3. Коммунистическая Реформация

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. Коммунистическая Реформация

Лениным марксизм использовался в качестве основы для разработки идеологии политической организации, ведущей борьбу в конкретных условиях России и ряда других стран мира, которые на века отстали в социально-политическом развитии от нескольких буржуазно-капиталистических государств Запада, не могли без такой идеологии и организации вырваться из земледельческого уклада и средневекового мировоззрения. Благодаря ленинизму в России и ряде других стран произошли социальные революции, и началась историческая эпоха идеалистической ранней буржуазно-городской Реформации средневекового земледельческого мировоззрения ради всеохватной индустриализации экономики. В России необходимость в мировоззренческой Реформации зарождалась в условиях начала ХХ столетия, когда вследствие вынужденной индустриализации экономики царской России средневековое православие теряло способность быть идеологическим насилием феодально-бюрократического государства. Оно не могло дольше воздействовать на социальное поведение огромных масс крестьян, вырванных из деревни и очутившихся в быстро растущих и неустроенных городах, где они попадали на рынок малоквалифицированного труда, превращались в наёмный пролетариат на заводах и фабриках, где озлоблялись своим тяжелейшим материальным и моральным положением низкооплачиваемых и бесправных рабочих. Русский пролетариат, теряя веру в православное мировосприятие, терял духовную связь с народными сословно-общественными отношениями, и в его среде вызревали настроения готовности поддержать любую смуту против самих сословных отношений. Именно для удержания идеологического контроля над огромными массами вырванного из земледельческих отношений собственности пролетариата, для организации его социально ответственного поведения, для воспитания в нём социальной дисциплины индустриальных производственных отношений в сильно отставшей от западноевропейского промышленного развития стране и оказался очень действенным революционный ленинский большевизм, а затем советский коммунизм.

Чтобы пробудить в оторванных от земледельческих интересов собственности массах пролетариата дух самоотверженного труда ради ускоренной индустриализации страны, вся собственность страны объявлялась коммунистической партией общенародной. Она управлялась понятным крестьянству и пролетариату устройством советской власти, партийной номенклатурой и военными и хозяйственными управленцами, воспитываемыми на основе сословных традиций феодально-бюрократических государственных отношений. Но партийную бюрократию и военных, хозяйственных управленцев с народными массами объединяла уже не христианская народно-патриотическая этика и мораль, как было при господстве средневекового мировоззрения, а коммунистическая, которая рационально наследовала основам православной этики и морали. Номенклатурная бюрократия, а так же военные и хозяйственные управленцы при советском строе представляли собой усовершенствованный феодально-бюрократический аппарат власти социал-феодального государства.

Воздействуя на производственные отношения, которые складывались на теоретических основах ленинской переработки марксизма, большевизм осуществлял самыми решительными мерами ту же задачу для советского социал-феодального номенклатурно-бюрократического государства, какую до Первой мировой войны решала для имперской феодально-бюрократической Германии созданная на основе того же марксизма немецкая социал-демократия. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить возмущение В.Ленина по поводу одобрения немецкой буржуазией политической роли социал-демократической партии Германии, как партии, которая замечательно вышколила, организовала рабочих не только для индустриального империалистического производства, но и для участия в мировой войне за интересы своей "национальной" буржуазии в условиях германского феодально-бюрократического государственного капитализма.

"И всё чаще немецкие буржуазные учёные, вчерашние специалисты по истреблению марксизма, говорят о "национально-немецком " Марксе, который будто бы воспитал так великолепно организованные для ведения грабительской войны союзы рабочих!" ( Ленин, "Государство и революция")

Однако В.Ленин возмущался именно тем, что было, в действительности, подлинной заслугой марксизма и немецкой социал-демократии в деле организации самых передовых в то время в Европе производственных отношений в Прусской Германии. На основаниях таких отношений на века отставшая в капиталистическом развитии от Англии и Франции феодально-бюрократическая Германия только и смогла столь стремительно осуществлять индустриализацию, а к началу ХХ столетия не только нагнать, но и обогнать эти державы по уровню общего промышленного производства, превратиться в главную военно-промышленную державу Европы.

Вне зависимости от мнения его создателей, классический марксизм был реформаторским политическим учением для переходной ступени развития от средневекового земледельческого хозяйствования к индустриальному, обосновывая максимальное использование устройства феодально-бюрократического государства и христианской этики и морали для ускоренного развития индустриального капитализма. В буржуазной Англии, где капиталистическое развитие мануфактурного и промышленного производства происходило задолго до появления теоретического марксизма, учение К.Маркса оказалось мало интересным для британского общества вообще и в частности для рабочего движения. Британское рабочее движение создавалось в отсутствии собственной политической идеологии, разобщёнными тред-юнионами, которые воспитывали и воспитали организованность рабочих в их борьбе за свои материальные интересы на основаниях сначала разъединённых профессиональных интересов, а именно местными отраслевыми союзами рабочих, которые затем объединялись в союзы профсоюзов. Отнюдь не случайность так же, что во Франции, в которой зародилась и начала развиваться идея социалистического идеала общественного устройства, интерес к марксизму проявился больший, но далеко не столь живой, как в Германии. Во Франции с середины ХIХ века уже завершался процесс капиталистической организации национального общества и не было внутренних причин для марксистской реформации капиталистических производительных сил и производственных отношений, не было необходимости в использовании феодально-бюрократической государственной власти для развития индустриального производства. И только в собственно Германии это учение оказалось так очевидно необходимым индустриальному капиталистическому развитию в условиях феодально-бюрократической Прусской империи. Именно в объединённой Прусской бюрократией и военщиной Германии марксизм породил идеологические основы социал-демократической партии, а социал-демократическая партия политически воспитала самое социальное для того времени индустриальное производственное сознание немецкого пролетариата. Вместе с мелкобуржуазным лассальянством, вторым учением немецкой социал-демократии, марксизм способствовал превращению немецкого пролетариата в высокоорганизованный немецкий рабочий класс, заинтересованный уже в классовых имущественных и политических отношениях. После подавления буржуазной революции 1848 года в германских государствах феодальная бюрократия вынужденно создала сверху компромиссные условия политическому сосуществованию феодализма с либеральным буржуазно-представительным парламентаризмом. И деятельность расширяющей своё участие в борьбе за представительные места в парламенте социал-демократической партии исторически ускоренно расшатывала феодальные народно-земледельческие отношения и подготавливала их к преобразованию в национально-производительные капиталистические отношения. По существу вопроса возникшая на учении марксизма и лассальянства немецкая социал-демократия подготавливала и подготовила страну к победе буржуазно-демократической революции 1918 года, которая позволила перейти к завершению выстраивания национальных классовых отношений взамен отмирающих народных сословных отношений.

Ленинское теоретическое усовершенствование классического марксизма стало основой коммунистической идеологии и чрезвычайно организованной политической партии. Эта партия оказалась способной установить собственную политическую диктатуру, создать собственную, использующую традиции феодально-бюрократического управления государственную власть, с её помощью ещё быстрее, ещё жёстче объединять, воспитывать, профессионально подготавливать вырываемый из деревни и переводимый на крупнопромышленное, индустриальное производство пролетариат, чем это было в Германии. Режим власти этой партии только и позволил России в столь изумительно короткий исторический срок после совершённой в 1917 году Великой октябрьской социалистической революции освободиться от груза самодержавного и во многом средневекового православного феодализма. Идеологически опирающаяся на ленинский марксизм коммунистическая партия невероятно быстро организовала социал-феодальные производственные отношения огромных масс пролетариата и инженеров и нацелила государствообразующий этнос на превращение на глазах одного поколения патриархально отсталой и земледельческой страны во вторую индустриальную сверхдержаву мира.

Опыт Германии и России как раз и показал, что на аксиоматических, вообще-то идеалистических, взглядах можно создавать теории с очень высокими возможностями использования в политической практике, но в практике конкретно-исторической, для задач ускоренной организации капиталистических или около капиталистических производственных отношений в определённых странах. То есть, аксиоматические теории, вроде теории классовой борьбы, могут показаться абсолютной истиной в конкретно исторический период мирового развития в тех или иных странах, но с течением времени они неотвратимо превращаются в истину относительную, исторически изживающую свои возможности воздействия на политическую практику.

В.Ленин, как главный архитектор советского устройства государственной власти, при всех его искренних реверансах в сторону материалистической диалектики как таковой, при умозрительно верном понимании сути диалектики, стратегически планируя будущее, оказывался часто чуждым основам научного диалектического мышления. И именно по причине догматической аксиоматизации классовой борьбы. Но он и не стал бы тем гениальным идеологом и политиком, каким предстал в мировой истории, если бы не выступил в качестве разработчика идеологии и политики осуществления ранней буржуазной Реформации в России, в других слаборазвитых странах мира. А именно в тех странах, которые были вынуждены для спасения собственной традиции государственных отношений совершать ускоренную индустриализацию и социально-политическую модернизацию производственных отношений посредством революционного усовершенствования традиционного феодально-бюрократического аппарата управления. Поэтому историческое величие личности Ленина, когда утихомирятся политические страсти в связи с поражением коммунистической идеологии, предстанет выше величия Лютера и Кальвина.

Без произведённой на основах учения Кальвина пуританской реформации английского общества не смогло бы развиться англосаксонское мировое могущество и современное могущество США, да и такая страна вряд ли существовала бы. Без классического марксизма не было бы современной европейской промышленной мощи Германии. А без ленинского усовершенствования марксизма применительно к конкретным задачам коренного преобразования основ хозяйственной и социальной жизни России были бы невозможными несомненные великие достижения страны в научном и промышленном развитии, и именно они дают основания быть уверенными в становлении русской национальной цивилизации, как самой организованной и могущественной в XXI веке. Как раз для того, чтобы Россия ступила на путь нового витка ускоренного развития, и должно произойти осознание, что советский коммунистический режим осуществлял исторически необходимую раннюю буржуазную реформацию России, а ленинский марксизм был идеалистическим псевдорелигиозным идеологическим насилием, необходимой для такой Реформации. И именно аксиоматизация классовой борьбы позволила создать идеалистическое, почти научное идеологическое насилие для осуществления коммунистической ранней буржуазно-городской Реформации.

Таким образом, сделаем главный вывод этой главы. Научный, то есть собственно материалистический анализ не может всерьёз опираться на классовую борьбу в качестве первопричины зарождения государства.