Двоякие результаты: диаспора бывших сотрудников фирмы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

По мере роста числа «питомцев» McKinsey (в справочнике бывших сотрудников фирмы за 2011 год значится 23 000 имен) увеличивалось и число компаний – потенциальных клиентов. В них работали люди, сохранившие лояльность фирме.

Ее бывшие сотрудники – не только источник новых контрактов на услуги (Стивен Кауфман, например, став генеральным директором Arrow Electronic, за десять лет заказал у McKinsey восемь исследований).[500] У них имелась тенденция нанимать сотрудников из числа товарищей по работе в фирме. Эндрол Пиросон дал работу в PepsiCo более чем десятку своих сослуживцев по McKinsey, в том числе Майклу Джордану, который впоследствии стал руководить Westinghouse Electric. Лу Герстнер взял на работу в American Express более 15 бывших сотрудников McKinsey.[501] «Во многих отношениях American Express – дочерняя компания McKinsey, – говорит один из бывших партнеров фирмы. – В American Express нет управленческих кадров, в которых эта компания нуждается, поэтому они постоянно тащат у нас управленцев».

Выходец из McKinsey Пол Челлгрен, ставший президентом компании Ashland Oil, в 1993 году объяснил журналу BusinessWeek предпочтение, которое отдают сотрудникам фирмы. «[Работа в McKinsey] обеспечивает надежное овладение деловым опытом, – сказал он. – Это возможность в кратчайший срок узнать и понять множество компаний, отраслей и проблем. В фирме быстро становятся бакалаврами, получают степень MBA и диплом сотрудника McKinsey & Company».[502]

Герстнер впоследствии оставил свое имя на дверях славы в IBM, где под его руководством произошел один из самых поразительных выходов современного предприятия из кризиса, а потом стал председателем совета директоров в Chrysler Group. Впрочем, работая в IBM, Герстнер показал: мафия McKinsey не всегда помогает родной фирме. Заняв пост в IBM, Герстнер создал собственную консалтинговую группу, которая всего за четыре года получила 11 млн долл., что было явной и прямой атакой на консалтинговый бизнес McKinsey в сфере технологий. McKinsey не обогащали, а таскали у нее из кармана деньги.

Бывшие сотрудники, занимающие важные должности в других компаниях, практически всегда обнаруживают, как нелегко адаптироваться к новым условиям. Во-первых, надо учиться управлять людьми, чем им редко приходилось заниматься в McKinsey, если не считать руководства работающими над проектами командами по 4–6 человек. «Научиться руководить – пожалуй, самый трудный момент перехода, – признал один из бывших сотрудников фирмы. – Оказывается, надо быть намного более чутким, чем в McKinsey». Во-вторых, перешедшим в другие компании сотрудникам McKinsey надо приспосабливаться к тому, что в большинстве компаний, естественно, существуют более развитые иерархические структуры, чем в фирме. «В начале моей работы [в American Express] я, к своему ужасу, обнаружил, что свободный обмен мыслями – в том смысле, в каком такой обмен происходит при решении проблем при отсутствии иерархии, к которому я привык в McKinsey, – в крупной, основанной на иерархии организации происходит сложнее», – пишет Герстнер в ставшей бестселлером автобиографии «Who Says Elephants Can’t Dance» («Кто говорит, что слоны не танцуют?»).[503] Герстнеру удалось принести в American Express элементы магии McKinsey и еще больше этой магии – в IBM, которую он так успешно омолодил после того, как некогда гордый производитель компьютеров долго и медленно сползал к самодовольству и самоуспокоенности.

Билл Матассони объясняет: главный фактор, отличающий фирму, – это сетевой принцип организации, поскольку именно сетевая организация доказывает, что McKinsey – «кузница руководителей». То, что Матассони, после ухода из McKinsey пять лет проработавший в Boston Consulting Group, по-прежнему считает себя прежде всего человеком McKinsey, говорит о многом. «В BCG меня спрашивали, почему бывшие сотрудники их фирмы устраиваются не так удачно, как бывшие сотрудники McKinsey, – рассказывал Матассони. – Я ответил: все просто. Когда человек уходит из BCG, BCG ставит на нем крест, злится на него и объявляет неудачником. А когда люди уходят из McKinsey, фирма рекомендует их новым работодателям, и бывшие сотрудники гордятся временем, которое провели в McKinsey».[504] Другими словами, в McKinsey нет площадки для отходов, и даже после того, как кто-то уходит из фирмы, он все равно остается человеком McKinsey.

Даже проигравшие в боях за место под солнцем фирмы и вынужденные уйти из нее, в конце концов испытывают теплые чувства к McKinsey. Том Стейнер, проигравший Лоуэллу Брайану в борьбе за место руководителя практики обслуживания банков и Картеру Бейлсу – в борьбе за место руководителя внутренними технологическими работами, в 1992 году стал главой финансового обслуживания в фирме A. T. Kearney и увел с собой 16 консультантов. И все же о времени своей работы в McKinsey Стейнер говорит с почти религиозным экстазом, хотя, основав в период расцвета интернет-компаний собственную консалтинговую фирму Mitchell Madison, а потом продав ее, он заработал денег больше, чем получилось бы в McKinsey.

Способность выходцев из McKinsey реально оказывать влияние не уменьшается. В июне 2009 года К. Роберт Киддер, бывший сотрудник McKinsey, ставший впоследствии президентом компаний Borden Chemical и Duracell, занял пост председателя компании Chrysler Group LLC. В мае 2010 года бывшего сотрудника Рона О’Хэнли, ушедшего из McKinsey в Mellon Financial, пригласили разделить обязанности высшего руководителя Fidelity Investments, этого генератора энергии инвестиционного бизнеса, с представителем Fidelity Эбигейл Джонсон (возможно, это приглашение делает О’Хэнли следующим главой Fidelity Investments после того, как отец Джонсон уйдет в отставку). За какие-то четыре месяца 2010 года Йэна Дэвиса назвали членом совета директоров не только нефтяного гиганта British Petroleum, но и Johnson & Johnson, а также весьма успешного инвестиционного фонда Apax Partners (одним из основателей этого фонда был бывший сотрудник McKinsey сэр Рональд Коэн).

Не все воспитанники McKinsey сразу же хватаются за телефон и приглашают бывших коллег. Те, кто в фирме недавно, прекрасно понимают почти ненасытную потребность старших сотрудников и директоров в создании нового бизнеса. Даже если у McKinsey нет постоянно углубляющихся отношений с компаниями и правительством, фирма проводит переговоры со все бо?льшим числом людей, которые хорошо знают, в чем сильна McKinsey и где ее усилия (и связанные с этим расходы) пропадают впустую. Другими словами, проявишь благоразумие – разочаруешься.

Один из бывших сотрудников фирмы, ныне руководящий крупным финансовым учреждением, объясняет, что для выполнения целевых, очень узких и исключительно аналитических работ он пригласит McKinsey, но у него нет времени на типичное для фирмы переливание из пустого в порожнее. «Есть два типа людей, сотрудничавших с McKinsey и ныне являющихся нашими клиентами. Есть люди вроде меня. Мы понимаем бесполезность болтовни. И есть те, кто недостаточно умен, чтобы понимать это. Нас не увлечешь интеллектуальным онанизмом. Но есть более рассудительные люди, нанимающие консультантов McKinsey, чтобы воспользоваться опытом других специалистов фирмы. Консультанты приходят в такие компании и думают: “Господи! Да тут все обдолбанные и дурные. Мне нужен человек, со слов которого я начну заполнение электронной таблицы. Человек, с которым можно поговорить о воздействии интернета на x, y или z». Такие парни никогда не уходят из McKinsey. Они приносят McKinsey с собой, и организации, где они работают, ненавидят их за это”. Другими словами, лучшие клиенты McKinsey – это нуждающиеся в дозе наркотика люди.

Есть два старших партнера, которые каждые три месяца встречаются со мной, – продолжает бывший сотрудник McKinsey. – И всякий раз я говорю, что хочу получить один-единственный листок бумаги. Но они приходят, устраиваются в креслах поудобнее и заводят: “Что у вас происходит? Что думаете об успехах компании?” На что я отвечаю: “Зачем говорить об этом?” Сейчас я не нуждаюсь в терапии. Похоже, им кто-то велел выслушать генерального директора и задать ему вопросы, допускающие неограниченное число ответов. Это любительщина. Мне надо, чтобы они назвали пять способов сократить расходы по важнейшим направлениям деятельности моей компании на пять пунктов. И как сделать это, правильно или неправильно, но дешево. Я могу потратить на консалтинг 5 или 10 млн. Но рекомендации должны быть выстрелом из винтовки, а не из пистолета».

Стала бы McKinsey пользоваться собственными услугами? По словам Мишель Джаррард, фирма делает это ежедневно. «И хотя некоторые говорят, что фирма в качестве клиента – страшный геморрой, что она не готова к переменам, такая болтовня – вздор. Мы двигаемся быстро. В любой конкретный момент многочисленные команды McKinsey выполняют задания McKinsey и за счет McKinsey».[505]

Существование армии бывших сотрудников фирмы привлекает к ней все более пристальное внимание, поскольку инвесторы и СМИ проявляют все бо?льшую бдительность по поводу любых признаков кумовства, работы и должностей по знакомству. В июне 2010 года инвесторы предоставляющего финансовые услуги отделения Prudential были возмущены, обнаружив, что честолюбивый генеральный директор Prudential Тиам, тоже бывший сотрудник McKinsey, выплатил консультантам фирмы 3 млн фунтов за неудачную заявку на покупку AIA, азиатской дочерней компании AIG, за 35,5 млрд долл…[506]