3.1. Особенности японского феодализма

В этой главе речь пойдет об особенностях экономического развития стран Азии на примере Японии.

В период феодализма в Японии верховным собственником земли считался император (тенно, или микадо), а также его вассалы – князья (дайме). Япония делилась на феодальные княжества, причем каждое княжество было самостоятельным государством – имело свое войско, собирало пошлины на границах. Иными словами, в Японии была феодальная раздробленность.

Император лишь номинально считался главой Японии. Реальная власть была сосредоточена в руках сёгуна – военного правителя, или главнокомандующего. В XVII в. должность сёгуна захватили князья из рода Токугава, и поэтому период истории с XVII в. до буржуазной революции принято называть периодом сёгуната Токугава.

Верхушку японского общества составляли самураи – военнослужащие. Следует подчеркнуть, что в Японии, кроме самураев, к военной службе никто не допускался; представителям других сословий под страхом смерти запрещалось брать в руки оружие.

Европейские феодалы были военным сословием. Но самураи не были помещиками, не имели земельных владений с крестьянами. За службу они получали “рисовый паек” – натуральную плату рисом. Этот рис государство получало от крестьян в форме военного налога, т. е. налога на содержание самурайской армии. Если исходить из того, что в Японии все-таки был феодализм, этот налог можно рассматривать как “централизованную” ренту, поскольку за счет его и существовало правящее сословие. По закону в качестве налога крестьяне должны были отдавать 40 % урожая, но практически у них забиралось до 50–70 % урожая.

Поскольку не было помещиков, то не было и барщины. Но была государственная трудовая повинность, общественные работы, свойственные азиатскому способу производства: крестьяне строили каналы, дороги, перевозили различные грузы и т. д.

Население Японии делилось на четыре сословия: самураи, крестьяне, ремесленники и купцы. Переход из одного сословия в другое категорически был запрещен законом. Замкнутость сословий, характерная для феодализма вообще, здесь была доведена до такой степени, что закон диктовал пищу, одежду и быт каждого сословия. Например, крестьянам запрещалось есть рис, а носить они могли только одежду из хлопка и льна. Шелковую одежду могли носить только самураи. Перед самураями все остальные были бесправны. Самурай по закону мог убить простолюдина только для того, чтобы “испытать новое оружие”.

При этом сословия ремесленников и купцов занимали официально более низкое положение, чем крестьяне. Торговля и ремесло считались занятиями унизительными. Естественно, торговля и ремесло в связи с этим развивались медленно, и даже население городов состояло преимущественно из самураев. Так, в начале XVIII в. самураи составляли 3/4 горожан, а ремесленники и купцы – только 1/4.

Натуральность хозяйства, характерная для европейского феодализма, здесь закреплялась тем, что и налоги, и жалованье самураям были натуральными. И на рынке Японии широко практиковался натуральный обмен, причем в качестве мерила стоимости тоже использовался рис.

Разложение феодализма началось с конца XVII в. Оно проявлялось в разрушении сословной структуры и развитии ростовщичества. В Японии другие сферы предпринимательства давали слишком мало возможностей. Развитию внутренней торговли препятствовала крайняя узость внутреннего рынка, а внешняя была и вообще запрещена. А слабость торговли, отсутствие рынка тормозили развитие промышленности. В этих условиях ростовщичество получило гипертрофированно уродливое развитие. Прежде всего в кабалу к ростовщикам попадали крестьяне, которые незаконно закладывали в обеспечение долга земельные участки. Незаконно, потому что земля не была их собственностью. Когда крестьянин не мог вернуть долг с процентами, ростовщик, опять-таки в обход закона, становился владельцем его земли. Крестьянин продолжал вести на этой земле хозяйство, платить налог государству, но теперь он должен был платить арендную плату владельцу земли. Этих незаконных землевладельцев называли дзинуси. К середине XIX в. во владение дзинуси перешла 1/3 обрабатываемой земли, а третья часть крестьян оказалась в положении кабальных арендаторов.

Но в кабалу к ростовщикам попадали и самураи. К этому неизбежно вела натуральная форма их жалованья: для удовлетворения своих потребностей самураю нужны были деньги, а не только рис. Деньги можно было получить у ростовщиков. В XVIII в. появилась специальная гильдия ростовщиков, которые занимались скупкой у самураев их квитанций на рисовые пайки. По некоторым подсчетам, к середине XIX в. в руках ростовщиков оказалось уже 7/8 национального богатства Японии.

Конечно, при этом самое низшее сословие (а ростовщики относились к сословию купцов) фактически уже не занимало низшую ступеньку социальной лестницы. Пользуясь кабальной зависимостью феодалов, они нередко заставляли тех “усыновлять” себя и через усыновление сразу переходили в высшее сословие.

В то же время часть самураев потеряла службу и сословное положение. Поскольку самураи жили лучше других сословий, их доля в общей численности населения возрастала, всем уже не хватало места на службе, и часть самураев оказалась без работы. Такие “безработные” самураи (ронины) не получали рисового пайка, а жили в городах, занимаясь ремеслом и торговлей, что законом категорически запрещалось.

В этом несоответствии реальной жизни и закона и проявлялось разложение феодализма. Проникновению же капиталистических отношений в страну препятствовала политика насильственной изоляции Японии от остального мира, которую сёгуны проводили с XVII в. Целью этой политики было законсервировать существующий строй, не допустить иностранного влияния, которое может подорвать основы сложившихся отношений. Политика заключалась в том, что японцам запрещалось посещать другие страны и даже строить суда, пригодные для морских путешествий. Иностранным судам в японские гавани заходить не разрешалось. Исключение было сделано лишь для купцов Голландии и Китая, но ограниченное: в одну из гаваней Японии за год могли войти два голландских судна и нескольких китайских, причем торговать и даже контактировать иностранцы могли не с населением, а только с государственными чиновниками.

Изоляция тормозила не только проникновение в Японию капиталистических порядков, но тем самым и ее экономическое развитие. Результатом стал хозяйственный застой Японии с конца XVII в. до революции 1868 г. Более полутора веков посевная площадь, годовое производство риса и даже численность населения оставались на одном уровне.

Правда, в это время все же рождалось и делало первые шаги мануфактурное производство. Мануфактуры здесь возникали двумя путями.

В условиях натурального хозяйства крестьяне были вынуждены готовить ремесленные изделия у себя по домам. Со временем появлялся скупщик и рождалась рассеянная мануфактура, в основном по производству шелковых и хлопчатобумажных тканей. Некоторые князья организовывали фарфоровые и металлургические мануфактуры. Известно, что в таких мануфактурах работали в качестве рабочих даже самураи.

Япония вступила на путь развития капитализма тогда, когда мировой капитализм переходил уже на стадию империализма. Реформы, вводившие капиталистические порядки, были проведены в Япония только в 70-х годах XIX в.