Наука в процессе разработки политики

Наука занимает важное место в модели-1 и в синоптическом подходе к выработке политики. Неудивительно, что европейские коммунистические страны могут тратить больше средств на ведение исследований и внедрение научно-исследовательских разработок, чем европейские страны с рыночной экономикой с соответствующим уровнем дохода на душу населения²⁸. Но общественные науки практически не находят применения. В том виде, в каком они получили развитие в мире, науки общественного цикла в основном посвящены изучению общественных взаимодействий и, следовательно, более адаптированы к нуждам и потребностям модели-2, чем модели-1, и стратегическому, а не синоптическому подходу к разработке политики. Экономические науки, например, в значительной степени посвящены изучению взаимодействий в системе рыночной экономики, политические науки — изучению взаимодействий в государственных структурах и политике. Если убрать взаимодействия, направленные на решение задач в государственных и политических структурах, то все, что останется от политологии, — это изучение нескольких аспектов управления. Части экономических дисциплин, изучение которых было полностью запрещено при Сталине, в настоящее время дан больший простор исключительно из-за их близости к инженерно-техническим областям. Политические науки в той своей части, в какой они не связаны с правом и изучением управленческих аспектов, едва ли существуют в настоящее время в СССР. «Советская коммунистическая партия не дала ни одного творчески мыслящего и имеющего вес мыслителя-марксиста за 50 лет с момента захвата власти в 1917 году»²⁹.

Китай враждебно относится к профессиональной интеллигенции из-за тенденции среди высокообразованных специалистов не проявлять особого рвения по случаю революционных перемен. Результатом является стойкое пренебрежительное отношение властей к науке в любом виде. Университеты были переделаны из научных центров в школы революционной идеологии и практических технологий³⁰. Утверждая, что массы якобы способны на научное новаторство, Мао заявлял, что никакого специализированного круга научных институтов и исследователей поэтому не нужно³¹.

Таким образом, в коммунистических странах более, чем в либерально-демократических, идеологические утверждения заменяют собой общественные науки. Работа комитетов и политические декларации все больше и больше подменяют исследования и анализ. Монополия на идеологическую дискуссию переходит целиком к партийным деятелям, как в СССР и, возможно, в Китае. Идеологическая дискуссия все больше принимает форму партийной защиты, и «идеологическая косность», по-видимому, окончательно берет свое³².

Поэтому, хотя идеология продолжает играть свою роль в наставническом «воспитании» и, следовательно, в осуществлении политики, ее вклад в анализ задач и проблем высшим руководством, вероятно, очень сильно уменьшается. Она всегда была не более чем заменой общественным наукам в процессе выработки политики. Будучи плохой заменой общественным наукам, которые и сами по себе были бы неподходящим инструментом для решения данной задачи, идеология в свою очередь заменена теперь более экспериментальным, прагматическим и основанным на более инкрементном подходе стилем разработки политики, в котором научный компонент задействован меньше, чем в полиархических системах³³.

В установленных в результате военных действий коммунистических режимах в Восточной Европе и на Кубе идеология никогда не играла той роли в разработке политики, которую она, вероятно, когда-то сыграла в СССР. В Китае ее роль (в части, отличающейся от наставнической роли) неясна, хотя Маоисты дают свидетельство своей зависимости от идеологии в форме борьбы с оппозицией, которая доказывает необходимость прагматичного и более традиционного градуализма в развитии Китая.

Но, идеологизированное или нет, маоистское или нет, китайское руководство явно демонстрирует особое пристрастие к синоптическому методу в разработке политики. Доказательством этого пристрастия является предрасположенность руководителей обсуждать и анализировать все важнейшие аспекты политики до чрезвычайной степени. При этом они не занимаются развитием общественных наук как возможной опоры для обоснования своей точки зрения; но привычка к дебатам является не просто прикладным применением идеологии. Среди высшего руководства дебаты, видимо, являются упражнением, как сказал бы Мао, в «поиске истины». Наблюдатели отмечали, что «китайские коммунисты имеют обычай анализировать все»³⁴.

Китайские руководители явно делают попытку составить «атлас» социально-общественных проблем всего общества. Их деятельность, возможно, является частью исторической попытки обеспечить более комплексное и всестороннее влияние человеческого интеллекта непосредственно на решение общественных проблем, чем это когда-либо предполагалось и делалось в любом другом обществе. Трудно предсказать, переживет ли это амбициозное устремление Мао и ту характерную поверхностность, которая всегда сопутствует таким захватывающим дух масштабным проектам. У Советов в 20-х годах наблюдалась подобная вера в разум, когда они часто заявляли, что «наука есть религия Советского Союза»³⁵.