Промышленная демократия
Руководство промышленностью никогда не было таким эксплуататорским, как часто утверждают его критики, иначе зарплаты бы никогда не выросли. В действительности с самого начала развития промышленности и задолго до возникновения профсоюзного движения зарплаты увеличились во всех промышленно развитых странах. Не было бы постоянного улучшения условий труда, что в действительности происходит, — это исторически доказано. В полиархических системах механизмом улучшения — с целью ограничения чрезмерных необоснованных требований со стороны работодателей — является система рыночной экономики, в рамках которой работодатели должны стараться заполучить рабочих с помощью более привлекательных зарплат и условий труда. (Во времена процветания и благополучия конкуренция среди работодателей за привлечение рабочей силы может стать весьма ожесточенной.) Если конкуренция за привлечение работников становится жесткой, рынок труда допускает определенную степень контроля рабочих над работодателями.
Рынок труда, однако, является чрезвычайно несовершенным инструментом рабочего контроля, несмотря на то, что в течение долгого времени с его помощью удается успешно добиваться увеличения зарплат и улучшения условий труда. Этот инструмент часто теряет эффективность в периоды массовой безработицы. Даже в хорошие времена работодатель может легко подвергнуть преследованию любого работника. Для осуществления демократизации на рабочих местах требуется больше, чем просто конкуренция среди работодателей за привлечение рабочих.
Современные требования усилить демократию на рабочих местах крепнут под влиянием целого ряда факторов. В мае 1968 года французская экономика оказалась парализованной. Практически все крупнейшие предприятия были закрыты на несколько дней в результате незапланированного взрыва возмущения среди рабочих, который не был непосредственно связан с конфликтом по поводу заработной платы или какому-либо другому особому вопросу. Это было чрезвычайное происшествие, и следовало задать вопрос, не предвещает ли оно роста проблем в будущем для промышленно развитых стран. По одной из гипотез, этот эпизод был свидетельством кризиса отчуждения.
Ученые спорят по поводу того, что значит «отчуждение» у Маркса, но предложенный им термин, по крайней мере, вызывает в воображении картину рабочего, страдания которого обусловлены целым рядом причин. Он не получает удовольствия от выполнения рабочих заданий, его работа, как и производимая им продукция, не дают ему ни стимулов, ни возможностей для самосовершенствования и личного роста. Особенности структуры власти на рабочем месте и отношения соперничества с коллегами по работе закрывают от него благодатную возможность единства со своими товарищами. По отчуждению существует обширная литература. Доказательства того, что проблемы отчуждения существуют, достаточно убедительны для скептиков и более чем достаточны для всех остальных. И точно так же имеются доказательства того, что даже в очень умеренных формах демократия на рабочем месте часто приносит облегчение3, позволяя рабочим обсуждать и лучше понимать цели деятельности, организовывать задания, направленные на достижение очевидного результата, получать удовольствие от выполняемой работы и общаться с товарищами на основе взаимоуважения.
Практически те же аспекты отмечаются и теми, кто формулирует эту хроническую проблему по-другому: не как отчуждение, а как упадок рабочей этики. По крайней мере, в отношении многих разновидностей бесконечно повторяющихся промышленных задач в некоторых сегментах общества возвращаются старые взгляды — те, что существовали в Древней Греции и в цивилизациях других эпох и народов, а именно — что работа унижает. Работа далеко не обязательно или не всегда означает интересную задачу, которая расширяет способности человека или опыт, формирующий характер и воспитывающий достоинства личности. Если дойти до крайностей, то на производстве есть работы, которые убивают; есть некоторое количество таких, которые калечат; и есть миллионы таких работ, которые отупляют. Как бы Адам Смит ни превозносил разделение труда как главный источник эффективности производства, он, тем не менее, признавал, что «человек, вся жизнь которого прошла за выполнением нескольких простых операций, ...становится таким тупым и невежественным, каким только способно стать человеческое создание»4.
Обеспокоенностью по поводу отчуждения и упадка рабочей этики объясняются особые заявления о том, что промышленная демократия сделает из рабочих более счастливых, лучших людей, а также стимулирует производство посредством улучшения стимулов труда5. Традиционная трудовая дисциплина становится мишенью нападок — и рыночные стимулы (оплата, карьерное продвижение, увольнение), и указания начальства. В этом отношении многие современные руководители предприятий и компаний обнаруживают удивительное родство своих идей с маоистской мыслью о стимулах, утверждающей, что стимулы участия наряду с другими могут в определенной степени послужить заменой традиционной системы стимулов.
Во многом возросший интерес к промышленной демократии и стимулам совместного участия происходит из усложнения и расширения проблемного поля задачи, которой давно заняты обществоведы и менеджеры, — проблемой координации как ключевого аспекта в решении проблемы производительности. Все больше и больше говорится о том, что энергия, находчивость и изобретательность — крайне недостаточно используемые источники эффективности производства. В настоящее время предполагается, что устранение неорганизованности и вялости как на индивидуальном уровне, так и на уровне организации в целом через высвобождение и повышение индивидуальной производительности труда — гораздо более многообещающий подход, чем усиление и углубление внимания к вопросам координации. Маоистская мысль, как мы видели, готова поменять координацию на находчивость, но точно так же настроены и новаторы западного менеджмента в деловой сфере.
Эксперименты по рабочему контролю, затеваемые как в либерально-демократическом, так и в коммунистическом мире, предполагают, что частная собственность и частное предприятие не являются, как считали раньше социалисты, основными мишенями процесса демократизации на рабочем месте. Такой мишенью в действительности является иерархическая и авторитарная структура власти на предприятии, независимо от того, опирается она на частную собственность или нет.