Как экономическая наука формирует общество и отдельных людей

Как экономическая наука формирует общество и отдельных людей

Уроки нынешнего кризиса заставляют нас сделать вывод о необходимости коллективных действий, то есть об участии государства, что я неоднократно подчеркивал в этой книге. Есть и другие выводы: мы позволили рынкам слепо формировать нашу экономику, а они при этом способствовали формированию нас самих и нашего общества. Теперь появилась возможность спросить, является ли их способ формирования желательным для нас.

Нерациональное распределение редких ресурсов — наших человеческих талантов

Выше я уже показал, насколько нерационально наши финансовые рынки распределяли капитал. Но реальная стоимость сбоев нашего вышедшего из-под контроля финансового сектора является, вполне вероятно, гораздо более высокой: их действия привели к растрате самого редкого ресурса — наших человеческих талантов. Я видел, что слишком много наших лучших студентов после получения диплома шли в финансовую отрасль. Они не могли сопротивляться притяжению предлагавшегося там огромного вознаграждения. В мои студенческие времена лучшие выпускники шли в науку или в медицину, занимались преподавательской и гуманитарной деятельностью. Они хотели с помощью своих мозгов изменить мир. Я очень хорошо помню советы моих родителей, когда я, как и все подростки, размышлял о том, что буду делать, когда вырасту. Они говорили мне: «Деньги не являются главной целью. Они никогда не принесут тебе счастье. Странный совет будущему экономисту. Пользуйся мозгами, которые дал тебе Бог, и будь полезен для других. Тогда ты будешь получать удовлетворение от жизни».

Если только социальная отдача была бы сопоставима с частными доходами, то огромные вознаграждения, получаемые в финансовом секторе, отражали бы столь же огромные успехи в развитии общества. Иногда такое случается, но гораздо чаще этого не происходит. Не было этого и накануне нынешней катастрофы.

Как рынок изменил наше мышление и деформировал наши ценности

Стандартная экономическая теория исходит из допущения, что мы рождаемся с уже полностью сформированными предпочтениями. Но на это формирование влияние оказывает все, что случается вокруг нас, в том числе и, возможно, сильнее всего и то, что происходит в экономике.

Слишком многие люди поверили в теорию, утверждающую, что размер оплаты, получаемой человеком за свой труд, отражает его вклад в жизнь общества, и пришли к выводу, что у тех, кто получает очень высокую плату, этот вклад, должно быть, является наиболее ценным. Слишком многие стали отдавать предпочтение тому, что ценно для рынка. Высокие зарплаты банкиров говорили о том, насколько важной является банковская деятельность.

То, как рынок изменил наше мышление, можно проиллюстрировать нашим отношением к поощрительным выплатам. Что можно сказать об обществе, в котором главный исполнительный директор говорит: «Если вы заплатите мне всего 5 миллионов долларов, я буду работать лишь вполсилы. Если вы хотите, чтобы я уделял работе все свое время и внимание, вы должны делиться со мною частью прибыли»? А ведь именно так и говорят руководители высшего уровня, когда заявляют, что их работу надо стимулировать оплатой, размер которой увеличивается с повышением показателей деятельности руководимых ими корпораций.

В прошлом существовал общественный договор о разумном распределении выгод, которые достигались в результате совместных действий в экономике. В корпорации зарплата руководителя, как правило, была в 40 раз выше, чем у среднего работника, и эта цифра казалась очень большой, гораздо большей, чем в Европе и Японии. (Руководители большинства этих фирм, гак же как и рабочие, являлись наемными служащими, то есть они не были владельцами фирм. Но они занимали должности, позволяющие им принимать решения, включая решения о том, какая часть дохода фирмы идет акционерам, какая — работникам, какая — им самим.) Около четверти века назад, когда началась эпоха, где активную роль играли Маргарет Тэтчер и Рональд Рейган, в этой области произошли масштабные изменения. Чувство справедливости, которым руководствовались при назначении размера вознаграждения, было заменено на волевое решение: высшее руководство само стало определять, какую долю доходов оно может выделить себе.

То, что происходит на рынках и в политике, много говорит о том, что представляют собой экономические и политические власти. Происходящее в тех кругах, кроме всего прочего, также посылает мощные сигналы молодежи, и в ходе этого процесса происходит формирование нашего общества. Когда мы облагаем доходы от спекуляций гораздо более низкими налоговыми ставками, чем в случае с доходами тех, кто усердно трудится, чтобы заработать себе на жизнь, мы не только поощряем все большее число молодых людей заняться спекуляциями, но и фактически заявляем, что мы как общество ценим спекуляции более высоко, чем обычную работу.