28 Пожертвования

В 2003 году мы с Вивиан предложили учредить на наши средства должность профессора математики в Университете Калифорнии в Ирвайне. Мы руководствовались опытом, накопленным за несколько десятилетий благотворительных пожертвований. Наше принципиальное условие состояло в том, что наше пожертвование должно быть гибким, чтобы его результат не сводился к простой передаче денежной суммы. Кроме того, мы хотели спонсировать программы, которые не состоялись бы без нашей поддержки. Эти условия были выполнены.

В 1990-х годах новый глава математического факультета преобразовал его, искоренил склоки, лишил влияния недобросовестных работников и привлек новых, талантливых преподавателей. Хотя в университете были кафедры, учрежденные спонсорами, ни одна из них не касалась математики. Создав такую кафедру, мы могли привлечь блестящего ученого и еще более поднять уровень факультета. Мы сформулировали следующие цели: 1) обеспечить поддержку конкретного математика выдающихся способностей и 2) используя необычную стратегию инвестирования и распределения средств, добиться роста основного капитала через реинвестирование процентов: так финансовая основа нашей кафедры могла в конце концов стать одной из крупнейших в мире, что позволило бы привлекать в УКИ необычайно талантливых математиков.

Для достижения первой цели было решено, что пожертвование будет использоваться только для поддержки исследовательской работы обладателя этой должности. Эти средства должны были дополнять, а не заменять обычную преподавательскую зарплату и финансовую поддержку университета. Если университет не хочет принимать кого-нибудь на работу, мы тоже этого не хотим. Это положение должно было оставаться в силе, даже если, как мы ожидали, поступления от нашего пожертвования когда-нибудь станут значительно больше, чем зарплата, которую университет платит этому профессору.

Поступления в общие бюджеты факультета, отделения или университета, а также все расходы, непосредственно не связанные с исследовательской деятельностью ученого, занимающего кафедру, были ограничены 5 % ежегодно выделяемых средств. Каждый год должно было выделяться 2 % капитала, то есть 0,1 % на покрытие административных издержек и 1,9 % на финансирование самой кафедры. Мы знали, что такое ограничение ежегодного расходования средств фонда двумя процентами жизненно важно для достижения нашей долговременной цели по росту капитала.

Мы пожертвовали выросшие в цене акции категории А компании Berkshire Hathaway, что исключало возможность долгосрочной капитальной прибыли для нас самих, которая существовала бы, если бы мы сохранили эти акции и однажды продали бы их. Продажа акций разрешалась только в случае необходимости для финансирования кафедры. Однако даже одна акция Berkshire A дала бы оборотных средств (более 200 тысяч долларов по состоянию на 2016 год) гораздо больше ежегодной выплаты из фонда. Поэтому мы потребовали, чтобы при возникновении потребности в средствах акцию категории А обменивали в соответствии с установленным обменным курсом на полторы тысячи акций категории В. Акции категории В, стоившие в середине 2016 года около 140 долларов за штуку, можно было продавать по мере надобности точно в тех количествах, которые соответствовали бы требуемым суммам. Это было оговорено для того, чтобы сохранять фонд полностью инвестированным в акции до тех пор, пока не понадобятся оборотные средства. После нашей смерти оставшиеся акции следовало обменять на акции какого-нибудь американского индексного фонда[314] широкого профиля без брокерской надбавки с крайне низким соотношением затрат и доходов, например Vanguard S&P 500 или Vanguard Total US Stock Index.

На какие масштабы роста стоимости нашего пожертвования можно было рассчитывать? Скорость роста широкого индекса американских акций за последние двести лет была приблизительно на 7 % выше инфляции. Сохранится ли столь же благоприятное положение и в будущем, никто не знает, но даже если скорость роста будет превышать инфляцию всего на 5 %, чистый рост покупательной способности составит 3 % в год. Тогда пожертвование будет удваиваться в среднем каждые двадцать четыре года, и за сто лет и фонд, и ежегодные выплаты из него вырастут более чем в девятнадцать раз, считая в сегодняшних долларах. Через двести лет при такой скорости роста стоимость пожертвования увеличится в 370 раз по сравнению с моментом учреждения кафедры в 2003 году. Если экономика Соединенных Штатов по-прежнему будет в благоприятном состоянии, если университет все еще будет существовать, а наши правила инвестирования и распределения средств по-прежнему будут выполняться, то реинвестирование вполне может увеличить фонд нашей математической кафедры, оцененный в сегодняшних долларах, до размеров, превышающих нынешние фонды всех существующих в мире университетских кафедр.

Тем, кто не уверен, насколько вероятно такое развитие событий, можно напомнить о сходном проекте Бенджамина Франклина, хотевшего оставить завещание, которое, по выражению его биографа Г. У. Брэндса[315], «не только могло бы сразу начать приносить пользу, но и накапливало бы все большую филантропическую силу с течением лет».

Франклин, умерший в 1790 году, оставил после себя два целевых возобновляемых фонда по 1000 фунтов каждый. Один из них предназначался Бостону, другой – Филадельфии. Средства из них должны были выделяться малыми порциями, в размере 5 % в год, на помощь «молодым женатым ремесленникам». Франклин ожидал, что каждый из фондов будет расти со сложными процентами на 5 % в год и увеличится за столетие до 130 тысяч фунтов, 100 тысяч из которых следовало использовать в это время на общественное строительство. За следующие сто лет оставшиеся средства могли, по мнению Франклина, вырасти при ставке 5 % до более чем четырех миллионов фунтов, которые следовало разделить между этими городами и соответствующими штатами. На деле бостонский фонд вырос к 1990 году до 4,5 миллиона долларов, а филадельфийский – до двух миллионов.

Как обстоят дела с нашим фондом? За первые тринадцать лет его существования основной капитал пожертвования увеличился более чем вдвое с учетом расходов и несмотря на рыночный крах 2008–2009 годов. Что же касается будущего существования университета, бывший канцлер Университета Калифорнии Кларк Керр как-то заметил, что «лишь около 85 организаций непрерывно существуют с 1520 года… около 70 [из них]… – это университеты… Мало что сравнится с университетами по долговечности или жизнестойкости»[316].

Политические моды и веяния приходят и уходят. Группы влияния пытаются добиваться своих целей, расширяя или ограничивая права определенных категорий населения. В многовековой истории математики можно найти вклады самых разнообразных культур, верований и общественных систем. Мы постановили, что никого из кандидатов нельзя считать более или менее предпочтительным на основании их расы, религии, гражданства, пола или убеждений и что критериями выбора должны быть только математические таланты и потенциал будущих достижений, а также воля и способность к их реализации[317].

Мы надеемся, что спланировали все как следует и что наш дар, подобно завещанию Бенджамина Франклина, послужит на благо многих поколений.

Еще одна возможность для благотворительного пожертвования, соответствовавшего нашим критериям, возникла в 2004 году. Администрация Джорджа Буша-младшего жестко ограничила возможности государственного финансирования исследований стволовых клеток. Более того, лаборатории, занимающиеся этими попавшими в опалу исследованиями, должны были быть абсолютно отделены от учреждений, получающих государственное финансирование. Теоретически, если для запретной работы использовался хотя бы карандаш, купленный на государственные средства, то весь федеральный грант мог и даже должен был быть отменен.

Стране угрожали отставание в развитии спасающих жизни медицинских технологий, массовая утечка мозгов ученых, которые перебирались за границу, чтобы продолжать свою работу, и утрата лидирующего положения в области технологий использования стволовых клеток. В дело вмешались калифорнийские избиратели, проголосовавшие за выпуск облигаций на 3 миллиарда долларов, предназначенные для создания Калифорнийского института регенеративной медицины (КИРМ, California Institute for Regenerative Medicine, CIRM). Его задача состояла в обеспечении десятилетней поддержки исследований стволовых клеток, свободных от введенных Бушем ограничений.

КИРМ должен был профинансировать пять или шесть центров, организованных в разных университетских кампусах штата, каждый из которых должен был получить в итоге несколько сот миллионов долларов. Эти деньги позволили бы создать исследовательские подразделения, полностью независимые от какого-либо государственного финансирования, а также гранты на разработку новых методик лечения с использованием стволовых клеток. В УКИ уже существовала сильная группа специалистов по стволовым клеткам; к тому же университет находился в богатом биотехнологическими компаниями округе Ориндж. Однако для участия в этой программе университет должен был за два года построить здание исследовательского центра, а кроме того, значительная часть финансирования должна была поступить от самого университета и частных спонсоров. Кто в округе Ориндж имел достаточно денег и желания, чтобы стать ведущим частным спонсором?

Следующая часть этой истории началась еще в 1966 году, когда один старшекурсник Университета Дьюка попал в страшную автомобильную аварию. Он лишился в ней скальпа и потерял много крови. К счастью, скальп нашел полицейский, и его прикрепили на место. Немалую часть четвертого курса студент провел в больнице, и именно там он прочитал книгу «Обыграй дилера». Следующим летом, между выпуском из университета и трехлетней службой на флоте, он, не обращая внимания на советы матери, отправился в Лас-Вегас и стал одним из первых счетчиков карт[318].

Руководствуясь советами, изложенными в «Обыграй дилера», он взял с собой банкролл 200 долларов и увеличил его до 10 тысяч. Это заняло у него четыре месяца. Изнурительные дни за игорными столами часто продолжались по шестнадцать часов. Это был нелегкий заработок, но более ценным для этого молодого человека, как и для многих до и после него, было то, чему он при этом научился. Как сам он сказал впоследствии, «я и представить себе не мог, что четыре месяца, проведенные в Лас-Вегасе, заложат основу для успешной карьеры на Уолл-стрит. [Они] научили меня нескольким важным принципам, которые я применяю вот уже двадцать пять лет…»[319].

Вернувшись из Вьетнама в 1969 году, наш счетчик карт поступил в магистратуру факультета предпринимательства УКЛА. Прочитав в книге «Обыграй рынок» о конвертируемых облигациях, он написал дипломную работу на эту тему. Когда два года спустя, в 1971-м, он закончил магистратуру, оказалось, что работ для обладателей степени МВА не так-то много. Но когда он ответил на объявление о вакансии младшего кредитного аналитика в банке Pacific Mutual, там понравился и он сам, и тема его диплома.

В последующие десятилетия он стал одним из основателей Pacific Investment Management Company, фирмы, которая управляла впоследствии почти двумя триллионами долларов. Старшекурсник Университета Дьюка стал миллиардером, известным всему миру под именем Уильяма Х. Гросса, «короля облигаций». Поскольку Билл и его жена Сью уже пожертвовали на различные медицинские проекты десятки миллионов долларов, группа из УКИ[320] организовала деловой обед с Биллом, чтобы узнать, согласятся ли они со Сью внести 10 миллионов и стать ведущими спонсорами нового центра исследований стволовых клеток, финансируемого КИРМ.

Во время нашего разговора я упомянул, что пожертвование 10 миллионов долларов принесет в следующие годы целых 600 миллионов, увеличив вклад в шестьдесят раз. Я увидел, что у Билла моментально загорелись глаза, и подумал: «Наверное, Билл и Сью оценят возможность оказать влияние, столь сильно превосходящее стоимость тех денег, которые они пожертвуют, – точно так же, как мы с Вивиан». Тщательно обдумав это предложение, они согласились.

Пока все шло хорошо. Но КИРМ требовал к тому же доказательств общественной поддержки: значительные пожертвования должны были поступить не от одного спонсора, а от нескольких. Мы с Вивиан внесли свой вклад в числе других жертвователей.

В 2008 году КИРМ предоставил со своей стороны 30 миллионов долларов, и научный центр стоимостью 70 миллионов был готов менее чем через два года, в пределах бюджета и раньше запланированного срока[321].

Калифорнийский университет удовлетворял еще одному критерию, который мы с Вивиан учитывали, когда обдумывали свои пожертвования. Мы хотели, чтобы не менее 90 % нашего вклада тратилось непосредственно на нашу основную цель, а не на сбор средств и административные расходы. Проверить эту величину для любой некоммерческой организации можно по ее годовому финансовому отчету: нужно посмотреть на отношение средств, израсходованных на основную цель, к общей сумме расходов.

Мы с Вивиан были признательны системе университетов Калифорнии за наше высококачественное образование, получить которое в другом месте нам было бы не по карману. Кроме того, именно в университете мы познакомились. Мы были рады выразить таким образом свою благодарность.

Момент финансирования Центра исследования стволовых клеток Сью и Билла Гросс оказался удачным. Вскоре после этого произошло резкое ухудшение экономического климата.