2. Буржуазная революция вызывает рост этнического и расового самосознания
2. Буржуазная революция вызывает рост этнического и расового самосознания
Россия с 1989 года переживает вторую буржуазно-демократическую революцию в своей истории, и на этот раз успешную. Именно поэтому в предыдущей главке можно было делать выводы о приближении начала русской Национальной революции, – она становится возможной вследствие того обстоятельства, что вскоре можно будет говорить о завершении процесса воплощения в действительность объективных задач текущей буржуазно-демократической революции.
Буржуазные революции начинаются призывами к свободе, равенству прав и братству всех людей. Однако в действительности они происходят только ради политического утверждения равенства возможностей делать личный выбор каждым человеком, что необходимо для создания условий переходу от экстенсивного производства к интенсивному производству, как в городской промышленности, так и в сельском земледелии. Ибо такой переход означает «включение» ранее незадействованных личностных свойств и способностей каждого человека, обеспечение широкого поля деятельности для всех талантливых, изобретательных, предприимчивых, и никаким эволюционным образом он не осуществим. Буржуазная революция совершается в определённой стране тогда, когда в этой стране непрерывно углубляется кризис экономики, построенной на экстенсивных способах хозяйствования, на утверждаемых феодальной бюрократией правовых отношениях, при которых узаконены привилегии для тех немногих, кто осуществляет регламентирование образа жизни у подавляющего большинства населения. При исчерпании средств для поддержания феодально-бюрократических экстенсивных способов хозяйствования недовольство старыми правовыми отношениями вызревает не только в низах, – и даже не столько в низах, – но и во влиятельных кругах верхов, стремящихся добиться безраздельных прав на государственную собственность, чтобы безнадзорно, открыто пользоваться ею по своему усмотрению. Только в превращении значительной части государственной собственности в свою частную собственность такие круги видят единственный способ преодоления кризиса, а так же увеличения своих доходов.
К примеру, английскую буржуазную революцию начали именно представители привилегированных пресвитерианских верхов, которые захватили руководство долгим парламентом и, используя парламент, стали добиваться от короля уничтожения идеологического и правового феодально-бюрократического абсолютизма, в том числе в вопросах собственности, но добиваться этого только для себя, для выразителей крупных имущественных интересов. Они желали не революции, а только реформ, уступок королевской власти своим требованиям. Однако им не удалось удержать настроения недовольства хозяйственным положением дел в стране среди низов, и произошёл революционный подъём горожан против королевской власти как таковой, который пресвитерианцы невольно, не имея к тому намерений, вызвали. В России во время Перестройки Горбачёва происходило то же самое. Советская коммунистическая система власти и управления страной сложилась в виде коренного усовершенствования феодально-бюрократического абсолютизма царского самодержавия. И часть деятелей привилегированных верхов советской бюрократической номенклатуры, движимых интересами стать независимыми и полноправными частными собственниками государственных предприятий, возглавили массовое недовольство экономическим застоем 70-х годов, который был вызван исчерпанием экстенсивных способов хозяйствования, направили его на уничтожение идеологического и правового абсолютизма коммунистической системы управления советской империей. Им всего-то хотелось осуществить изменение отношений собственности реформированием их сверху. Однако в непримиримой борьбе с противниками таких реформ они поневоле стали искать поддержки в слоях городского населения, в первую очередь среди гуманитарной интеллигенции, и в конечном итоге подтолкнули низы на взрыв революционного неприятия привилегированного положения всей партийно-хозяйственной номенклатуры, на котором была построена советская власть. Революция началась с того, что Верховный Совет СССР созыва 1989 года должен был по замыслам реформаторов от высокопоставленной номенклатуры стать народным, состоящим из народных представителей, и от имени советского народа узаконить крупную частную собственность на средства производства. Иначе говоря, частью высокопоставленных деятелей привилегированной номенклатуры Верховный Совет СССР созыва 1989 года был превращён в народно-представительный парламент. Но в этом парламенте самыми идеологически убеждёнными и организованными оказались те представители горожан, которые отличались либеральным буржуазным мировоззрением, и они требовали революционного низвержения коммунистического государственного строя и постепенно перехватили политическую инициативу у номенклатуры.
Либеральные призывы к свободе, равенству прав и братству помогают ожесточённой политической борьбе со старыми правовыми отношениями и огосударствленными отношениями собственности, с учреждениями, осуществляющими регламентирование всех сторон жизни населения страны и хозяйственной деятельности в интересах феодально-бюрократического абсолютизма, будь то монархического абсолютизма или же партократического. Однако свобода и права человека, когда в обстоятельствах начала буржуазной революции они больше не сдерживаются старыми социальными связями, старой общественной этикой, старой моралью, толкают разобщённых ими индивидуумов на сиюминутное удовлетворение своих потребительских побуждений. В массах людей пробуждаются эгоизм, всевозможные страсти, приобретается опыт предприимчивости и изворотливости мышления для их удовлетворения, который разрушает старые отношения собственности, а с ними и старые правовые отношения. Это приводит везде и всегда к анархии и вседозволенности, к бандитизму и безнаказанности за преступления, к коррупции и циничному политиканству, ведёт к вырождению государственного и общественного сознания.
Всего за несколько лет протекания буржуазной революции в среде сонливой народной массы просыпается деятельный и хищный эгоизм миллионов. Однако этот эгоизм миллионов, в конечном счете, разрушает всякое уважение к государственной власти и общественной иерархии, а потому приводит страну к кризису идеи государственной власти и общественного порядка, социальной культуры труда и производственных отношений, без чего немыслимо никакое производство. В результате упадка производительных сил уровень жизни повышается лишь у небольшой прослойки спекулянтов и казнокрадов, беспощадных ростовщиков и грабителей, продажных ничтожеств от политики, у кучки бюрократов нового режима либеральной власти, политически слабой и не способной обосновать саму себя. У остальных слоев населения уровень жизни неуклонно падает; но главное – у них исчезает надежда на улучшение существования, вера в завтрашний день, ибо все чувствуют, без порядка и без защищающей интересы производства государственной власти никакое развитие производства невозможно. После возбуждения от самых радужных надежд, которое обеспечивает победу буржуазной революции, в этих слоях нарастает тревожная политическая апатия, вызванная недоверием к новому режиму, всё очевиднее подчиняющемуся растущим требованиям новых собственников, главным образом владельцев спекулятивного коммерческого капитала, в который неуклонно превращается и награбленная собственность.
В умах и сердцам большинства возникает и болезненно укореняется вопрос: как вернуть общественную культуру иерархии и при этом сохранить личностную предприимчивость и инициативу, равенство возможностей и политические свободы для обеспечения такого равенства, без чего ни государство, ни общество не только не могут далее развиваться, но не имеют возможности выжить? Мировой опыт показывает однозначно, никому еще этого не удавалось иначе, чем через Национальную революцию, через пробуждение в средних слоях горожан государствообразующего этноса революционно-национального патриотизма, революционно-национального идеализма. Буржуазная революция после завершения разрушения старого строя должна перерасти в Национальную революцию государствообразующего этноса, которая только и способна создавать новый общественный и государственный строй жизни! Почему? Потому что добровольно признаваемая массами людей общественная и политическая иерархия, обуславливающая государственные отношения, возникает единственно вследствие общих у этих масс людей этнических бессознательных побуждений, имеющих родоплеменное происхождение.
При широких личных свободах и возможностях каждым человеком движут во многом природно-психологические наклонности, бессознательная мотивация поведения. Ибо поведение человека на 90% определяется бессознательными побуждениями. А наиважнейшей частью бессознательных побуждений у биологически здоровых людей оказываются побуждения, порождаемые общественным бессознательным умозрением, каким оно складывалось и укоренялось в генетической памяти еще в догосударственные времена родоплеменных общественных отношений. Тогда рождались этносы, росло сложнейшее влияние на бессознательное выстраивание общественной иерархии этнических языческих символов, фетишей окружающей природы, глубоких расовых традиций мировосприятия. Тогда естественным отбором каждому члену этнического сообщества от рождения задавался набор определённых общественных ролей, Архетипов его социального поведения, его социальной психики и способностей эмоционального ответа на окружающие воздействия.
После раскрепощения у каждого человека широких возможностей для личного выбора своей социальной роли, национальное общественное сознание складывается, как необходимое на завершающей ступени буржуазной революции для выхода из тупика политического и экономического распада в стране. И по многим своим особенностям оно оказывается новым витком диалектической спирали развития социального взаимодействия генетически способных к общественному сознанию людей. Поворот к нему начинается после Национальной революции и несет в себе отрицание народно-феодальных общественных отношений для частичного восстановления общественно-политических отношений языческих этнических республик или демократий Древнего Мира Европы. При этом происходит замена монотеистической общечеловеческой этики и морали на свойственную именно языческому миру этническую двойную этику и мораль. В известном смысле, если языческая этническая демократия с её ярко выраженной двойной этикой и моралью, особенно в отношении варваров, была тезой, а удельно-крепостнический феодализм явился ее антитезой. То представительная национально-городская капиталистическая демократия стала происходящим на новом витке развития общественной организации европейского цивилизованного человечества синтезом, с одной стороны, народно-феодальной формации сословно-государственных отношений, а с другой стороны, и главным образом, языческой этнической демократии.
Поскольку языческие общественные отношения были ярко расово и этнически обусловлены, постольку в условиях капиталистических рыночных свобод вновь возрождаются этнически и расово обусловленные общественные отношения и нормы поведения. Так, склонности семитских племен к торговому посредничеству подталкивали появление живших торговлей колониальных империй, – наиболее знаменитой из которых был Карфаген. Эти склонности сильно отличались от расовых склонностей северной ветви белой расы, среди которой преобладал культ мужества, чести, доблести и славы, культ созидания и производственного разделения труда, что способствовало становлению сильного государственного общественного сознания, необходимого для устойчивости производственных отношений и их развития. И те же расовые склонности опять отчётливо проявляются в современном мире становления единого мирового рынка товарообмена и разделения труда.
Однако и внутри рас были различные видения общественно-государственных отношений, вытекающие из различия условий зарождения и развития этнических Архетипов. К примеру, римское республиканское самоуправление существенно отличалось от афинской древнегреческой демократии, да и сами древнегреческие полисы-государства показывают самые разные традиции политической организации общественных отношений. Поэтому и капиталистические общественные отношения несут на себе отпечаток этого древнего расового и этнического многообразия иерархических форм самоорганизации, на которые накладывается опыт исторического, духовного развития каждого государства, внутри которого возникают капиталистические отношения собственности и соответствующие им общественные отношения.
Главное отличие современного рыночного капиталистического общественного сознания от языческого вытекает из различий экономического основания, на котором они выстраиваются. Рабовладельческие общества развивались на земледельческих интересах, на хозяйственной деятельности, зависящей от земледельческого производства. Поэтому их мировосприятие было почвенническим, патриотическим и субконтинентальным, и расовое мышление было ограниченным теми представлениями о расах, которые складывались на субконтинентальном пространстве. А капиталистические общества возникли на основаниях мануфактурного и промышленного производства, то есть на основаниях городских видов хозяйственной деятельности, в которых стал возможен непрерывный рост производительности труда. Для развития мануфактурного и промышленного производства потребовался выход на мировые рынки сбыта товарной продукции, понадобилась мировая торговля, мировое мировосприятие и рост научных знаний, систематизирующих мировые явления. Это мировосприятие теряло непосредственную связь с почвенническим патриотизмом по мере уменьшения значения отечественного сельскохозяйственного производства для роста капиталов, и его расовая составляющая становилась научной, способствуя углублению националистического расизма капиталистического общественного сознания. Чтобы не раствориться среди других рас, племён и народов на мировых рынках, не растерять духовную, культурную, политическую связь с метрополией, капиталистическое общественное сознание должно было стать предельно этническим, предельно национальным, предельно расовым. Что и подтверждается историческим развитием человечества после буржуазных революций в Нидерландах и в Англии.
Из политической потребности в появлении национально-городских общественных отношений, в их устойчивости и совершенствовании вытекает внутренняя, глубинная потребность государствообразующего этноса переживающей буржуазную революцию страны в поиске своих древних, родоплеменных психотипических склонностей, природных тотемов, общественных символов, а так же растущий интерес к цепи древних цивилизаций, у которых была унаследована культура собственной государственности, собственного умозрения, собственной цивилизованности. Чем глубже у зарождающегося капиталистического общества историческое самосознание, как самосознание национально-государственное, самосознание наследника особой этнической родоплеменной культуры, расовых культуры и традиций, наследника особого ряда древних цивилизаций, тем отчетливее проявляется иерархическая упорядоченность и устойчивость этого общества. И тогда оказываются возможными самые широкие индивидуальные политические свободы в их истинно буржуазно-капиталистическом значении, как свободы обеспечения равенства возможностей для каждого члена общества вне зависимости от социального положения его родителей. Опыт стран, переживших буржуазные и Национальные революции, показывает, что для белой европеоидной расы, в особенности для её северной ветви, капиталистические общественные отношения складываются ради обеспечения условий самому прибыльному производству. Для русских националистов это наиважнейший вывод, позволяющий выстраивать теоретическое видение целей русской Национальной революции, её стратегии и тактики. В том числе в отношении других соседних этносов.
Для капиталистического общественного сознания чужды идеи общечеловеческого братства. Такие идеи представляются варварскими, абсолютно чуждыми капиталистической цивилизованности и демократии, свободе и равенству возможностей, порождаемой ими потребности в иерархической самоорганизации обществ, государств, культур и всего миропорядка. Национальное общественное сознание не только не отрицает войн, завоеваний, но на определенном этапе экономического развития прямо провоцирует их. Однако завоевания ему нужны не в качестве самоцели, не для обложения населения покорённых стран данью. А для установления своего капиталистического национального порядка, при котором обеспечивается максимально возможная прибыль для создаваемых национальным обществом промышленно-торговых компаний, которые оказываются нежизнеспособными, не могут усложняться и развиваться без изменения не только самого городского капиталистического общества, но и всего окружающего мира. В отличие от феодального сознания городское капиталистическое сознание не выносит замкнутости пространства, патриотического почвенничества, оно нацелено на глобальную экспансию, на освоение и преобразование девственного или созданного отсталыми народами мира под свои задачи на всей планете, а затем и вне неё.
Русская Национальная революция, то есть экономическое и политическое спасение России станет возможным, когда появится новое поколение русской молодёжи, выросшей в условиях буржуазной революции, а поэтому способной на новое мировоззрение. Странствуя по пустыне с выведенными из Египта евреями, Моисей понял, что бывшие рабы не станут создателями самостоятельного государства. По его завещанию только через сорок лет, лишь третье, рождённое и выросшее в странствиях, поколение должно было завоевать землю обетованную. Так же и в нынешней России бессмысленно призывать к Национальной революции, к национальному общественному мировосприятию, к расовому самосознанию старшие поколения русских. Только молодые поколения способны будут приобрести осознанное расовое и этническое умозрение и завоевать право стать национальным капиталистическим обществом, ведущим борьбу за свои интересы в окружающем мире, изменяющим этот мир ради собственного цивилизационного развития. И задача тех, кто понимает это, создавать соответствующее идеологическое и политическое обоснование Национальной революции, не считаясь с ожесточённым сопротивлением либералов и народных патриотов, не поддаваясь отчаянию и унынию от гнетущей неспособности подавляющего большинства русских людей на современное национальное и расовое сознание.