Мартовская речь 2000 года

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Мартовская речь 2000 года

В марте 2000 года, на самом пике биржевой мании «дотком» Алан Гринспен выступил на конференции по «Новой экономике» в Бостонском колледже, где повторил свои в те времена стандартные мантры во славу ИТ-революции и влиянии на финансовые рынки. В этой речи он даже превзошёл предыдущие восторги фондовыми пузырями информационных технологий и их предполагаемым «обогащающим воздействием» на уровне потребления домохозяйств, который, по его утверждению, поддерживал устойчивый рост экономики США:

«В последние несколько лет стало всё более очевидным, что этот бизнес-цикл отличается кардинальным образом от многих других циклов, которые характеризовали Америку после Второй мировой войны. Достигнуто не только рекордное по длительности расширение, но и сделано это при большем экономическом росте, чем ожидалось».

Он продолжал почти поэтически источать мед:

«Мои замечания сегодня будут сосредоточены как на том, что очевидно является источником этого впечатляющего достижения – революция в области информационных технологий... Когда историки будут изучать вторую половину 90х или два последних года, я подозреваю, они заключат, что мы сейчас переживаем ключевой период американской экономической истории... Эти инновации, и здесь характерным последним примером служит умножившееся использование сети «Интернет», поставили на поток запуск фирм, многие из которых претендует на возможность произвести переворот и доминировать в крупных частях национальной системы производства и распределения».

Затем Маэстро перешёл к своей реальной теме – способности распределять риски через технологии и сеть «Интернет», предвестнице его осмысления этого едва проклюнувшегося феномена секьюритизации:

«Влияние информационных технологий стало особенно заметно в финансовом секторе экономики. Возможно, самым значительным нововведением стала разработка финансовых инструментов, которые позволяют перераспределять риски по тем сторонам, которые наиболее готовы и способны нести этот риск. Многие из вновь созданных финансовых продуктов, и в первую очередь финансовые деривативы, привносят экономическую стоимость путём разделения рисков и перемещения их в высшей степени точным способом. Хотя эти документы не могут уменьшить риски, присущие реальным активам, они могут перераспределить их таким способом, который вызывает приток инвестиций в реальные активы, и, следовательно, приводит к повышению производительности труда и уровня жизни населения. Информационные технологии сделали возможным создание, оценку и обмен этих сложных финансовых продуктов на глобальной основе...». {888}

Пожалуй, самым примечательным был выбор момента для этой эйфорической хвалебной песни Гринспена благам фондовой ИТ-мании. Он хорошо знал, что последствия шести подряд повышений процентных ставок, которые он инициировал в конце 1999 года, рано или поздно заморозят покупки акций на заемные деньги.

Как и следовало ожидать, пузырь «доткомов» лопнул через неделю после речи Гринспена. 10 марта 2000 года сводный индекс НАСДАК достиг своего пика в 5048 пунктов, что более чем вдвое превысило его прошлогодний уровень. В понедельник 13 марта НАСДАК рухнул в одно мгновение на 4%.

Затем с 13 марта 2000 года, дойдя до самого дна, рынок потерял в стоимости ценных бумаг более 5 триллионов долларов, когда резкий подъём ставки Гринспеном привёл к жестокому проколу этого пузыря, наличие которого Гринспен продолжал отрицать, пока тот не лопнул. В долларовом выражении фондовая катастрофа 1929 года выглядит цветочками по сравнению с гринспеновской катастрофой «дотком». К марту Гринспен поднимал процентные ставки шесть раз, и этот факт привёл к жестокому охлаждению спекуляций на заёмные деньги на рынке акций компаний «дотком».