ДЕЛАЙ ТАК КАК Я ГОВОРЮ, А НЕ ТАК, КАК Я ДЕЛАЛ

ДЕЛАЙ ТАК КАК Я ГОВОРЮ, А НЕ ТАК, КАК Я ДЕЛАЛ

Когда экономистам-рыночникам напоминают о протекционистском прошлом США, они, как правило, возражают, что страна пришла к успеху вопреки, а не благодаря протекционизму. Они утверждают, что стране в любом случае был уготован быстрый рост, поскольку она богато наделена природными ресурсами и приняла множество целеустремленных и трудолюбивых иммигрантов. Говорят также, что большой внутренний рынок страны несколько смягчил негативные эффекты протекционизма, предоставив некоторую возможность конкуренции между местными фирмами.

Но недостаток этих аргументов в том, что, как бы неожиданно это ни звучало, США — не единственная страна, которая добилась успеха методами, идущими вразрез с теорией свободного рынка. Более того: как я подробнее поясню ниже, большинство сегодняшних развитых стран пришли к успеху, проводя именно такую политику^{19}. И, учитывая, что это страны с очень разными условиями, нельзя сказать, что у всех них была некая общая ситуация, которая нейтрализует негативное влияние протекционизма и прочей «ошибочной» политики. Возможно, США выиграли от наличия большого внутреннего рынка, но что тогда сказать о крошечных Финляндии или Дании? Если вы считаете, что США помогло изобилие природных ресурсов, то как объясните успех таких стран, как Корея и Швейцария, которые не имели практически никаких природных ресурсов, достойных упоминания? Если иммиграция для США оказалась позитивным фактором, то что сказать обо всех остальных странах — от Германии до Тайваня, — которые потеряли часть лучших своих людей, уехавших в США и другие страны Нового Света? Аргумент об «особых условиях» попросту не работает.

Великобритания, страна, где, по мнению многих, был придуман свободный рынок, построила свое процветание на принципах, сходных с теми, что предлагал Гамильтон. И это не случайно. Хотя Гамильтон первым сформулировал утверждение о «младенчестве промышленности», многие из его методов были позаимствованы у Роберта Уолпола, первого английского премьер-министра, стоявшего у руля страны с 1721 по 1742 гг.

В середине XVIII века Великобритания занялась производством шерсти, «хай-тек» отраслью того времени, в которой лидировали так называемые Нижние земли (сегодняшние Бельгия и Нидерланды), и помогли ей в этом тарифный протекционизм, субсидии и прочие виды поддержки, которую оказывали местным производителям шерсти Уолпол и его последователи. Вскоре эта отрасль промышленности стала для Британии основным источником экспортных поступлений, что позволило стране импортировать продукты питания и сырье, позволившие ей в конце XVIII — начале XIX вв. начать промышленную революцию. Свободную торговлю Британия ввела только в 1860-х гг., когда ее промышленное господство было абсолютным. Как и США, которые на протяжении почти всего периода своего могущества (с 1830-х по 1940-е годы) были самой протекционистской страной в мире, так и Великобритания была одной из самых протекционистских стран в течение почти всего периода собственного экономического подъема (с 1720-х по 1850-е гг.).

Фактически все сегодняшние богатые страны использовали протекционизм и субсидии, чтобы развивать свои младенческие отрасли промышленности. Многие из этих стран (особенно Япония, Финляндия и Корея) также строго ограничивали иностранные инвестиции. С 1930-х по 1980-е гг. Финляндия, как правило, классифицировала все предприятия с долей иностранного капитала свыше 20% как «опасные». Некоторые из этих стран (особенно Франция, Австрия, Финляндия, Сингапур и Тайвань) для развития ключевых отраслей использовали государственные предприятия. Сингапур, известный своей политикой свободной торговли и благожелательным отношением к иностранным инвесторам, более 20% своей продукции производит на государственных предприятиях, тогда как в среднем по миру этот показатель составляет приблизительно 10%. Не слишком усердно охраняли нынешние богатые страны и интеллектуальную собственность иностранцев, а то и не охраняли вовсе — во многих из этих стран было вполне законным запатентовать сделанное другим изобретение, при условии, что тот — иностранец.

Бывали, конечно, и исключения. Нидерланды, Швейцария (до Первой мировой войны) и Гонконг редко прибегали к протекционизму, но и эти страны не следовали сегодняшним фундаменталистским доктринам. Утверждая, что патенты — искусственные монополии, противоречащие принципу свободной торговли (соображение, которое странным образом ускользает из поля зрения большинства современных экономистов-рыночников), Нидерланды и Швейцария вплоть до начала XX века отказывались защищать патенты. Гонконг, хотя и не на столь принципиальных основаниях, был до недавнего времени еще более знаменит попранием прав интеллектуальной собственности, чем две другие вышеупомянутые страны. Наверняка у вас — или хотя бы у кого-то из ваших друзей — есть знакомый, которому случалось покупать пиратские компьютерные программы, поддельные часы «Ролекс» или «неофициальную» футболку «Кэлвин энд Хоббс» из Гонконга.

Большинство читателей, возможно, назовут мой исторический экскурс противоречащим здравому смыслу. После того, как им многократно повторяли, что политика свободного рынка больше всего благоприятствует экономическому развитию, они будут озадачены, узнав, что большинство стран сегодня используют подобные, казалось бы, вредные методы — такие как протекционизм, субсидии, регулирование и государственная собственность на промышленные предприятия — и тем не менее богатеют.

Ответ заключается в том, что по нескольким причинам эти вредные методы были на самом деле методами полезными — учитывая уровень экономического развития, на котором в то время находились эти страны. Первая из причин — аргумент Гамильтона о «младенчестве промышленности», на котором я подробнее останавливаюсь в одной из моих книг под названием «Злые самаритяне», в главе «Мой шестилетний сын должен получить работу». По тем же основаниям, что мы отправляем детей в школу, а не заставляем их конкурировать с взрослыми на рынке труда, развивающимся странам надо защищать и взращивать собственных производителей, до тех пор пока те не станут способны конкурировать на мировом рынке самостоятельно, без посторонней помощи. Во-вторых, на ранних стадиях развития рынки функционируют не слишком эффективно по разным причинам: плохой транспорт, плохой обмен информацией, малый объем рынка, который облегчает манипулирование им со стороны крупных участников, и так далее. Это означает, что государство вынуждено активнее регулировать рынок, а некоторые рынки иногда даже специально создавать. В-третьих, на этих этапах правительству необходимо многое делать самому, через государственные предприятия, по той простой причине, что в частном секторе недостаточно фирм, готовых взять на себя крупномасштабные проекты, связанные с высоким риском (см. Тайну 12).

Забывая собственную историю, богатые страны заставляют развивающиеся страны открывать границы и подставлять свою экономику под удар глобальной конкуренции. Для этого богатые страны лишь на определенных условиях соглашаются предоставлять экономическую помощь и займы контролируемых ими международных финансовых организаций (таких как МВФ и Всемирный банк), а также, пользуясь своим интеллектуальным превосходством, оказывают идеологическое давление. Проводя политику, которой, будучи развивающимися странами, сами не следовали, они говорят развивающимся странам: «Делай как я говорю, а не так, как я делал».