5. Сущность монотеизма
5. Сущность монотеизма
Рациональная греческая философия достигла столь высокого уровня осмысления окружающего мира, что стала объяснять его через обобщающие категории: то есть наиболее существенные стороны и отношения предметов и явлений. А потому проявления кризисов в полисных и эллинистических государствах побуждали греческих философов к широким обобщениям и выводам, которые поднимались над этническими особенностями конкретного государства, над местной религиозно-языческой культурой и соответствующей ей моралью. С V века до н.э. философы Греции принялись разрабатывать вопрос взаимоотношения человека и государственной власти как таковых, при абстрагированном осмыслении некоего идеального бытия. Они пытались найти общие способы преодолевать все общегосударственные кризисы языческого строя на основе идеалистических представлений и разработок механистической диалектики.
Эпоха эллинизма, эпоха первой цивилизационной глобализации дала мощнейший толчок развитию именно идеалистических воззрений, стремлениям с помощью разума обнаружить и обосновать некий идеал государственных и общественных отношений с позиции общечеловеческого взгляда на вещи, – что закладывало основания для идеалистических выводов о существовании общечеловеческих ценностей. Кризис полисного патриотизма, беспримерные перемещения множества греков по странам эллинистических держав, где они вступали в сложные, часто неустойчивые отношения с самыми разными народностями и племенами, способствовал поискам мер, которые могли бы подорвать влияние языческих традиций местного сепаратизма на духовном, культурном, мировоззренческом уровне, традиций, которые несли главные угрозы эллинизму. Схожие философские искания происходили в Индии и в Персии до её завоевания Александром Македонским, то есть там, где шло становление субконтинентальных имперских пространств на основе земледельческой цивилизационной традиции. Однако философские искания Индии и Персии развивались внутри религиозной жреческой философии и общинного земледелия и не поднимались до расчётливого политического рационализма средних имущественных слоёв городских семейных собственников. Данное обстоятельство обусловило степень отрицания языческого строя философскими учениями, которые возникали в земледельческих империях Индии, Персии и Китая, с одной стороны, и античных империй – с другой. В античном мире эллинистических империй, а затем Римской империи такое отрицание достигло уровня революционного неприятия языческого строя, чего не было в дворцовых земледельческих империях. Это отрицание вело к представлениям о появлении имперского пространства совершенно новых, неязыческих обществ, а именно сословно-корпоративных народных обществ в духе платонизма.
Такое революционное отрицание языческого строя обосновывала механистическая диалектика. Философские учения земледельческих империй Индии, Персии и Китая тоже поднялись до диалектики, до представлений, что развитие всего сущего происходит вследствие борьбы непримиримых противоположностей. Мира света и мира тьмы, духа и тела в персидском зороастризме; добрых божественных сил и злых сил в индийском мировосприятии; первоначальных энергий инь и ян в китайской культуре. Но философская диалектика земледельческих цивилизаций развивалась в поле языческой религиозной традиции, приемлемой земледельческим общинам, и она обуславливалась устремлениями мудрецов к совершенствованию данных традиций, к совершенствованию земледельческого языческого общества через его постепенную трансформацию. Тогда как механистическая диалектика древнегреческой философии разрывала свою связь с языческой религией вследствие зарождения в демократических полисах научного механистического знания и научной систематизации, которые обслуживали задачи интенсификации производства и вытесняли языческое религиозное сознание за пределы философии как таковой. И она, механистическая диалектика, толкала к революционному слому, революционному отрицанию языческого строя ради революционного рождения нового общественного строя, как строя идеалистического.
Всякие общественные отношения складываются лишь при опоре на родоплеменное общественное бессознательное людей, на этнические архетипические побуждения к общественному разделению труда и обязанностей. Чтобы стать пригодным к применению в действительности, то есть дать направление выхода из кризиса хозяйственных и государственных отношений в имперских державах, философский идеализм должен был учитывать этническое родоплеменное бессознательное людей. И не просто учитывать, а управлять им, обеспечить становление таких этнических общественных отношений, которые подавляли бы коммерческий интерес и умозрительный, в том числе чиновничий, космополитизм в условиях полиэтнических, полирасовых империй, – чего не удавалось сделать при языческом строе. Добиться этого оказывалось невозможным без привлечения религиозного единобожия и без противопоставления духа, связанного с идеальным бытиём, материальному, природному естеству с целью непримиримой борьбы за подчинение телесной плоти духу.
Соединение наиболее целостных в изучении этого вопроса философских воззрений и идеи религиозного единобожия привело к разработке в эллинистическом мире представлений об идеальном гармоничном государстве, которое существует в мире идейных сущностей, в мире Абсолютной Идеи, в бестелесном мире космического Бога. Согласно этим представлениям, только постигнув мистическим философским прозрением и изучением глубин разума существенные свойства идеального государства, а затем воплотив их в материальном мире, можно преодолеть все кризисы империй и выстроить в них гармоничные и устойчивые государственные отношения.
Воплощённое в жизни идеальное государство должно было эволюционно для земледельческих цивилизаций и революционно для эллинистического мира разорвать зависимость прежнего государства от языческих, телесных традиций этнической общественной власти, и приобрести нравственную ответственность за каждого своего подданного вне зависимости от его происхождения и в любом месте имперского пространства. При этом создать условия для подъёма материального производства, основного источника податей для существования самого государства и средств обеспечения его устойчивости. В каждом подданном такое государство должно было увидеть конкретного человека с его страданиями и надеждами на лучшую судьбу. При этом, не уничтожая естественные этнические традиции общественных производственных отношений, а подчиняя их идеальным, вне языческим общественным отношениям. Отношениям, которые развиваются на основе особой этики нравственного самосовершенствования, как подданных, так и представителей власти, с целью выстраивания особой, идеалистической общественной власти. Посредником в достижении взаимопонимания, взаимодействия человека и такого идеального государства должен был выступать абсолютный Бог, Бог воинственно чуждый этнической родоплеменной общественной власти и её местнической духовной традиции, Бог, для которого равны "и эллин и иудей", но равны именно как представители этнических народов и лишь постольку, поскольку те являются представителями народов.
Творческий “сплав”, во-первых, идеалистического философского мировосприятия о долженствующем быть взаимоотношении человека с государством и, во-вторых, религиозной мифологии единобожия, правдоподобно объясняющей ход истории какого-нибудь древнего государства божественной волей, порождал монотеистическое мировоззрение, монотеистическую систему идеологического насилия. Единственно монотеистическая система идеологического насилия давала возможность государственной власти создавать совершенно новое общество, частично или полностью вырванное из зависимости от природного язычества. Такое общество уже не было народностью. Такое общество, выстраиваемое государственной властью на основаниях философского мировоззрения и религии единобожия, в европейской истории стало, по примеру еврейского народа, называться народным обществом или просто народом. С тем коренным различием, что переработка чрезвычайно развитой идеалистической философии античной Эллады религиозной мифологии иудаизма, которая создавала еврейский народ в виде единственного и избранного народа, породила имперское христианское мировоззрение, как мировоззрение сосуществования многих христианских народов в едином цивилизационном пространстве общей империи.
Но философский сплав, во-первых, идеалистически понимаемого миропорядка, как части идеального вселенского порядка, и, во-вторых, мифологии единобожия, как особого метода анализа исторических процессов, опирающегося на аксиоматическое представление о детерминизме воли Абсолютного Авторитета, вселенского Бога, имел и другой глубокий смысл.
Философское мировоззрение появляется только в цивилизационно развитом государстве и вне наличия государственной власти оно невозможно. Тогда как религиозное единобожие мифологически подчёркивало свою естественную природную связь с эволюционным развитием от первобытных родоплеменных отношений. В имперском государстве языческого строя одной из причин упадка являлся антагонизм центральной бюрократической власти и местных языческих традиций родоплеменной общественной власти, которые особенно отчётливо сохранялись в земледелии. И он был в то же время антагонизмом между теряющим языческую мораль большим городом, месторасположением имперской бюрократической власти, и имеющей собственную, природную мораль почвой, между городом и естественной человеческой природой. Монотеистическое учение преодолевало этот антагонизм примирением диалектических противоположностей в идее о нравственном самосовершенствовании каждого своего последователя, которое достижимо через мировоззренческое учреждение народных государственных отношений с определёнными правилами внутренних отношений. В том числе народных податных отношений, в которых раз и навсегда устанавливалась строго обозначенная часть продукта земледелия, отдаваемого, с одной стороны, государственной власти и, с другой стороны, выстраивающей её монотеистической организации, то есть касте священников или церкви. Согласно монотеистическому учению, желающая быть устойчивой власть большего от подданных требовать не имела морального права.
В христианской мифологии Нового Завета, к примеру, Христос провозгласил основой своего мессианизма нравственные заповеди. Через эти заповеди он требовал от последователей самосовершенствования, которое должны были примирить всех, в том числе имперскую власть Рима с податным населением каждой завоёванной страны, каждой провинции. И гибель Христа, порождённого почвой и традициями родоплеменных общественных отношений, этническим историческим мировосприятием, а потому близкого основной людской массе земледельческого населения империи, была гибелью за торжество своих заповедей именно в городе, от неправедного насилия чиновничьей государственной власти, от её произвола. Но перед гибелью он простил место своей смерти, то есть город, и имперскую государственную власть в лице её полномочного представителя прокуратора Понтия Пилата, а так же выполняющих решение прокуратора о казни солдат. Он обещал всем поверившим в его учение посмертное единение, единение города и почвы, государственной власти и родоплеменных общин в Боге, в суде Божьем, что имело важнейшее значение для последующего становления нового исторического строя с удельно-крепостническими, феодальными государственными отношениями в регионах, находящихся под влиянием восточной Византийской и западной Римской империй.
Прощение Христом имперского государства на основе провозглашённых им нравственных заповедей, показывало, как станет возможным примирение государственной власти и языческих традиций родоплеменной общественной власти, позволяя городу и почве, имперской государственной власти и сельскому населению развиваться, сосуществуя порознь, но одновременно в нерасторжимом единстве народного общественного бытия. Если государственная власть решала свои задачи на основании христианского мировоззрения, она была от Бога, и родоплеменная общественная власть не должна была вмешиваться в её политику, заведомо признавая эту политику отражающей интересы родоплеменных общественных отношений, беспрекословно платить власти подать по заповеди: кесарю кесарево, а Богу божье. Но при этом государственная власть обязана была нести ответственность за подданных, соизмерять свои действия с их интересами, сохраняя родоплеменные традиции, на которых строились земледельческие общинные отношения.
Такое сосуществование государственной власти с сохраняющими традиции родоплеменных отношений земледельческими общинами достигалось посредством монотеистической религиозной веры и сословно-кастового разделения народных общественных обязанностей. Выполнение всеми строго обозначенных в христианском вероисповедании нравственных и моральных заповедей позволяло добиться политического единства в государстве при полном господстве правящего класса землевладельцев и добровольном рабстве земледельцев, смиряемых любовью к Богу, то есть надеждой на грядущую справедливость. Понимание же справедливости в христианстве, как и в любом другом монотеизме, полностью соответствовало представлениям о справедливости, которое свойственно родоплеменным общественным отношениям. А рай, куда за праведное поведение и терпение умозрительно попадал христианин, был отражением мечты о "золотом веке", о времени господства родоплеменных общественных отношений, когда царила атмосфера гармонии межчеловеческих отношений, предопределяемой единением первобытного образа жизни с окружающей природой. Верить именно в такую справедливость и в такое воздаяние за терпение призвал Христос, который доказал своей сознательной гибелью собственную непоколебимую веру в то, что это единственный путь корпоративного спасения, как государственной власти, так и традиций родоплеменной общественной власти.
Было бы неверным делать вывод, будто государственная власть и традиции родоплеменной общественной власти получали в христианстве, как и в любом другом монотеизме, равные права и возможности. Благодаря монотеистической системе идеологического насилия государственная власть оказывалась подотчётной только Абсолютному Авторитету, космическому Богу. Тем самым государственная власть, правящий класс государства получали право пренебрегать родоплеменным общественным сознанием и подавлять его при целесообразной необходимости борьбы с теми или иными проявлениями местного языческого сепаратизма. То есть они в монотеизме получали всё же преимущественное значение, и антагонизм правящего класса и традиций родоплеменной общественной власти сохранялся. Антагонистические отношения правящего класса и подвластного населения примирялись в общем, народном сословном или кастовом единстве, как составной части общечеловеческого единства, через особую личностную этику, через индивидуальную ответственность, через индивидуальную совесть, через индивидуальное раскаяние и народно-коллективное спасение, через миф о спасении лучших праведников после грядущего Апокалипсиса.
Эсхатологические мотивы непременно пронизывают любую монотеистическую систему идеологического насилия. Без них невозможно в полной мере оправдать насилие государственной целесообразности над общественным архетипическим бессознательным, разрывом его на индивидуальные атомы волей Бога.
Монотеизм всячески подчёркивает и воспитывает индивидуальную ответственность перед Богом. Это было необходимо для устойчивости государственной власти после распада языческого строя вследствие перемещения множества людей в огромном имперском пространстве. Согласно христианству, как и любому монотеизму вообще, виновата не государственная власть, - она не может быть виновной в принципе, так как она от справедливого Бога, от мудрости вездесущего Абсолютного Авторитета, - а её отдельные представители, отдельные индивидуумы во власти, которые нарушили правила христианского или иного монотеистического мировосприятия и этического поведения. Именно на них должен направляться гнев народного возмущения против попрания архетипически, бессознательно ощущаемой справедливости, против произвола государственной власти в отношении традиций родоплеменной общественной власти. Государственная власть в праве совершать всё, что она посчитает необходимым, но затем она должна найти в правящем классе “козла отпущения” и обвинить его во всех деяниях, неприемлемых традициям родоплеменной общественной власти, вызывающих у общественного бессознательного мировосприятия низов гнев и возмущение. При этом для оправдания власти, когда она наказывает зачинщиков возмущения, церковью всячески внушается, что государственная власть никогда не выступает против традиций родоплеменной общественной власти, но лишь против отдельных индивидуумов народной среды, которые её возмущают против власти.
Монотеизм позволял духовно и культурно утвердить в бесспорных правах собственно государственную власть, обосновывал необходимость добиться полного отрицания прежней этнократической общественно-государственной формы власти, характерной для древних, в том числе античных земледельческих цивилизаций, и сделать устойчивыми имперские иерархические отношения. Его идеологическое целеполагание определяло новое основание для взаимных отношений государства и подвластного ему населения – через культурное, духовное единение в народном самосознании, как части общечеловеческого самосознания объединённых в монотеистической вере индивидуумов.
Монотеистическое мировоззрение прямо отвечало интересам имперской государственной власти. Как только правящие классы субконтинентальных империй Евразии ощущали подступающий общегосударственный кризис, гибельный для них, то есть никак непреодолимый усовершенствованием языческого строя, в их среде, так или иначе, рано или поздно, появлялись деятельные круги, которые решительно вводили монотеизм в качестве единственной государственной религии. Но тем самым они революционно изменяли всю систему общественных, производственных и политических отношений, которые вели к замене самого правящего класса новым, соответствующим монотеистическому мировосприятию. Затем шаг за шагом происходило преобразование языческих государственных отношений в отношения удельно-крепостнические, феодальные, превращение их из общественно-производственных отношений в системе общественно-государственной власти в производственные отношения в системе государственной власти. А в качестве компенсации провозглашались известная индивидуальная духовная свобода выбора, духовное равенство всех перед Абсолютным Авторитетом, Богом, проистекающие из новой духовной культуры, из нового монотеистического мировоззрения.
Идеал равенства всех перед единым Богом и имперского единения народов отрицал рабовладение, наносил удар по традиционному языческому рабовладению, на основаниях которого развивалось интенсивное производство в Древней Греции и в эллинистическом мире. Этот идеал разрушал основы интенсивного производства, которое вместе с огромными достижениями в материальном производстве привело к распаду в греческих полисах общественных связей и отношений, к ублюдизации греков, что загоняло их в эволюционный тупик, губило, как этнос, неумолимо влекло к краху эллинистический мир. Не случайно, что этот идеал наиболее основательно был разработан именно в греческой философии, в первую очередь стоиками, которые отрицали спекулятивно-коммерческую погоню за деньгами, как непременную составляющую полисной экономики, и оказали огромное влияние на содержание христианского мировоззрения. Осуществление этого идеала в жизни означало для эллинистической Греции, что она отказывается от своего уникального цивилизационного пути развития, соглашается на упадок производства, главным образом городского ремесленного производства, готова искать пути сближения традиций семейного хозяйствования со свойственным восточным цивилизациям общинным земледелием. На этом пути городские ремесленники с их семейным правом собственности, теряя связь с земледельческими родоплеменными отношениями, обрекались на эволюционное вымирание. А поскольку именно на них, на интересах семейной собственности средних имущественных слоёв горожан держались демократия и политическое самоуправление, постольку эпоха полисной демократии и политики завершалась, становилась достоянием истории.
Разработка эллинистического монотеизма шла в направлении развития платонизма, тех идей Платона, которые обосновывали необходимость замены демократии сословно-корпоративными государственными отношениями. В свою очередь эти идеи отталкивались от учения Сократа о причинах отсутствия у полисной демократии исторической перспективы. Кризис полисной демократии Сократ объяснял тем, что граждане в отношении политической жизни полиса делятся на три части. Первая состоит их тех, кто имеют мнение на текущие события и живут текущими событиями, ситуационно меняя мнение с изменением обстоятельств. Вторую составляют не имеющие никакого мнения. Представителями третьей части являются философы, которые ищут понимания сути вещей. Философы немногочисленны, однако только они способны на многовековое стратегическое мышление, понимание сущности мироздания и предвидение того, что угрожает государству и обществу. Но в условиях демократии они не могут оказывать какого-либо существенного влияния на государственную политику. При демократии господствуют политики, которые отражают настроения подавляющего большинства граждан, а именно имеющих то или иное мнение и не имеющих никакого мнения. Пока на граждан оказывали огромное воздействие традиции языческого религиозного мировосприятия, религиозная общественная этика, мораль и нравственность, эти традиции обеспечивали демократическим государственным отношениям устойчивость и задавали направление развития. С вытеснением языческого религиозного сознания рациональным сознанием средних имущественных слоёв горожан этнократическая общественные этика, мораль и нравственность стали разлагаться, и политику в демократических полисах начали определять текущие страсти и пороки граждан, их стремления ко всё большему потребительскому паразитизму и индивидуализму. Поэтому демократия пришла к состоянию упадка. Вывести полисы из состояния упадка способны лишь философы посредством долгосрочной политики, подчинения текущей политики долгосрочному стратегическому целеполаганию. Но в условиях демократии они не могут прийти к государственной власти, а если бы и очутились у рычагов власти, были бы не в состоянии проводить долгосрочную политику из-за постоянно меняющихся настроений сограждан. Из этого Сократ сделал вывод, что для спасения полисов необходимо заменить демократию такими государственными отношениями, которые обеспечат политическое господство школам философов и их учеников, безусловное подчинение всех остальных граждан политике, разрабатываемой в философских школах.
Платон довершил разработку учения Сократа, придя к представлениям о сословно-коллективном обществе и государстве. Он умозрительно разделил всех способных на общественные отношения граждан на три сословия. Первое относительно малочисленное сословие должны представлять философские школы, разрабатывающие и проводящие многовековую долгосрочную политику, и данное сословие обеспечивает стратегическое правление. Во второе сословие стражников надо отбирать тех, кто будет осуществлять текущее управление, подчинённое стратегическому правлению. А в третьем, многочисленном податном сословии должны быть те, кто непосредственно производить материальные средства жизнеобеспечения для всего общества. Все три сословия объединены только осознанием своей принадлежности к единому этническому обществу. А взамен общественного представительного политического самоуправления появляется сословное представительное самоуправление, то есть представительное самоуправление сохраняется только внутри сословий. Первое и второе сословие осуществляют государственное насилие, вынуждают третье сословие подчиняться стратегическому духовно-философскому целеполаганию через посредство военно-управленческого насилия.
Такое сословно-коллективное общество и государство оказалось совпадающим с тем еврейским народным обществом и государством, которое создавалось в Палестине на основе иудаизма. В Ветхом Завете чётко показано, что еврейский народ создавался кастовым сословием левитов, обеспечивающим стратегическое правление и становление царской военно-управленческой касты-сословия, чтобы посредством военно-управленческого насилия царской власти заставлять податную касту-сословие общинных земледельцев подчиняться цели создания еврейского народа. Данное обстоятельство как раз и позволило сблизить платонизм эллинистических школ с иудаизмом, вследствие чего возникло греческое церковное христианство. Именно по этой причине греческое христианство наследовало отрицание Сократом и Платоном демократического самоуправления. Все попытки приспособить христианское учение для сохранения демократического общественного сознания полисных низов, которое сохранялось в Восточной Византийской империи, подправить его в соответствии с такой целью вели к непримиримым противоречиям с имперским христианством, объявлялись ортодоксальной церковью опасной ересью, против которой разворачивалась беспощадная борьба.
Экономическим основанием для ведения церковью именно беспощадной борьбы явилось становление в эллинистическом мире феодального земледелия. К феодальному земледелию подталкивали две причины. Первая была обусловлена тем, что кризис греческих общественных, социальных отношений, распад греческих общественных связей и социального взаимодействия вызвало рабовладение. Поскольку основой земледельческого хозяйствования в эллинистическом мире, а затем в римской империи стало крупное, принадлежащее семьям государственной бюрократии землевладение, использующее труд множества лишённых прав рабов с исчезающей у них способностью к бессознательному разделению обязанностей, с разлагающейся общинной и общественной этикой труда. Постольку сохранить достигнутый уровень крупных, огосударствленных земледельческих хозяйственных отношений, как основополагающих хозяйственных отношений империй, и одновременно избавиться от рабовладения оказывалось возможным единственно заменой рабов этническими общинами с предоставлением им определённых прав общинной собственности. Такой переход требовал замены полного изъятия продуктов труда у общин земледельцев введением определённой подати от полученного урожая. Второй причиной оказывалось то устройство народных государственных и имущественных отношений, которое сложилось в течение многих столетий в иудейском государстве, как мифологическом примере для подражания. А именно этническое общинное земледелие при сосредоточении прав земельной собственности в руках царской еврейской бюрократии.
Христианская церковь поворачивала покорённый Римом эллинистический мир, а затем и всю римскую империю к возрождению устройства власти европейских дворцовых государств Крита и Ахейской Древней Греции. Но делала это на новом витке исторического развития, когда христианские дворцовые государства приходили на смену полисным городам-государствам диалектическим отрицанием, сохраняя в самих себе зёрна достижений античной европейской цивилизации Средиземноморья. Зёрна эти были главной причиной того явления, что позже, в европейском христианском мире Средних Веков вопреки его мировоззренческим догматам происходил мучительный поиск способов возрождения демократии и интенсивной экономики на новых основаниях, уже не через рабовладение, а посредством научного и технологического пути развития. Научно-технологический путь развития, который зародился в Средние Века в ремесленных городах католической Европы, начал эпоху нового подъёма городской экономики, вызвал к жизни итальянское Возрождение, стал основанием для становления рационального буржуазного капитализма, в свою очередь поведшего борьбу за диалектическое отрицание церковного христианства и обосновываемого им христианского феодального государства. Но это происходило в условиях господства христианских народных общественных отношений, и борьба с церковным христианством и феодализмом вызвала борьбу за реформацию народного общественного бытия, за его приспособление к развитию городской экономики посредством возрождения интереса к полисным демократиям языческого строя, к их политическому представительному самоуправлению.