МЕРТВЫЕ ПРЕЗИДЕНТЫ МОЛЧАТ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МЕРТВЫЕ ПРЕЗИДЕНТЫ МОЛЧАТ

Некоторые американцы называют долларовые купюры «мертвыми президентами». Это не совсем точно. Да, они действительно мертвые, но не все политики, чей портрет украшает доллар, являлись президентами Соединенных Штатов.

Бенджамин Франклин — представленный на одном из самых известных в истории образцов бумажных денег, стодолларовой купюре, — никогда президентом не был. Хотя вполне мог быть. Он был старшим из «отцов-основателей» и, возможно, самым почитаемым политиком новорожденной страны. Хотя Франклин был слишком стар, а по сравнению с ним Джордж Вашингтон обладал слишком большим политическим весом, Франклин был единственным человеком, способным составить для Вашингтона конкуренцию в борьбе за президентский пост.

Неподдельное удивление вызывает включение в пантеон президентов на зеленых купюрах Александра Гамильтона, представленного на десятидолларовой банкноте. Как и Франклин, Гамильтон никогда не был президентом США. Но, в отличие от Франклина, чья жизнь стала американской легендой, он был… скажем так, не Франклин. Гамильтон всего лишь занимал пост министра финансов, пусть и самого первого в истории страны. Что он делает среди президентов?

Гамильтон здесь потому, что он — пусть это и не ведомо для большинства сегодняшних американцев, — стал архитектором современной американской экономической системы. В 1789 году Гамильтон в неслыханно молодом возрасте тридцати трех лет стал министром финансов, а два года спустя представил «Доклад о мануфактурах», в котором предложил для своей молодой страны стратегию экономического развития. В докладе он утверждал, что «промышленность в младенческом состоянии», такую, как в Америке, правительство должно защищать и лелеять, пока она не встанет на ноги. Доклад Гамильтона касался не только торгового протекционизма — в нем также говорилось о государственных инвестициях в инфраструктуру (такую как каналы), о развитии банковской системы, о стимулировании рынка государственных облигаций, — но в основе предложенной стратегии лежал протекционизм. С такими убеждениями, будь Гамильтон сегодня министром финансов одной из развивающихся стран, он бы подвергся за свою ересь жесткой критике со стороны министерства финансов США. Возможно даже, что ВМФ и Всемирный банк отказали бы его стране в кредите.

Интересно, что в своих идеях Гамильтон был не одинок. Все остальные «мертвые президенты» сегодня столкнулись бы с таким же неодобрением министерства финансов США, МВФ, Всемирного банка и прочих поборников рыночной веры.

На однодолларовой купюре изображен первый президент, Джордж Вашингтон. На свою инаугурационную церемонию он принципиально надел американскую одежду — из ткани, специально сотканной по этому случаю в Коннектикуте, — а не британскую, более высокого качества. Сегодня это считалось бы нарушением предложенного ВТО принципа прозрачности правительственных закупок. И не будем забывать, что именно Вашингтон назначил Гамильтона министром финансов, прекрасно понимая, какова его позиция по экономической политике: в годы войны за независимость США Гамильтон был адъютантом Вашингтона, а впоследствии — его ближайшим политическим союзником.

На пятидолларовой купюре мы видим Авраама Линкольна, известного протекциониста, который во время Гражданской войны поднял ставки тарифов до самого высокого уровня{18}. На пятидесятидолларовой купюре представлен Улисс Грант, герой Гражданской войны, ставший президентом. Отвергая настойчивые требования Великобритании о введении в США свободной торговли, он как-то заметил: «Через двести лет, когда Америка получит от протекционизма все, что возможно, она тоже введет свободную торговлю».

Бенджамин Франклин, не разделяя теорию Гамильтона о «младенчестве промышленности», настаивал на введении системы покровительственных тарифов, но по другой причине. В то время земля в США почти ничего не стоила, что вынуждало американских производителей выплачивать зарплаты, почти вчетверо превосходящие средние в Европе, поскольку в противном случае рабочие убегали бы и открывали фермы (опасность была вполне реальной, если вспомнить, что прежде многие из них были фермерами). Поэтому, заявлял Франклин, американским производителям было бы не выжить, если бы их не защищали от конкуренции Европы с ее низкими зарплатами — или, как сейчас говорят, от «социального демпинга» (см. Тайну 10). Именно эту логику использовал ставший политиком миллиардер Росс Перо в дискуссии о НАФТА (Североамериканском соглашении о свободной торговле) в ходе президентской предвыборной кампании 1992 года — логику, которую охотно поддержали 18,9% американских избирателей.

Правда, как вы, безусловно, можете возразить, Томас Джефферсон (на редкой двухдолларовой купюре) и Эндрю Джексон (на двадцатидолларовой), святые-покровители американского рыночного капитализма, «тест министерства финансов США» успешно бы прошли.

Пусть Томас Джефферсон и был против протекционизма Гамильтона, но, в отличие от Гамильтона, который поддерживал патентную систему, активно выступал против патентов. Джефферсон полагал, что идеи — «как воздух», и поэтому они не должны принадлежать никому. При том внимании, какое большинство современных экономистов-рыночников уделяет защите патентов и других прав на интеллектуальную собственность, его взгляды потерпели бы в этой аудитории подверглись бы жесточайшей критике.

А Эндрю Джексон, этот защитник «простого человека» и финансовый консерватор (он впервые в истории США выплатил все федеральные долги)? К сожалению его поклонников, тест не прошел бы даже он. При Джексоне промышленные тарифы в среднем составляли около 35–40%. Вдобавок он был печально известен своим негативным отношением к иностранцам. Когда в 1836 году он отозвал лицензию полугосударственного (второго) Банка США, который на 20% принадлежал федеральному правительству США, одна из основных причин состояла в том, что «слишком большой долей» банка владеют иностранные инвесторы (главным образом, британские). И какова же эта «слишком большая» доля? Всего 30%. Если бы сегодня президент какой-нибудь развивающейся страны аннулировал лицензию банка на тех основаниях, что этим банком на 30% владеют американцы, министерство финансов США хватил бы удар.

И что мы имеем? Десятки миллионов американцев изо дня в день расплачиваются за такси и сэндвичи «Гамильтоном» или «линкольном», получая сдачу в «Вашингтонах», и не отдают себе отчета, что эти досточтимые политики — отвратительные протекционисты, которых обожает яростно критиковать большинство средств массовой информации их страны, как либеральных, так и консервативных. Нью-йоркские банкиры и чикагские университетские профессора неодобрительно качают головами, читая в «Уолл-стрит джорнал», купленном за «эндрю Джексона», статьи, в которых критикуются направленные против иностранцев выпады венесуэльского президента Уго Чавеса, и не осознают, что сам Джексон к ним испытывал гораздо большую антипатию, чем Чавес.

«Мертвые президенты» молчат. Но если бы они могли говорить, то рассказали бы Америке и остальному миру, что политика, проводимая сегодня их преемниками, представляет собой прямую противоположность методам, которые использовали они, чтобы превратить второстепенную страну с аграрной экономикой, опирающейся на труд рабов, в одну из величайших промышленных держав мира.