Война «сделает мир безопасным» для Моргана

Война «сделает мир безопасным» для Моргана

С точки зрения Ламонта и его друзей, «необычные подходы» во время войны прекрасно поработали на них. Затем в конце 1916 года и первые месяцы 1917 года их будущее внезапно обернулось катастрофой. В феврале 1917 года русский царь отрекся от престола, поскольку уставшая от войны армия взбунтовалась в Санкт-Петербурге (Петрограде). Командование российской армии не смогло подавить мятеж. Если бы Россия вышла из войны, Германия больше бы не вела разрушительные боевые действия на два фронта и получила бы возможность сосредоточить свои силы на Западном фронте.

Имея более 1 500 000 000 долларов прямых военных кредитов, выданных Британии, Франции, России и Италии, и договора на поставку военного оборудования в воюющие страны в Европе на 5 миллиардов долларов, Морган со товарищи забеспокоились о том, что может произойти немыслимое, и Германия выиграет войну.

Русский фронт против Германского Рейха развалился, а большевики под руководством В.И. Ленина были готовы захватить власть и вывести Россию из войны. В рискованной игре, финансируемой германским генералитетом, немцы решили переправить Ленина и большевистскую верхушку, на тот момент находившихся в эмиграции в Швейцарии, в специальном запечатанном вагоне по железной дороге в Россию, а вместе с ними и достаточное количество золотых слитков, чтобы подкрепить революцию против царя. ^{136} Немцы надеялись таким образом получить враждебный англо-французскому союзу режим, который был бы готов подписать сепаратный мир с Германией. Так и произошло, но очень дорогой ценой.

Франция была уже ослаблена, но Британия, готовясь к мошенническому разделу ещё непочатых нефтяных сокровищ Месопотамии, отклоняла все её просьбы о военной поддержке даже несмотря на то, что британская армия держала миллион солдат под британским флагом на Ближнем Востоке, которых вполне можно было бы перебросить на помощь союзнице. После заключения перемирия на русском фронте Германия получила возможность перегруппировать свои силы для окончательного прорыва линии Мажино по всей Франции. ^{137}

Послом Вильсона в Лондоне в тот момент был Уолтер Хайнс Пэйдж, который до того, как получить назначение к королевскому двору Великобритании, был попечителем Генерального образовательного совета Рокфеллера. 1 марта 1917 года посол Пэйдж послал президенту Вильсону конфиденциальную телеграмму, в которой он заявлял:

«Я думаю, что давление этого надвигающегося кризиса вышло за рамки способности Финансового агентства Моргана [удовлетворить] британское и французское правительства. Запрос становится слишком большим и срочным, чтобы с ним могло справиться частное агентство...».

Пэйдж добавил, что перспективы Европы «тревожны» для американских промышленных и финансовых интересов:

«Если мы должны вести войну с Германией, величайшей помощью, которую мы можем предоставить союзникам, мог бы стать такой кредит. В этом случае наше правительство может, если это произойдет, сделать крупную инвестицию во франко-британский заём или может гарантировать такой заём...».

Чтобы абсолютно увериться, что Вильсон правильно понял, куда клонит Пэйдж, он затем делает вывод:

«Если мы не вступаем в войну с Германией, конечно, мы не можем сделать такое прямое предоставление кредита...».

И добавляет, что альтернативой войне станет крах внутренней американской экономики и финансовой структуры. ^{138}

Через 4 недели после тревожного письма Пэйджа Вудро Вильсон, который переизбирался в 1916 году под антивоенным лозунгом, в апреле 1917 года вверг Америку в Первую мировую войну. Он предстал перед Конгрессом с запросом о формальном объявлении войны Германии, приводя в качестве обоснования возобновившиеся атаки немецких подводных лодок на торговые суда США и других нейтральных стран, направляющихся в порты Англии и Франции. Конгресс подавляющим большинством голосов дал ему эти полномочия, за исключением нескольких голосов «против», принадлежащих принципиальным сторонникам нейтралитета, в том числе сенатору Роберту Лафоллету из штата Висконсин.^{139}

Министерство финансов США через недавно созданную ФРС, чей Нью-йоркский Федеральный резервный банк возглавлял ставленник Моргана Бенджамин Стронг, приступили к сбору беспрецедентных сумм от продажи населению так называемых «Облигаций свободы». С первых же шагов «Дж. П. Морган и К°» выручила 400 миллионов долларов, что покрывало долги Великобритании перед Морганом. Иными словами, Вильсон использовал американских налогоплательщиков, чтобы таскать для Моргана большие каштаны из огня.

С момента своего официального вступления в европейскую войну в апреле 1917 года и до подписания окончательного перемирия с Германией 11 ноября 1918 года правительство США ссудило европейским союзным державам 9 386 311 178 долларов, сумму, которую Ламонт назвал «реально колоссальной». Британия получила львиную долю – 4 136 000 000 долларов, Франция – 2 293 000 000.

Обеспечение облигаций всеми доходами и заимствованиями эмитента США, поддержанное новой ФРС, было мобилизовано, чтобы нанести поражение Германии. Эти 9 миллиардов долларов, однако, не попали ни в Лондон, ни в Париж. Вместо этого пошли непосредственно в американскую промышленность, преимущественно тем, кто был связан с группой Моргана, Куном и Лёбом или Рокфеллерами для уплаты по союзническим военным поставкам. ^{140} Морган ничего не упускал из виду.

Чтобы продать скептичной американской общественности разворот своей политики на 180 градусов и мобилизовать широкую поддержку войны с Германией, Белый дом Вильсона создал самую впечатляющую пропагандистскую машину, которой мир ещё не видывал.

В апреле 1917 года Вудро Вильсон создал Комитет общественной информации, чтобы рекламировать гражданам войну и освещать американские военные цели за рубежом. Под руководством дружка Вильсона журналиста Джорджа Крила Комитет комбинировал рекламные техники с изощрённым знанием человеческой психологии. Впервые правительство распространяло пропаганду в таком большом объёме. Это стало в полном смысле предвестником мира, описанного Джорджем Оруэллом в его книге «1984».

Крила ввёл в Комитет общественной информации один из проницательнейших пропагандистов того времени, молодой натурализованный американец из Вены по имени Эдвард Бернейс. Бернейс привез с собой глубокие знания новой отрасли человеческой психологии, которая ещё не была переведена на английский язык. Он был племянником и литературным агентом австрийского психоаналитика Зигмунда Фрейда в Америке.

Сочетая въедливую и неприятную журналистскую манеру Крила и фрейдистский психологический подход Бернейса (с его анализом бессознательного), правительственный Комитет общественной информации вывалил на ничего не подозревающую американскую публику потоки расчётливой лжи и шовинистических эпитетов, которые демонизировали немцев, сопровождая этот процесс картинками, как немецкие солдаты накалывают на штыки бельгийских детей. И это был далеко не единственный образчик выдуманных на скорую руку злодеяний. Эти образы и символы постоянно вбрасывались средствами массовой информации, чтобы загнать американскую общественность в состояние военного угара против Кайзеровской Германии, которая на тот момент не представляла никакой угрозы для США.

Комитет стал, фактически, цензором военного времени. Ссылаясь на угрозу немецкой пропаганды, скрывающейся в антивоенных высказываниях, Комитет общественной информации применял «добровольные руководящие принципы» в новостных медиа и сыграл важную роль в проведении через Конгресс Закона и шпионаже в 1917 году и Закона о подстрекательстве в 1918-м. Радикальные газеты, например, социалистическая «Призыв к разуму»[9], были закрыты по причине ограничений инакомыслия в военное время.

Крила и Бернейса подключил к работе в Комитете общественной информации журналист-англофил и близкий советник Вильсона Вальтер Липпманн. Молодой выпускник Гарварда Липпманн в своё время был принят на работку в качестве связного между группой Моргана на Уолл-Стрит и британским тайным обществом Круглого стола, которое со дня своего основания в 1909 году агитировало Англию готовиться к войне против Германии. ^{141}

Выходящая два раза в неделю колонка Липпманна в нью-йоркской газете «Херальд Трибюн» перепечатывалась в сотнях местных газет по всей Америке, что сделало его влиятельнейшим пробританским рупором в стране. Его статьи оказали решающее влияние на образованный средний класс, сектор, который традиционно имел тенденцию к нейтральным или антивоенным настроениям.

Но именно уникальный извращенный гений Бернейса сплавил воедино психологию толпы и методы средств массовой информации, чтобы с размахом манипулировать определёнными человеческими эмоциями. Он изучил эти ключи к влиянию на человеческое поведение в работах своего дяди – Зигмунда Фрейда.

С размахом применяя эти озарения, Комитет общественной информации всего за несколько месяцев достиг экстраординарных результатов, умело направив американскую общественность в пучину массовой военной истерии. Благодаря развернувшемуся в полную силу гению Бернейса фрейдистское представление о человеческой природе было скомбинировано с тем, что позже назовут техникой лживой рекламы с Мэдисон-Авеню[10]. Результаты были поставлены Комитетом на службу разжиганию военных настроений. Изучив варианты путей, которыми информация достигает населения, Комитет общественной информации заполонил эти каналы психологически «нагруженной» военной пропагандой.

Внутренний отдел Комитета общественной информации состоял из 19 подразделений, каждое из которых фокусировалось на определённом типе пропаганды. Отдел новостей как первичный проводник связанной с войной информации рассылал тысячи пресс-релизов, чтобы обеспечить местные выпуски новостей. Комитет позже подтвердил, что свыше 20 тысяч газетных статей еженедельно были заполнены материалами из подобных релизов. Комитет общественной информации также создал Отдел синдицированных статей, чтобы нанимать ведущих писателей (романы, рассказы, эссе). Их работа состояла в том, чтобы представлять обычным американцам войну в легкодоступном виде. Каждый месяц их опусы достигали приблизительно двенадцати миллионов человек. ^{142}

Отдел гражданской и образовательной кооперации Комитета включал филологов-англофилов, которые штамповали памфлеты с заголовками «Немецкие шепотки», «Немецкие военные обычаи» и «Завоевание и культура». Это была неприкрытая пропаганда. Более респектабельные философы, такие как, Джон Деви и Липпманн, были нацелены более искушенную публику. Каждый срез населения насыщался точно настроенной пропагандой.^{143}

Отдел изобразительной рекламы Комитета состоял из наиболее талантливых иллюстраторов и карикатуристов. Газеты и журналы щедро предоставляли рекламные места, и уже было невозможно встретить периодическое издание без продукции Комитета общественной информации. Внушительные плакаты в патриотических цветах были расклеены на придорожных щитах по всей стране. Яркие комиксы рекламировали продажу американцам «Облигаций свободы». Изображения звезднополосатого доброго Дяди Сэма обрушивались на молодежь с лозунгом «Дядя Сэм нуждается в тебе!». Образ оказался настолько удачен, что получил вторую жизнь не только как пример военной пропаганды, но и как символ американской поп-культуры.

Отдел фильмов обеспечивал военную пропаганду в кино. Комитет общественной информации создал национальный корпус добровольцев под названием «Люди четырёх минут», численность которого насчитывала до 75 тысяч энергичных волонтёров, чья работа состояла в появлении в качестве уполномоченных представителей правительственного Комитета общественной информации в начале каждого фильма и произнесении четырёхминутной зажигательной речи в поддержку войны, «Облигаций свободы» и тому подобного. Это было невероятно эффективно. ^{144}

В 1917 году редакционная статья «Моушен Пикчер Ньюс» провозгласила, что «каждый работающий в этой индустрии желает сделать свой вклад», и пообещала, что «через слайды, раккорды и анонсы фильмов, плакаты и публикации в газетах они будут распространять пропаганду столько, сколько будет необходимо для немедленной мобилизации огромных ресурсов страны». Американские кинотеатры наполнили фильмы с названиями, типа, «Кайзер: чудовище Берлина», «Хищники культуры» и «Крестоносцы Першинга». Один из них, «В ад с кайзером», был настолько популярен, что массачусетской полиции по охране общественного порядка пришлось вмешаться, чтобы рассеять озлобленную толпу, которой не удалось попасть на просмотр. ^{145}

Поскольку пропагандисты пытались подменить процесс мышления другого человека своим собственным продуктом, искренним логическим аргументам они предпочитали косвенные сообщения. Во время войны Комитет общественной информации делал это, выдавая расчётливые эмоциональные обращения, демонизируя Германию, связывая войну с идеалами различных социальных групп и не брезгуя при необходимости прямой ложью.