Разные пути к процветанию урок № 18. Хорошие институты способствуют росту

Захват активов обанкроченного ЮКОСа в 2006 году и покупка частной ТНК-ВР государственной “Роснефтью” в 2013-м завершили круг. Двадцать пять лет назад промышленные активы были “собственностью всего советского народа”, некоторое время они находились непонятно в чьих руках, почти десять лет – в частной собственности нескольких человек, и вот снова – в собственности всех вместе. В этом деле сплелись и экономика, и политика, причем не только на уровне бесчисленных и всем известных имен и деталей, но и на самом высоком уровне – теоретическом.

Эпоха, которая сделала возможным “путешествие активов”, началась со смертью социалистической экономики. Или, точнее, со смерти идеи социалистической экономики. Экономисты никогда не прочь отпраздновать похороны какой-нибудь знаменитой идеи, гипотезы или теории. Экономический крах и последовавший за ним распад Советского Союза ознаменовал смерть и целой области экономической науки – сравнительной экономики. Сравнение оказалось ненужным, потому что плановая экономика, такая привлекательная на бумаге, оказалась нежизнеспособной на деле. Результатом социалистического эксперимента стала длительная стагнация и в итоге катастрофический спад производства, начавшийся в СССР в 1990 году и вызвавший, в свою очередь, резкое снижение уровня жизни. Вопрос о том, какой путь развития лучше, решился сам собой. Теперь исследования, в которых противопоставляются социалистический и капиталистический пути развития, можно найти разве что в журналах по экономической истории.

Именно так все и воспринималось в начале 1990-х. Выступая на крупной международной конференции в Москве в августе 1992 года, исполняющий обязанности премьер-министра Егор Гайдар сказал, что книгу по сравнительной экономике нужно теперь искать в разделе “Экономика развития”. Одновременно прекратилось соперничество двух систем в политической сфере. Знаменитый политолог Фрэнсис Фукуяма из Университета Джона Хопкинса даже объявил “конец истории” – победу демократии как формы общественного устройства над диктатурой. Однако, как мы теперь знаем, “конца истории” не наступило. Демократия оказалась вовсе не столь популярной, как казалось в начале 1990-х. Во многих странах период разброда и шатаний сменился временем “сильных лидеров”: одни захватили власть в уставших государствах силой, другие получили мандат на правление в результате выборов, а потом демонтировали институты демократии. Это заставило и ученых заново задуматься о глубоких связях политики и экономики.