История астрономии[385][386]

[33] (1) Изумление, Удивление и Восхищение[387] – это слова, которые хоть часто и приводят в замешательство, обозначают в нашем языке чувства, которые в некоторых отношениях близки, но все же различаются и в своем значении не совпадают полностью. Нечто новое и единственное в своем роде возбуждает чувство, которое, в строгом смысле, называется Изумлением; нечто неожиданное вызывает чувство Удивления; наконец, нечто величественно большое (great) или прекрасное вызывает чувство Восхищения.

(2) Мы изумляемся всем экстраординарным и редко встречающимся вещам, всем редким явлениям природы, метеорам, кометам, затмениям, всем единственным в своем роде растениям и животным, т. е., резюмируя, всякой вещи, с которой были либо мало знакомы, либо вовсе не были знакомы раньше. Мы испытываем чувство изумления и в том случае, когда заранее предупреждены о том, что увидим.

(3) Мы удивляемся тем вещам, которые видим часто, но которые меньше всего ожидаем встретить именно там, где мы их встречаем. Мы удивляемся внезапному появлению друга, которого видели тысячу раз; но его мы даже ведь и не помышляли встретить там, где на самом деле увидели.

(4) Мы восхищаемся красотой равнин или величием гор, хотя и то и другое мы нередко видели раньше, и хотя перед нашим взором не появляется ничего такого, чего бы мы не ожидали увидеть с четко очерченной определенностью.

(5) Не имеет большого значения, будет ли критика в отношении точного значения этих слов справедливой (just). Я представляю себе, что она справедлива, хотя и сознаю, что лучшие писатели, пишущие на английском, не всегда правильно использовали эти слова в указанном выше толковании. Джон Мильтон [в «Потерянном рае», 1667; 2-е расширенное изд. 1674], при появлении Смерти перед Сатаной, говорит, что

«…виденье разгадать

Желая, изумленный Архивраг

Чудовище бесстрашно созерцал»[388].[389]

Но если эта критика справедлива, то правильно употребленным словом должно быть «изумился» (wonder’d). – Дж. Драйден,[390] при описании сна Ифигении, говорит, что

«Глупость природы отражалась в дурных глазах,

А широко открытый рот испытывал удивление (surprise)».[391]

[34] Однако, то, что Кимон (Cimon) должен был чувствовать при этом событии, это не столько Удивление, сколько Изумление и Восхищение. Все, на чем я настаиваю в данном случае, – что чувства, вызванные чем-то новым, чем-то неожиданным и чем-то величественно большим и прекрасным, являются на самом деле различными, несмотря на то что слова, их обозначающие, часто смешиваются друг с другом. Даже восхищение, вызываемое прекрасным, значительно отличается (как более явственно будет показано ниже) от чувства, вызываемого величием (greatness), хотя у нас есть только одно слово для обозначения обоих.

(6) Когда эти чувства (как и все прочие) вдохновляются одним и тем же объектом, то они взаимно поддерживают и оживляют друг друга. Объект, с которым мы вполне знакомы и который видим каждый день, производит на нас незначительное впечатление, несмотря на свои величие и красоту вместе взятые. Это происходит потому, что восхищение наше не поддерживается ни Изумлением, ни Удивлением. И если бы мы услышали очень подробное описание чудовища, наше Изумление было бы меньше, чем если бы мы просто увидели его; дело в том, что наше предшествующее знание о нем будет в значительной мере уменьшать наше Удивление.

(7) Замысел этого Очерка заключается в том, чтобы подробно рассмотреть природу и причины каждого из этих чувств; их влияние намного больше, чем нам могло бы показаться при невнимательном рассмотрении. Начнем с Удивления.