5.3.4. Экономика СССР в период Великой Отечественной войны. Восстановление и развитие хозяйства в 1946–1959 гг.

Мобилизация и эвакуация промышленности. Была ли экономика СССР готова к войне? Необходимо различать две стороны этой подготовленности. С одной стороны, СССР имел высокий военно-промышленный потенциал, значительно возросший в результате индустриализации, огромные природные и людские ресурсы. В отличие от царской России, оборудование, необходимое для военного производства, производилось в стране. В отличие от Германии, где не было своей нефти, в СССР имелись все виды стратегического сырья. С другой стороны, Советский Союз был недостаточно подготовлен к войне. Это заключалось не только в политических просчетах, результатом которых стала оккупация Германией огромной территории, и не только в недостатке самолетов и танков в начале войны. Германская экономика была уже переведена на военные рельсы до нападения на СССР. Наша страна начала такой переход лишь в ходе войны. А для таком перевода в условиях огромной страны требовалось много времени, около года. Иными словами, экономически страна была готова к войне лишь через год после ее начала.

Следствием неподготовленности стало отступление и оккупация. В связи с этим одной из главных хозяйственных задач первого года войны явилась эвакуация на Восток предприятий из западных районов. На оккупированной территории находилась 1/3 нашей промышленности, в том числе здесь добывалось 60 % угля, выплавлялось 60 % стали и алюминия. И дело было не только в количестве продукции. Например, высококачественные марки стали, необходимые для военного производства, выплавлялись в основном на западе страны, а на Востоке металлургия давала “рядовой” металл. Поэтому в 1942 г. страна получила только 8 млн. т стали, а Германия – 32 млн. т, т. е. в 4 раза больше.

Но эвакуировать можно было не все: нельзя эвакуировать угольные шахты, железные рудники, доменные и мартеновские печи, электростанции и т. д. Перебазируясь на новое место, предприятия теряли прежние хозяйственные связи, источники сырья, топлива, энергии. А на новых местах металлургические заводы, шахты и электростанции были рассчитаны только на обслуживание местных потребностей. Это вызывало дополнительные трудности и вело к сокращению выпуска продукции. Эвакуация загрузила железные дороги, а это на время прервало экономические связи между разными районами страны.

Но что значит – эвакуировать предприятие? Можно перевезти станки и рабочих, но для станков на новом месте нужно помещение, для рабочих жилье. Для размещения эвакуированных предприятий уплотнялись цеха местных заводов, использовались помещения складов, школ, театров. Но все это были полумеры, приходилось строить новые цеха. Иногда станки ставились под открытым небом и рабочие начинали выпускать продукцию, а вокруг уже работающих станков возводились стены.

Для размещения рабочих “уплотнялись” квартиры местных жителей, использовались клубы, кинотеатры и прочие помещения. Строились бараки. Приехавшие в Сибирь и на Урал южане в родных местах не носили валенок, их одежда не была приспособлена к морозам. Нужно было этих людей одеть, накормить, обогреть.

Следует отметить и положительные стороны эвакуации. Предприятия перебазировались в основном на Урал и в Западную Сибирь. Урал стал центром военной промышленности. Существенно было то, что эти районы были недосягаемы для противника. Кроме того, здесь были металлургические заводы, сырье, топливо. Здесь были незаконченные стройки, которые теперь спешно заканчивались, но уже по другому профилю.

Восстановление предприятий на новых местах иногда происходило с необыкновенной быстротой – за два-три месяца. Бывало так, что последние эшелоны предприятия еще были в пути, а доставленные ранее цеха уже начинали работу.

Второй хозяйственной задачей первого года войны стала мобилизация промышленности, перевод ее на военные рельсы. Это выражалось в сокращении мирного производства и расширении военного. Тракторные заводы стали выпускать танки (впрочем, их мощности были частично переведены на выпуск танков еще до войны), металлургия перешла на производство тех марок металла, которые требовались для производства вооружения; текстильные и обувные предприятия стали выпускать обмундирование для солдат, пищевые наладили выпуск концентратов.

Был использован опыт Первой мировой войны по кооперированию предприятий для выполнения военных заказов. К каждому военному заводу прикреплялись невоенные заводы-поставщики для выполнения доступных им работ. Например, для одного из авиационных заводов 60 % всех работ выполняли такие заводы-поставщики. Он получал от них моторы, винты, шасси, радио– и электроаппаратуру, бензобаки и т. д.

Эвакуация и мобилизация промышленности – эти два главных процесса с начала войны до середины 1942 г. – означали общее сокращение производства. При перестройке на военное производство предприятие сначала прекращает выпуск прежней продукции, перестраивается и лишь потом начинает осваивать новую. Поэтому с начала войны до 1942 г. промышленное производство сократилось более чем в 2 раза. В 1942 г. германская тяжелая промышленность была в 3–4 раза сильнее советской.

В 1942 г. чугуна в СССР было выплавлено в 3 раза меньше, чем в 1940 г., стали – в 2,2 раза меньше. В СССР выпускалось в 5 раз меньше металлорежущих станков, чем в Германии, добывалось в 4 раза меньше угля, производилось в 2,5 раза меньше электроэнергии. Но уже в том же 1942 году в СССР было выпущено 25 тыс. танков, тогда как в Германии – только 9 тыс., самолетов советские заводы выпустили 25 тыс., а германские – 15 тыс., в Германии было изготовлено 19 тыс. артиллерийских орудий, в СССР – 29 тыс.

Крайне тяжелое положение с начала войны сложилось на транспорте. Железные дороги были забиты военными эшелонами. Достаточно сказать, что для проведения Сталинградской операции ежедневно разгружаются 40 поездов, а во время летнего наступления 1944 г. для войск одного только 3-го Белорусского фронта – 25 поездов в сутки. На это накладывалась эвакуация промышленности, когда на Восток двигались одновременно десятки и сотни предприятии, каждое из которых занимало много эшелонов. Кроме того, в связи с перебазированием предприятий на Восток намного увеличилась длина перевозок. Продукцию приходилось везти к фронту через всю страну. В 1942 г. перевозка грузов железной дорогой сократилась вдвое по сравнению с довоенной. Это – включая военные и эвакуационные перевозки. Во столько же раз сократилась перевозка невоенных грузов. Лишь после 1942 г. железнодорожные перевозки стали увеличиваться и к концу войны железные дороги перевозили грузов уже на 40 % больше, чем в 1942 г. По сравнению с довоенным периодом все же пропускная способность железных дорог к концу войны составляла лишь 76 %.

Развитие военного производства. Со второй половины 1942 г. объемы промышленного производства стали возрастать. К 1945 г. ведущие отрасли тяжелой промышленности увеличили производство по сравнению с 1942 г. (но не с 1940 г.!) в 1,5–2 раза.

Конечно, в основном росла военная промышленность. Уже отмечено, что даже в 1942 г. по производству танков, самолетов, артиллерийских орудий СССР обогнал Германию. За годы войны выпуск военной продукции увеличился в 2,5 раза, в том числе танков и самолетов – в 3 раза. Если в начале войны СССР имел втрое меньше танков и самолетов, чем Германия, то в начале 1945 г. танков у нас было в 2,8 раза больше, чем в Германии, артиллерийских орудий – в 3,2, а самолетов – в 7,5 раза. Такие цифры и соотношения приведены в 5-м томе “Истории социалистической экономики СССР”. А германский генерал Типпельскирх в своей “Истории мировой войны” писал, что к концу войны на каждый немецкий танк приходилось 7 советских и на каждое немецкое орудие – 20 советских. По производству оружия к концу войны СССР обогнал не только Германию, но и своих союзников – Англию и США.,

Качество советского вооружения также значительно выросло. В необычайно короткие сроки были сконструированы и запущены в производство новые марки вооружения, превосходившие немецкую технику. Истребители Лавочкина и Яковлева, реактивные артиллерийские установки, танки Т-34 и другие военно-технические новинки появились на фронте в большом количестве и предопределили не только количественное, но и качественное превосходство советской техники.

Итак, нарастание количества и качества вооружения началось с 1942 г. и положило начало перелома в ходе войны. Но, естественно, поскольку все средства были брошены на военное производство, поскольку теперь вооружение готовили и мирные предприятия, невоенные отрасли сократили производство. В 1942 г. военная продукция составляла до 80 % всей промышленной продукции, а товаров народного потребления даже к концу войны, когда уже восстанавливались мирные отрасли, производилось вдвое меньше, чем перед войной. Острый дефицит потребительских товаров вызвал оживление кустарно-ремесленного производства, и значительная часть потребностей населения в военные годы удовлетворялись кустарями и ремесленниками. Таким образом, военное производство росло в значительной степени за счет невоенного, и общий объем промышленного производства в 1945 г. составил 91 % от довоенного уровня.

Военная экономика – это не только станки и заводы. Это прежде всего люди, промышленные кадры. В период Второй мировой войны на одного солдата на фронте работали 6–7 человек в тылу. Они-то и составляли военно-промышленный потенциал. Война требовала увеличения количества рабочих в промышленности, причем рабочих квалифицированных. К 1943 г. численность рабочих и служащих сократилась на 40 % по сравнению с довоенной.

В СССР это противоречие преодолевалось в основном “мерами военной дисциплины”, т. е. административного принуждения. Рабочий день увеличивался до 11 ч, были ликвидированы отпуска. Была проведена мобилизация всего трудоспособного населения, т. е. женщин, подростков и стариков. Женщины составили в промышленности больше половины всех занятых, а в сельском хозяйстве – даже 80 %.

Но эти меры не воспринимались тогда как принуждение. По закону рабочий день продлевался до 11 ч, а люди добровольно не уходили из цехов сутками. Развернулось движение “двухсотников” и “трехсотников”, регулярно выполнявших по 2–3 нормы. На места опытных рабочих пришли женщины, дети и старики, к тому же голодные и плохо одетые, а производительность труда росла. Подвиг народа в тылу был реальностью.

Сельское хозяйство, снабжение населения, финансы. Сельское хозяйство страдало от войны больше, чем промышленность. Во-первых, на оккупированных территориях находилось 47 % посевных площадей. А если учесть, что оккупированы были житницы страны, Украина, Дон, районы, где урожайность была намного выше средней, то очевидно, что зерна там производилось больше половины.

Во-вторых, из деревни на фронт ушло все здоровое мужское население, остались лишь женщины, дети и старики. В деревне не было “брони”, как в промышленности. В-третьих, резко понизилась техническая база: тракторы во время войны не выпускались, а из тех, которые оставались, значительная часть была мобилизована на военные нужды. Лошадей же к этому времени оставалось уже мало, так что пахали теперь и на людях.

Интенсивность труда в колхозах повысилась, и даже в таких трудных условиях в восточных районах страны посевные площади увеличились на 8–9 %, но это, конечно, не могло компенсировать потерю 47 % посевных площадей на западе.

Конечно, сельскохозяйственное производство в годы войны сократилось. Например, в 1944 г. страна получила лишь 54 % довоенного количества сельскохозяйственной продукции. В 2–3 раза уменьшилось производство технических культур: хлопчатника, сахарной свеклы, подсолнечника. Сокращение притока сельскохозяйственной продукции в город заставило перейти к нормированному распределению продовольствия по карточкам. Рабочее снабжение не ограничивалось государственным пайком. При крупных предприятиях были созданы ОРСы (отделы рабочего снабжения), которые изыскивали дополнительные источники снабжения, создавали подсобные хозяйства, разводили овощи, выращивали поросят и т. д. В 1944 г. на долю ОРСов приходилось 30 % рыночного товарооборота.

Централизованно распределялись и промышленные товары народного потребления. Но их поступало теперь для продажи населению настолько мало, что нормы и нормированное снабжение были невозможны. Поскольку легкая промышленность тоже обслуживала преимущественно военные нужды, для продажи населению оставалось только 9 % производимых в стране хлопчатобумажных тканей и только 28 % кожаной обуви. Промтовары продавали населению нерегулярно, зачастую используя их для материального поощрения.

Продовольствие и промтовары в магазинах продавались по твердым государственным ценам, но на свободном рынке (“колхозном”, как его принято было называть, хотя продукция колхозов сюда обычно не поступала) цены повысились в 13 раз, потому что спрос превышал предложение.

Другой причиной повышения цен была бумажно-денежная эмиссия. Для покрытия военных расходов государство увеличило выпуск бумажных денег. Их количество в обращении к концу войны выросло приблизительно в 4 раза. Но если цены в магазинах оставались на довоенном уровне, а товаров по этим ценам продавалось намного меньше, чем до войны, значит, оборот денег в несколько раз уменьшился, и обратно государству возвращалась лишь незначительная часть денег, выданных в виде зарплаты. Основная часть их оставалась неиспользованной. Это, естественно, тоже вызывало рост цен. Надо было каким-то образом вернуть государству часть этих денег, уменьшить денежную массу в обращении.

Для этого в 1944 г. в городах били открыты “коммерческие” магазины, через которые государство продавало дополнительно к нормированным пайкам продукты и промтовары по повышенным ценам, близким к рыночным. Эта “коммерческая” торговля выполняла две функции. С одной стороны, она задерживала рост цен на вольном рынке, увеличивая товарную массу в обращении, а с другой – возвращала государству часть денег.

Для уменьшения денежной массы в обращении и увеличения государственных доходов были увеличены налоги с населения. Например, был введен налог на холостяков. Большой доход государству давали также займы, облигации которых распределялись в принудительном порядке. Достаточно сказать, что если перед войной налоги с населения давали государству 9 млрд. руб. в год, а займы – 11 млрд. руб. (итого 20 млрд.), то в 1945 г. налоги с населения дали 40 млрд. руб., а займы – 30 млрд. руб., что в сумме составило 70 млрд. руб.

Был еще один канал притока денег, на который и не рассчитывало финансовое руководство страны, но который обеспечил фонд обороны. Этот фонд состоял из добровольных взносов граждан. Началось с того, что некоторые колхозники стали вносить суммы, достаточные для постройки танка или самолета. В результате этого государственный доход вырос с 180 млрд. руб. перед войной до 300 млрд. руб. в 1945 г.

Говоря о военной экономике СССР, мы как будто забыли о тех недостатках административно-командной системы управления хозяйством, которые проявлялись в довоенные годы. Дело в том, что в условиях войны эта система оказалась вполне уместной.

Административно-командная система приспособлена к экстремальным условиям, когда необходимо решать узкие конкретные задачи. Не случайно государственное регулирование хозяйства впервые возникло в годы Первой мировой войны и в ведущих капиталистических странах резко усилилось в годы Второй мировой войны. Не случайно “новый курс” Рузвельта был введен в годы сильнейшего в истории мирового экономического кризиса.

В годы войны главным потребителем продукции становилось государство. Промышленность работала на обеспечение военных потребностей. Товарно-денежные отношения при этом теряли прежнее значение. Централизованная система управления позволяла концентрировать все силы и ресурсы для решения главных задач – развития производства танков, боевой авиации, переключать транспорт на перевозку важнейших грузов и т. д. Рыночные отношения не могли бы обеспечить такой мобильности и концентрации усилий.

Когда надо было наладить выпуск танков, государство выступало естественным выразителем общественных потребностей. Государственное задание выполнялось в кратчайший срок, с патриотическим энтузиазмом. В мирных условиях регулятором мог выступать только рынок.

Впрочем, вся история Советского государства состояла из “экстремальных” периодов, когда надо было волей государства бросать силы на что-то решающее: Гражданская война и восстановление после нее, форсированная индустриализация, новая война и новое восстановление. Исключением были лишь несколько лет нэпа. Поэтому и административно-командные методы стали восприниматься как естественные и правильные.

Восстановление и развитие промышленности в 1946–1959 гг. Экономический ущерб от войны был огромным. Правда, объем промышленного производства сократился немного – всего на 9 %. Но нужно учитывать, что основную массу продукции составляла военная. А мирные отрасли уменьшили выпуск продукции намного больше. Предметов потребления к концу войны производилось вдвое меньше, чем до войны.

Еще до окончания войны началась демобилизация промышленности, т. е. предприятия, переведенные на военное производство, возвращались к выпуску мирной продукции. Этот процесс неизбежно сопровождался общим сокращением производства: сначала прекращался выпуск военной продукции, производилась частичная смена оборудования, а уже после этого налаживался выпуск новой продукции. Поэтому в 1946 г. производство оказалось ниже довоенного уже не на 9, а на 23 %.

В отличие от процесса восстановления после Гражданской войны, теперь не надо было восстанавливать всю промышленность. Стоимость основных фондов промышленности в 1946 г. была равна довоенной: на востоке страны за войну было построено столько же, сколько разрушено на западе. Поэтому восстановление теперь сводилось к трем процессам: восстановлению разрушенного в районах, подвергшихся оккупации, демобилизации части промышленности и возвращению на старые места части эвакуированных предприятий. Впрочем, многие предприятия, смонтированные на новых местах, там и оставались.

По официальным данным довоенный уровень промышленного производства был восстановлен в 1948 г., а в 1950 г. промышленность произвела продукции на 70 % больше, чем в 1940 г. Впрочем, по расчетам некоторых современных исследователей, довоенный уровень национального дохода был восстановлен только в 1950 г., да и официальные цифры динамики промышленного производства за это время нуждаются в уточнении.

Восстановление сопровождалось некоторым повышением материального уровня жизни людей. В 1947 г. были отменены карточки на продовольствие, а затем в течение нескольких лет понижались цены. Это было реальностью. В 1947 г. средний уровень цен был втрое выше, чем в 1940 г., а снижения цен понизили их уровень в 2,2 раза, так что и после снижения они оставались несколько выше довоенных. К тому же снижение цен сопровождалось изъятием у населения части заработанных денег в виде обязательных займов. Таким образом, материальный уровень жизни людей в 1946–1950 гг. повысился, но лишь приблизился к уровню 1940 г., не достигнув этого уровня.

50-е годы иногда называют “золотым веком” административной системы. К этому времени, используя накопленный опыт, хозяйственные руководители страны добились определенной сбалансированности массы денег в обращении и массы товаров. Предприятия по инерции увеличивали производство. Национальный доход увеличивался в среднем за год на 9 %. Производительность труда в промышленности за 50-е годы выросла на 62 %, а фондоотдача – на 17 %. Очевидно, одной из причин этого было относительное обновление основных фондов в ходе послевоенного восстановления. В это время стабилизировались оптовые цены и понизились розничные.

Однако именно в это время, время относительного благополучия были сделаны первые попытки “исправить” хозяйственный механизм, преодолеть недостатки административной системы. Поскольку экономическая наука в то время еще твердо стояла на прежних принципах, выработанных для обоснования административной системы, задача перехода к экономическим методам хозяйствования еще не ставилась. Пока очевидным стало лишь то, что невозможно административными методами только из центра регулировать хозяйственные пропорции, что необходимо увеличить хозяйственную самостоятельность местных руководителей. Было решено перенести основные функции управления из центра на места. В 1957 г. страна была разделена на экономические административные районы во главе с совнархозами. Совнархозы и стали главными органами управления. Им были переданы функции промышленных министерств, а сами министерства были ликвидированы. Таким образом, вопрос решался просто: поскольку носителями основных недостатков административной системы были центральные органы, они и были механически устранены. Совнархозы стали и органами планирования: каждый совнархоз планировал развитие своего экономического района.

Реформа оказалась неудачной. Она не изменила методы управления. Она заменила центральные органы местными, но тоже административными. Но при этом единое хозяйство страны раздробилось на части. Руководители каждого совнархоза создавали замкнутое на себя хозяйство экономического района, стараясь в его рамках наладить производство всего, что нужно было для жизни района. Получилось что-то вроде феодальной раздробленности.

Эта разобщенность мешала планировать производство в масштабах страны, регулировать его структуру. Она препятствовала специализации предприятий, потому что в стремлении все необходимое производить у себя дома руководители совнархозов заставляли специализированные предприятия дополнительно выпускать непрофильную продукцию. Она стала тормозить технический прогресс, потому что научно-технические учреждения каждого совнархоза действовали отдельно, и в разных экономических районах конструировались свои марки одних и тех же изделий. Поэтому в 1965 г. при проведении экономической реформы были ликвидированы совнархозы и восстановлены промышленные министерства.

Сельское хозяйство в 1946—1959 гг. Как уже сказано, сельское хозяйство пострадало от войны больше, чем промышленность. Кроме потерь от прямого уничтожения имущества колхозов и совхозов на оккупированной территории, сократилось поголовье скота, понизилась техническая база. Но особенно острый недостаток деревня испытывала в людях: миллионы колхозников погибли на фронтах, а значительная часть демобилизованных осели в городах. В 1945 г. страна получила лишь 60 % довоенного количества сельскохозяйственной продукции.

В 1946 г. сельское хозяйство пострадало от сильной засухи. Обострились продовольственные трудности – в 1947 г. люди питались хуже, чем в военные годы.

Довоенный уровень сельскохозяйственного производства был восстановлен в первой половине 50-х годов, т. е. значительно позже, чем в промышленности. Но этот восстановленный уровень был в то же время уровнем сельского хозяйства царской России накануне Первой мировой войны. Зерна теперь собирали 88 млн. т. в год (в России накануне войны – 86 млн. т). Крупного рогатого скота в первой половине 50-х годов было 56–57 млн. голов (в 1916 г. – 58,4 млн. голов). Мяса в стране производилось 5 млн. т в год (столько же в 1913 г.).

Правда, в это время были достигнуты успехи в механизации. К началу 50-х годов число тракторов выросло по сравнению с довоенным в 2 раза, а зерновых комбайнов – в 2,5 раза. Но и сам процесс повышения технического уровня сельского хозяйства был однобоким. Механизировались так называемые “основные полевые работы”: вспашка, сев, уборка урожая и молотьба зерновых, а животноводство, производство технических культур, картофеля и овощей были почти не затронуты процессом механизации. Если перечисленные “основные полевые работы” теперь были механизированы уже на 80–90 %, а не на 50–60 %, как перед войной, то уборка льна – только на 30 %, а картофеля – на 10 %. При этом под техническим прогрессом понималась именно механизация, а производство удобрений, мелиорация оставались в стороне от этого процесса. Между тем машины не могут повысить урожайность, они лишь сокращают затраты живого труда.

Итак, сельское хозяйство находилось в застое. Личные приусадебные хозяйства, которые занимали ничтожную долю земли, в 50-х годах дали 70–75 % продукции животноводства. Было очевидно, что в сельском хозяйстве административные методы управления приносили особенно много вреда, поэтому и реформы в этой отрасли хозяйства начались раньше.

Были приняты меры, чтобы разбудить инициативу колхозников, чтобы они почувствовали себя хозяевами производства. Поскольку Устав сельскохозяйственной артели ограничивал самостоятельность колхозов и инициативу колхозников, теперь специальным партийно-правительственным решением колхозникам было предложено самим дополнять и изменять отдельные пункты устава.

Было принято решение об изменении порядка планирования. Центральные государственные органы теперь должны были планировать только заготовки сельскохозяйственной продукции, т. е. определять, какое количество продукции колхозы должны сдать государству. А планы сельскохозяйственного производства должны были составлять сами колхозы, и тем более определять порядок и сроки проведения сельскохозяйственных работ. Однако это решение по ряду обстоятельств уже было проведено в жизнь.

Чтобы восстановить принцип материальной заинтересованности, стали повышать заготовительные и закупочные цены. Эти цены были ниже стоимости, т. е. были явно убыточны для колхозов. В 1953 г. во многих колхозах производство центнера картофеля обходилось в 40 руб., а его заготовительная цена составляла 3 руб. В 1953 г. эти цены были повышены, причем если прежде были две категории цен – заготовительные и закупочные, то теперь были установлены единые закупочные цены, по которым государству должна была сдаваться вся колхозная продукция. Заготовительные цены на скот повышались в 5,5 раза, на картофель – в 2,5 раза. Закупочные цены, которые прежде были значительно выше, повышались сравнительно немного – на 30–50 %. Потом, в течение 50-х годов, цены повышались и корректировались дополнительно.

Значительную роль в усилении самостоятельности колхозов сыграла реорганизация МТС. Необходимость существования МТС прежде объяснялась, в частности, тем, что техники не хватало и государство не могло обеспечить этой техникой все колхозы. Но теперь техники для полевых работ было уже достаточно, а МТС из технических баз превратились в органы по управлению колхозами. Поскольку основные полевые работы были механизированы, их выполняли работники МТС. Они пахали, сеяли, убирали урожай.

Но они были государственными организациями, подчинялись не колхозам, а государству, от государства получали директивные распоряжения о проведении работ. Уже этим обстоятельством хозяйственная самостоятельность колхозов сводилась на нет. К тому же именно при МТС теперь находились и специалисты сельского хозяйства – агрономы, зоотехники и т. д.

Поэтому в 1958 г. было принято партийно-правительственное решение закрыть МТС, а технику продать колхозам. В колхоз же переходили и механизаторы, и специалисты в области сельского хозяйства. А МТС были реорганизованы в РТС (ремонтнотехнические станции), в технические базы по ремонту колхозной техники. Колхозы, однако, не смогли расплатиться за полученную технику, и в 1965 г. задолженность колхозов государству была списана.

Следует заметить, что реформы 50-х годов касались в основном колхозов. Совхозы, в распоряжении которых находилась приблизительно 1/3 сельскохозяйственных угодий, этими реформами были затронуты слабо.

В 50-х годах началось и освоение целинных земель, последний крупный шаг экстенсивного роста сельского хозяйства страны. За короткий срок были освоены около 40 млн. га земли, в основном в Казахстане, причем в первые годы целинные земли давали до 40 % государственных заготовок зерна.