Король Херб

В 1987 году Эдзард Ройтер, в то время генеральный директор компании Daimler-Benz, сделал примечательное заявление: «В Германии не происходит ничего, о чем сначала не проконсультировались бы с McKinsey». Говоря точнее, в Германии не происходило ничего, о чем сначала не проконсультировались бы с Хербом Хенцлером. Действуя из кабинета в Дюссельдорфе, Хенцлер превратил бизнес McKinsey в Германии в предмет зависти коллег, со временем добившись самого глубокого проникновения в крупные компании любой страны, в которой присутствовала McKinsey. В какой-то момент немецкое отделение McKinsey обслуживало 27 из 30 крупнейших немецких компаний. Немецкий журнал Wirtschaftswoche опубликовал статью о Хенцлере и вынес ее заглавие – «Король Херб» – на обложку.

Но дела шли успешно не всегда. Когда бывший консультант фирмы Логан Чик (он работал в McKinsey в 1968–1971 годах) прибыл в 1969 году в Дюссельдорф на два года, у него создалось впечатление, что никто в Германии никогда ничего не слышал о консалтинге в области менеджмента. «Немцы не могли понять, почему человек, наделенный властью, должен платить кому-то другому, который скажет, что надо делать, – вспоминал Чик. – Многие наши немецкие друзья пришли к выводу, что McKinsey имеет что-то общее с Альфредом Э. Кинси, и наше представительство в Германии – не более чем прикрытие для консультантов по вопросам секса».[271]

Хенцлер покончил с этим представлением, и с тех пор очень немногие в Германии путали услуги McKinsey с услугами секс-консультантов. Немецкое отделение стало мощным двигателем под вывеской McKinsey. «Очень хорошо помню еще одно двадцатилетие, – сказал как-то Рон Дэниел, – юбилей нашего немецкого филиала. На праздновании выступал Генри Киссинджер. Он был поражен. Его привезли в Мюнхен, и он увидел, что в нашем полуофициальном семинаре участвовали 60 крупнейших промышленников. Киссинджер слышал о многих из них, но никогда не встречался… Мобилизация сети контактов и власти – вот что мы ежедневно делаем для клиентов».[272]

Хотя в фирме стремятся принимать решения на основе консенсуса, история McKinsey знает нескольких консультантов, долгое время пользовавшихся уникальным влиянием. К таким людям относились Бауэр и Дэниел – а также менее известный Уоррен Кэннон, советник и при Бауэре, и при Дэниеле. Хенцлер тоже был представителем особой породы. Коллеги называли его последним бароном. Фред Глюк, в жилах которого текла немецкая кровь, именовал Хенцлера и его немецких коллег Фридриха Шифера и Гельмута Хагеманна «командирами немецких подводных лодок».

За 14 лет, когда немецким отделением фирмы руководил Хенцлер, численность консультантов возросла со 100 до 800 человек, за что Хенцлер получил другое прозвище «Херб-Рост».[273] В 2011 году в Германии у McKinsey было 150 партнеров, и еще 80 партнеров-немцев работали в других филиалах фирмы по всему миру. «Херб именно это и имел в виду, когда говорил: “Мы будем знать, что достигли цели, тогда, когда вам будет достаточно просто сказать водителю такси в аэропорте: McKinsey, – вспоминает бывший партнер фирмы. – Мы отшучивались: “Будем надеяться, что этот водитель – не один из пяти миллионов немцев, потерявших работу в результате деятельности McKinsey”».

Хотя перед Хенцлером преклонялись из-за так называемой безжалостной немецкой эффективности, ему повезло руководить шоу в 1980–1990-х, когда Германия претерпевала глубочайшие изменения. В этот период немецкий истеблишмент ориентировался на рынок гораздо сильнее, чем ранее, пошел на демонтаж пораженной апатией и основанной на сговоре структуры, называвшейся Germany Inc., и открывал возможности для подлинной конкуренции и инноваций. McKinsey сыграла здесь огромную роль и, кроме того, стала ценным консультантом при проведении обошедшейся в триллион евро реконструкции Восточной Германии.

Хенцлер помог европейским сотрудникам McKinsey обрести в вопросах управления фирмой равноправие с «нью-йоркской мафией». «Центр тяжести в фирме так и так смещался, но Херб превратился в символ этого сдвига», – говорит бывший управляющий директор McKinsey Йен Дэвис.[274]

Для некоторых Хенцлер также символизировал идеи «рост любой ценой», которую позже воспринял Раджат Гупта, ставший управляющим директором фирмы. Хенцлер «склонен к диктаторским приемам, целеустремленным и высокомерным», – рассказывал бывший коллега. Но Хенцлер еще и энергично стремился к изменению способа оплаты консультантов. Хотя Рон Дэниел преуспел в постановке вопроса о неэкономическом вкладе сотрудников в дела фирмы, в 1980-х в McKinsey обсуждение экономического аспекта вознаграждений сместилось. Теперь не проводилась оценка влияния деятельности сотрудников на долгосрочную стоимость фирмы. Теперь спрашивали в лоб: «А сколько ты за последнее время заработал для нас?»

Молодые и энергичные немецкие сотрудники с негодованием относились к тому, что их старшие американские коллеги-консультанты пожинают плоды былых заслуг. Им удалось радикальным образом изменить управление финансами фирмы. С того времени McKinsey будет ежегодно как бы ликвидироваться и выплачивать консультантам все прибыли. Эта мера способствовала утверждению идеи краткосрочной перспективы, взявшей верх над разумным руководством в интересах наращивания долгосрочной стоимости. Возможно, McKinsey и побуждает клиентов к перспективному мышлению, но сотрудники ценят сегодня выше, чем завтра. «Германия – поршень, многие годы заставлявший работать весь двигатель, – сказал один из европейских сотрудников фирмы. – В какое-то время в McKinsey немцев работало больше, чем американцев. Поэтому-то в 1980-х немцы и потребовали больше денег».

Действительно, Хенцлер накопил достаточно сил, чтобы однажды открыто бросить вызов Рону Дэниелу. В 1977 году Дэниел закрыл отделение в Сан-Паулу – всего лишь через два года после открытия. Хенцлер в середине 1980-х сказал Дэниелу, что некий немецкий клиент, занимавшийся в Бразилии автоперевозками, хочет, чтобы фирма снова открыла отделение в Бразилии. Дэниел велел Хенцлеру сосредоточиться на Германии и предоставить Бразилию американцам. Хенцлер не внял совету Дэниела и отправил в Бразилию Стефана Матцингера, поручив ему открыть теневое отделение фирмы. Затем Хенцлер представил это отделение комитету акционеров как свершившийся факт. Некоторые партнеры выразили недовольство, но в конце концов Хенцлер настоял на своем.[275] Через 23 года после возобновления деятельности фирмы в Бразилии там работало 230 человек. Немецкое отделение также сыграло роль в развертывании деятельности в России, на Тайване и в Турции, причем все эти новые отделения возникли в результате указов, отданных Хенцлером младшим партнерам: «Хочешь проявить себя? Сделай что-то абсолютно предпринимательское – вроде открытия нового отделения».

Хенцлер всегда стремился к тому, чтобы его считали ровней клиентам, а не просто наемным специалистом. И он преуспел. Его связи внутри Германии были настолько глубоки, что поговаривали, будто он может стать канцлером. Отойдя от дел в 2001 году, Хенцлер позднее сказал Уолтеру Кихелю, что консультировал компанию Siemens без перерыва в течение 27 лет, а компании Daimler и Bertelsmann – на протяжении почти двух десятилетий.[276] «Наши партнеры стали весьма уважаемыми бизнесменами, – сказал Фрэнк Маттерн, возглавивший немецкое отделение фирмы после Хенцлера. – Мы поставили себя наравне с лидерами немецкой промышленности».[277]

С необычными устремлениями Хенцлера мирились потому, что он приносил фирме поразительные экономические результаты. Однако со временем между ним и партнерами возникло отчуждение. Партнеры считали, что Хенцлер стал «перерос» McKinsey. Но у Хенцлера был мощный соперник в Японии.