Новая версия старого конфликта

Новая версия старого конфликта

Америка уже давно испытывала подозрения к банкам, особенно крупным, что подтверждается предложениями, хотя и неоднозначными, первого секретаря Казначейства Александра Гамильтона по созданию национального банка. Для ограничения власти крупных банков в Нью — Йорке и других крупных городах были приняты регулирующие положения, регламентирующие банковскую деятельность между штатами (окончательно они были отменены при президенте Клинтоне). Мэйн-стрит зависела от банков: ей были нужны финансовые средства; в свою очередь прибыль банков обеспечивалась за счет кредитования Мэйн-стрит. Отношения между банками и Мэйн-стрит были симбиотическими, хотя стороны часто не доверяли друг другу.

Может быть, борьба между Уолл-стрит и Мэйн-стрит является карикатурой, отражающей сложные конфликты, которые возникают между различными экономическими группами. К тому же реальные конфликты интересов, которые Великая рецессия 2008 года выдвинула па первый план, действительно существуют. В нынешнем новом варианте старого конфликта между Уолл-стрит и остальной частью страны банки, образно говоря, приставили пистолет к виску американского народа: «Если вы не дадите нам больше денег, то сами от этого пострадаете». Никаких альтернатив этому нет, заявляли они. Если вы введете ограничения и запретите нам выплачивать дивиденды и бонусы или если вы будете настаивать на том, что за все произошедшее отвечают наши руководители (как это сделало правительство в случае с GM), мы никогда в будущем не сможем мобилизовать капитал. Возможно, они были правы, и исходя из этого ни один политик страны не захотел бы принимать на себя ответственность за неудачи в американской экономике. Уолл-стрит использовала страхи перед возможным экономическим крахом для быстрого извлечения огромных сумм денег, полученных от американских налогоплательщиков. При этом, как ни удивительно, Уолл-стрит еще и выдвигала претензии. Почему мы не получали больше денег? Почему эти действия правительства были названы спасательной операцией? Если бы власти могли придумать более подходящее название, что-то вроде программ «восстановления» или «инвестирования», то тогда, может быть, оппозиция банкам была бы не настолько сильной. Ветераны, пережившие другие кризисы, знали, чего следует ожидать: накопления убытков и ожесточенных баталий по поводу того, кто должен будет их возместить.

Никто не удивился, когда Уолл-стрит поддержал поддавшийся его шантажу Буш. Однако многие надеялись, что Обама выберет более сбалансированный подход. Казалось, что он будет в большей степени руководствоваться своим сердцем, но его действия, по крайней мере в их видимой части, слишком тесным образом сочетались с интересами Уолл-стрит. Президент, который, как предполагалось, должен был объединить все группы «в одной большой палатке», сформировав с этой целью соответствующую команду, не оправдал эти ожидания и показал, на чьей он стороне, еще до своего вступления в должность.

Даже выбранный способ оценки успешности мер спасения был, как показалось, предвзятым: по мере того как последовательно опробовались разные виды оказываемой банкам помощи (часть из которых описана в главе 5), основное внимание все в большей степени уделялось реакции на эти действия представителей Уолл-стрит и тому, каким образом предпринимаемые усилия влияют на цены банковских акций. Однако преференции банкам (отражавшиеся в повышении стоимости их акций) означали, как правило, одновременное ухудшение положения налогоплательщиков. Мэйн-стрит в первую очередь требовалось восстановление механизма кредитования, по в процессе реанимации банков для решения этой задачи почти ничего не делалось.

Из-за своей политической нечувствительности (выражавшейся в выплате миллиардных бонусов и дивидендов в тот момент, когда американские налогоплательщики вынуждены были затянуть пояса для оказания финансовой помощи банкам ради, как они наивно полагали, восстановления кредитования) Уолл-стрит сделала задачу Обамы по достижению национального примирения еще более трудной²⁷.

Когда в феврале 2009 года скандал с бонусами достиг кульминации, Обаме пришлось высказать свое мнение по этому поводу. Но, критикуя бонусы, он попал в тиски: поддержка, получаемая им с Уолл-стрит, быстро исчезла, и при этом его команда по — прежнему не имела доверия Мэйн-стрит.

Эти ошибки придали соответствующую окраску политическому ландшафту и, вполне вероятно, повлияли на политические ограничения, с которыми столкнулась администрация Обамы, когда он попытался реанимировать банки, стабилизировать ипотечный рынок и стимулировать экономику. Инвесторы не торопились участвовать в некоторых программах, спонсируемых государством, так как опасались, что, если они получат ту прибыль, на которую рассчитывали, Конгресс может изменить правила игры и изымет их доходы, введет штрафные санкции или установит новые ограничения. Хотя нельзя было сказать, сколько денег в итоге потребуется банкам, растущая непопулярность правительственной помощи банковским структурам означала, что, если потребуется выделение дополнительных ресурсов, получить их от Конгресса будет очень трудно.

Такое положение дел заставило власти выбрать стратегию, предусматривающую повышение сложности применяемых схем и отсутствие прозрачности. Хотя считается, что все государственные расходы должны получать одобрение Конгресса, обычной практикой стали различные уловки, проводимые через ФРС и Федеральную корпорацию по страхованию вкладов, позволявшие выделять средства без того контроля, на наличие которого рассчитывали американцы, считавшие его неотъемлемой частью демократических правил²⁸. ФРС утверждала, что закон о свободе информации не распространяется на указанные действия, по крайней мере на их ключевые аспекты. Однако информационное агентство Bloomberg, специализирующееся на финансовых новостях, подвергло сомнению это утверждение. В августе 2009 года один из американских окружных судов вынес решение против Федеральной резервной системы. Но даже после этого ФРС отказалась признать, что степень прозрачности ее действий не соответствует той, которая в условиях нашей демократии ожидается от государственных учреждений, и подала апелляцию на решение суда²⁹.

Банки оказались в затруднительном положении, поскольку слишком большое количество операций стало выводиться за рамки установленной отчетности в попытке ввести в заблуждение инвесторов и регулирующие органы. Затем финансовые мудрецы пришли на помощь администрации, чтобы применить накопленный в этой области опыт, возможно, в попытке обмануть налогоплательщиков и избирателей³⁰.