лицах лежала печать тревоги и мрачной озабоченности. Над их головами изображалась газетная страница с объявлением о распродаже кредитором имущества по просроченным закладным. Текст рекламы гласил: «Если бы они не перестали платить взносы по полису страхования жизни, то не лишились бы своего дома». Аналогичная реклама использовалась Prudential, чтобы заставить держателей полисов обеспокоиться образованием своих детей. Реклама оказалась весьма действенной.

Подтекст этих рекламных обращений укреплял имидж Prudential как компании, которой можно и нужно доверять. Купи полис, и твоей старой матери не придется всю жизнь посвятить изнурительному труду; купи полис, и твой семейный очаг будет надежно защищен; купи полис, и твои дети получат хорошее образование. Вся эта реклама Prudential звучала весьма убедительно, тем более что для многих ее обещания оказывались правдивыми.

К 1946 г. Prudential превратилась в безмерно осторожного, неповоротливого гиганта. Она трусливо избегала малейшего риска. Ее руководители почивали на лаврах, безмятежные, изнеженные и чопорные. Но в тот год Prudential пережила сильное потрясение, когда ее седьмым президентом был избран Кэрол Шэнкс. В отличие от предшественников Шэнкс не был твердолобым закосневшим страховщиком; он построил карьеру на рисковых операциях в жестоком и агрессивном мире Уолл-стрит. У своих сторонников он вызывал смешанные чувства; некоторые считали его субъектом холодным и расчетливым, в других же его энергичный стиль вселял энтузиазм и рвение. Впрочем, он всегда отличался жесткостью, решительностью, а если требовалось — то и безжалостностью.

Шэнкс быстро положил конец царившим в компании лености и местническим настроениям. Он решительно избавился от балласта в высшем управленческом эшелоне, что вызвало глубокий шок в компании, где десятилетиями не практиковались увольнения высокопоставленных руководителей. Но Шэнксу было плевать на такие материи, как привилегии старейших сотрудников. Он привел свою команду менеджеров, преданных только ему. Не прошло и нескольких месяцев, как Prudential обзавелась новым генеральным юрисконсультом и новыми руководителями семи подразделений. Кадровые подвижки заставили трепетать управленческий персонал, но одновременно встряхнули всю неповоротливую страховую махину от верхов до основания.

В 1948 г., покончив с кумовством и тесными дружескими связями в верхних эшелонах корпоративного руководства, Шэнкс взялся за остальные иерархические уровни. Его беспокоило, что, сосредоточив цвет управленческих талантов в Ньюарке, компания фактически не занимается поиском одаренных руководителей по всей стране. И тогда Шэнкс решает разбить компанию на части, фактически создавая отдельные компании с центрами управления, разбросанными по всей территории Соединенных Штатов и Канады. Они так и назывались — региональные головные офисы. Первым стал региональный офис в Лос-Анджелесе, а вскоре были созданы аналогичные структуры в Торонто, Хьюстоне, Джексонвилле и еще в ряде городов. Такая децентрализация помогла быстро расширить охват потенциальной клиентуры, укрепить престиж Prudential на местах и ускорить обслуживание. В целом идея принесла громадный успех.

А потом Шэнкс совершил переворот в инвестиционной стратегии Prudential. До того момента она довольствовалась тем, что размещала средства гигантскими блоками только в первоклассные ценные бумаги, что гарантировало минимальные риски, но приносило очень скромный доход. Шэнкс же вознамерился вывести Prudential на арену биржевых рисков. Он заставил отдел инвестирования выдавать займы многообещающим динамично развивающимся компаниям, испытывавшим затруднения с привлечением банковских кредитов. Это позволило Prudential устанавливать высокие процентные ставки. Кроме того, Шэнкс внедрил такое новшество, как программа корпоративного медицинского страхования, убежденный, что, если частные страховые компании не предложат такого рода страховых продуктов, это непременно сделает федеральное правительство. Так Prudential вырвалась из тесных рамок чисто страхового бизнеса. Она получила мощный импульс развития, форсированными темпами завоевывая позиции во всех сферах индустрии финансовых услуг.

И теперь Pru активно набирала обороты, став более напористой и энергичной, чем когда-либо в прошлом. Мало кто сомневался в ту пору, что у Шэнкса имеются все шансы добиться репутации самого выдающегося после Драйдена лидера Prudential. Но однажды блестящая карьера Шэнкса внезапно разрушилась.

В 1960 г. на первой странице Wall Street Journal появилось сообщение, что Кэрол Шэнкс взял персональный кредит для реализации схемы минимизации налогов, для чего была куплена лесозаготовительная компания. Не прошло и часа с момента закрытия сделки, как Шэнкс уже продал 13 тыс. акров древесины — покупателем выступала фиктивная дочерняя компания Georgia-Pacific. Эта операция принесла Шэнксу достаточно денег для погашения своего кредита и к тому же позволила сэкономить на налогах почти 400 тыс. долл. И не было бы в этом ничего примечательного, если бы не ряд фактов, на которые указала Wall Street Journal, — в их свете сделка приобрела нехороший душок обоюдного сговора. Дело в том, что Шэнкс состоял в совете директоров Georgia-Pacific, а его председатель Оуэн Читэм, в свою очередь, числился в совете директоров Prudential. На момент сделки Georgia-Pacific имела перед Prudential долг в размере почти 65 млн долл. Все вместе эти факты явственно намекали, что сделка с древесиной носит характер сговора, противоречащего этике бизнеса.

Возник скандал. За все годы существования ни одному из высших руководителей Prudential никогда не предъявлялось обвинений в неэтичных действиях. Впервые в истории на безупречную репутацию компании пала тень неблаговидного скандала, и совет директоров не пожелал мириться с этим. В начале декабря, уступив сильному давлению со стороны правления, Шэнкс подал в отставку с поста президента Pru.

Пролетело еще 13 лет, и к 1973 г. Prudential вновь погрузилась в состояние спокойствия и полного штиля. C момента отставки Шэнкса здесь мало что изменилось, хотя предшествующее десятилетие стало выдающимся по темпам и глубине изменений, которые претерпел финансовый мир. И хотя Pru в 1966 г. стала крупнейшей в мире страховой компанией, развивалась она слишком медленно, без прорывов или хоть сколько-нибудь значимых инноваций.

В истории Prudential 1973 г. стал примечателен тем, что на пост президента пришел Роберт Бек. Со времен Драйдена во главе компании впервые встал человек, который проложил себе путь наверх, начав карьеру с самых низов. Первой значимой ступенью этой карьеры стала должность финансового аналитика в Ford Motor Company, и Бека причисляли к плеяде юных дарований, выпестованных стараниями Роберта Макнамары. Другой бы почивал на лаврах, но Бек был не из таких. Он решил обратить свою кипучую энергию на освоение искусства продаж. Учась в колледже, он подрабатывал на неполной ставке в Prudential, и страховой бизнес увлек его. Он мог часами рассуждать на темы страхования со страстью средневекового крестоносца. И в какой-то момент Бек решительно поменял сферу деятельности, предпочтя автомобильной промышленности страховой бизнес. Он поступил в Prudential страховым агентом, тем самым делая первый шаг на пути многолетнего неуклонного восхождения к вершинам карьерной лестницы.

Роберт Бек оказался самым молодым президентом в истории Pru и лучше прочих чувствовал дух времени и современные тенденции в общественной жизни, в особенности становление философии консьюмеризма, которая привлекала все больше сторонников среди американцев. Бек понимал, что современный потребитель приветствует все, что делает его жизнь легче, а стало быть, услуги должны быть более доступными и удобными. В свете новой тенденции такому финансовому гиганту, как Prudential, имело смысл предложить своим многочисленным клиентам весь спектр финансовых услуг, от традиционного страхования до выгодных инвестиций и способов оптимизации налогов.

Эта идея обрела конкретные очертания в середине 1970-х гг., когда глава Merrill Lynch, председатель совета директоров Дональд Риган внедрил подход, предполагающий финансовое обслуживание клиентов «от материнской утробы до погоста». Для каждого клиента Merrill был учрежден счет управления денежными средствами (Cash Management Account), с помощью которого осуществлялось комплексное управление финансовыми средствами клиента на основе его инвестиционного портфеля. При помощи акций и облигаций Merrill активно продвигала свою франшизу во всех областях финансовой индустрии, от страхования до кредитных карт. Бек не сомневался, что именно такому комплексному обслуживанию принадлежит будущее, а управление денежными средствами и кредитование способны обеспечить брокерские фирмы. В этом направлении и следовало действовать.

Воспользовавшись новыми широкими полномочиями председателя совета директоров Pru, Бек утвердил долгосрочные планы преобразования страховой компании в первый общенациональный «финансовый супермаркет». Однако он не спешил, считая, что в этот инновационный бизнес следует вступать постепенно — все еще на слуху был крупный прокол другой страховой компании, филадельфийской INA, которая понесла огромные убытки, по неосмотрительности связавшись с крупной биржевой фирмой Blyth Eastman Dillon. Поэтому Prudential в первую очередь обратила взоры к мелким региональным брокерским конторам и взаимным фондам. На первых порах в поле зрения Бека не попадало ни одной достойной внимания фирмы по приемлемой для Pru цене.

А потом на горизонте Prudential наконец появилось нечто более обещающее. 5 марта 1981 г., когда Бек отдыхал во Флориде, ему позвонил президент Pru Дэвид Шервуд, чтобы сообщить новость: оказывается, Bache выставила себя на продажу. И похоже, это то, что нужно Prudential. Отдел планирования вот уже несколько месяцев присматривается к этой брокерской компании. «И что будем делать?» — спросил Шервуд.

«Пусть отдел планирования займется более глубоким анализом Bache», — ответил Бек. Сам же он пообещал вернуться в Ньюарк через пару-тройку дней, чтобы Шервуд ввел его в курс дела. «Чем черт не шутит, — подумалось Беку, — может, нашим поискам придет конец?»

* * *

17 марта 1981 г. выдалось каким-то сумбурным, будто погода никак не могла решить, в какую сторону повернуть. То становилось пасмурно, то вдруг проглядывало солнце, то начинал идти снег. Но, несмотря на гримасы погоды, более ста тысяч человек запрудили Пятую авеню, желая своими глазами увидеть традиционный марш-парад джазовых оркестров по случаю 219-го празднования Нью-Йорком Дня св. Патрика. Праздник превратил серый пейзаж Манхэттена в яркое и веселое зрелище. Мелькали развеселые лица гуляк, все смеялись, пили и радовались жизни.

Зато до даунтауна волны празднества не докатывались, и в офисах Bache царили суета, судорожная спешка и всеобщая усталость. И не мудрено: восемь дней и ночей менеджеры фирмы бились над подготовкой целой кучи документов, требуемых для завершения процесса слияния с Prudential. Группа присланных из страховой компании менеджеров все это время трясла высших должностных лиц Bache, выведывая все новые и новые подробности о фирме для ее всестороннего анализа. Вернувшийся из Флориды Бек пригласил к себе технических специалистов, юристов и маркетологов и приказал как следует покопаться в подноготной Bache — он хотел быть уверенным, что это судно не имеет течи.

Неделей раньше Джейкобс проинформировал совет директоров Bache о проявленном Prudential интересе и поручил Кларку Клиффорду переговоры по слиянию. Кое-кто из директоров начал было задавать вопросы, но Джейкобс уверил их, что намерения у Pru самые серьезные. «Считаю, что всем нам следует быть в готовности», — резюмировал он.

Пока что Джейкобсу нравилось все, что он видел. Так, 9 марта они с Вирджилом Шерриллом встретились с президентом Prudential Шервудом и ее главным инвестиционным стратегом Фрэнком Хонемейером. Оказалось, что топ-менеджеры Pru основательно проработали проект. Они сообщили, что Prudential нацеливается на клиентов со значительно более высокими доходами, чем нынешние. По меркам Уолл-стрит клиентура Bache занимала одно из последних мест, зато в сравнении с клиентской базой Prudential это был круг людей с весьма высоким уровнем дохода. Менеджеры Pru отмели высказанные руководителями Bache сомнения, что компания на взаимных началах, подобная Prudential, по закону не имеет права купить брокерскую фирму, — юристы покупателя уже досконально изучили эту юридическую проблему и убедились, что препятствий для сделки нет. Руководители Pru спешили побыстрее выполнить все формальности по ее заключению. Скорость и секретность — вот что главное в этом деле, считали они.

Ко Дню св. Патрика процесс уже шел на всех парах. В то утро в Prudential были доставлены досье на высших руководителей Bache. Каждое занимало от двух до четырех страниц и содержало полные биографические данные и личное фото каждого. С досье внимательно ознакомились топ-менеджеры Pru и члены совета директоров. Однако в этой пачке отсутствовало досье на Джима Дарра, человека, которому была уготована самая важная роль в инвестиционной деятельности Prudential.

После совещания на самом высшем уровне, которое длилось восемь часов подряд, Бек и группа топ-менеджеров Prudential проголосовали за покупку Bache. Следующим утром после двух с половиной часов обсуждения совет директоров единогласно проголосовал за приобретение Bache. Была определена и цена покупки: акции фирмы оценили в 32 долл., что в сумме означало 385 млн долл.

Получив «зеленый свет», официальные посланцы Prudential торжественно прибыли на встречу с Джейкобсом и группой его консультантов. Представители Pru сообщили, что сделка одобрена, и назвали утвержденную цену акций Bache — 32 долл. за штуку. Джейкобс испытал шок — эта цена лишь слегка превышала рыночную. А 385 млн долл. составляли денежный доход фирмы за каких-то три недели. Пару минут Джейкобс посовещался с Клиффордом, и тот обратился к топ-менеджерам Prudential. «Мы удовлетворены вашим предложением, — проговорил он, — но Bache заинтересована в более высокой цене».

Бек немедленно лишил их всяких иллюзий. «Послушайте, — начал он, — если вы не хотите, чтобы сделка рухнула, то вам не мешало бы согласиться с тем, что мы предлагаем. Цена в 32 долл. за акцию окончательная и ни при каких обстоятельствах не будет увеличена».

Клиффорду оставалось только уступить, и несколько минут спустя в офисе уже мелькали официальные улыбки и рукопожатия. В четыре часа дня Джейкобс созвал экстренное совещание топ-менеджмента Bache, на котором сообщил о состоявшейся сделке. Тем же вечером в штаб-квартиру брокерской фирмы прибыли Бек и Хонемейер для встречи с директорами фирмы. После кратких и вполне дружеских представлений эти двое покинули зал заседаний на несколько минут, чтобы совет директоров мог проголосовать. Озвученное руководством Prudential предложение успешно преодолело последний барьер, получив единодушное одобрение совета директоров Bache. Бек и Джейкобс, изнуренные неделей безостановочной работы по подготовке сделки, отпраздновали общую победу бутербродами.

Примерно в это же время самолет с Сэмом Бельцбергом на борту заходил на посадку в аэропорту Эдмонтона. Бельцберг с женой возвращался из Лондона, и единственный рейс, на который они успевали, делал короткую промежуточную посадку в Эдмонтоне. Для Бельцберга это была ничего не значащая пауза на пути домой, столь непродолжительная, что пассажиров просили не покидать борта самолета.

Поэтому Бельцберг очень удивился, заметив, что в салон зашел представитель канадской полиции, который направился прямо к его креслу.

«Мистер Бельцберг? — учтиво уточнил полицейский, останавливаясь рядом. — Вам звонят».

В виде исключения Бельцбергу разрешили выйти из самолета и в сопровождении полицейского проследовать до здания аэропорта, где был телефон. Вскоре он уже разговаривал с одним из своих ближайших помощников. Новость оказалась чрезвычайно важной: поступили сведения, что Prudential Insurance покупает Bache.

Несколько минут Бельцберг простоял как громом пораженный. Добыча, которую он преследовал по пятам столько лет, ускользнула. Неожиданно борьбе за контроль над Bache пришел конец.

Гарри Джейкобс бодро вышел на вертолетную площадку в даунтауне Манхэттена и поспешно взобрался в кабину, чтобы совершить короткий перелет в Ньюарк. Это было утром 19 марта. Новость о слиянии уже достигла среднего управленческого звена и брокеров Bache, хотя официального сообщения от председателя совета директоров пока не поступило. Сегодня New York Times напечатала на первой странице статью под огромным заголовком, гласившим «Bache приняла предложение Prudential», в которой приводилась масса подробностей сделки.

По прибытии в офис Prudential Джейкобса немедленно препроводили в кабинет Бека, где ему передали целую гору документов на просмотр. Когда с этим было покончено, Джейкобс и Бек подписали контракт, скрепляющий договоренность, по которой Bache отныне становилась частной дочерней компанией Prudential. Процедура подписания была обставлена весьма торжественно.

Позже в тот же день новость официально передали в новостные агентства. По мере того как брокеры во всех концах страны считывали новость с информационных лент, в отделениях Bache утверждалась атмосфера всеобщей радости. Позади остались месяцы скандалов и волнений, и измученная Bache нашла наконец опору. Во всех отделениях Bache сотрудники, владевшие пакетами ее акций, склонились над калькуляторами, с азартом высчитывая, насколько они лично обогатятся благодаря сделке. Мало того что теперь их финансовое будущее стало как никогда прочно, они радостно предвкушали, как на них прольется настоящий денежный ливень.

Буквально с первого дня, как сделка вступила в силу, менеджеры Prudential поспешили в Bache с обходом. Прибывшие в Нью-Йорк Бек, Шервуд и Гарнетт Кейт, исполнительный вице-президент по надзору за новоприобретенными активами Prudential, отправились в офис Bache для общего знакомства с персоналом. Когда им представляли очередную группу сотрудников, Бек старался едва ли не каждому дружески пожать руку.

Он то и дело повторял: «Мы рассчитываем на совместную работу со всеми вами. Мы убеждены, что это великий союз достойных партнеров. Prudential считает своей обязанностью привести вашу фирму к успеху. Мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы Bache стала лучшей в мире брокерской фирмой».

В последующие недели, несмотря на всеобщий подъем и энтузиазм по поводу слияния, в повседневной жизни Bache мало что изменилось. Бек почти не интересовался тем, что делалось в Bache, переложив обязанность по общему надзору за ее работой на Гарнетта Кейта. Пожалуй, единственным новшеством в жизни фирмы стало то, что впервые за многие годы Джейкобс мог наконец с уверенностью смотреть в будущее. «Мы испытываем чувство облегчения, — заявил он в разговоре с журналистом вскоре после завершения сделки. — С момента слияния с Prudential мы гораздо более уверены в нашем будущем».

Имея за спиной такой гигантский капитал и солидную, нерушимую, как скала, репутацию Prudential, Bache приготовилась в общенациональных масштабах расширять свой бизнес. Был близок час, когда каждое подразделение фирмы, включая и отделы налоговой защиты, получит доступ к миллионам новых клиентов.