2. Борьба между выразителями промышленного интереса и выразителями коммерческого интереса за идеологическую и политическую власть
2. Борьба между выразителями промышленного интереса и выразителями коммерческого интереса за идеологическую и политическую власть
В Европе Средних веков не было никаких иных идеологий, кроме тех, что возникали на основе христианского мировоззрения. Господствующей была идеология церкви, борющейся за феодальные сословно-общественные отношения, за подчинение городских прав собственности, прав собственности третьего мещанского или, выражаясь западноевропейскими понятиями, буржуазного, бюргерского сословия правам собственности феодалов, то есть за подчинение городских отношений собственности земледельческим. В восточной Европе это была идеология греко-православной церкви, а в западной Европе – католической. Свои права собственности, свои интересы собственности третье сословие пыталось отстаивать посредством еретических идеологий, пересмотром отдельных догм церковного вероучения. Еретические идеологии либо отражали интересы только городских представителей третьего сословия и были мещанскими, буржуазными, либо защищали интересы всего третьего сословия, и горожан и крестьян, а так же примыкающих к ним мелкопоместных дворян. Расовая тема в них затрагивалась лишь постольку, поскольку она была представлена в Новом Завете, то есть в конфликте между «плохим» еврейским народом и «хорошими» евреями, поверившими в Христа, который призывал рассматривать своё учение, как общечеловеческое.
С началом Крестовых походов в западной Европе происходил быстрый подъём городского ремесленного хозяйства и морской торговли. В побережных областях Северной Италии и южной Франции некоторые города оказались на пересечении разнообразных торговых путей, и в них стал накапливаться торгово-посреднический и ссудный капитал. Влияние представителей торговых и капиталистических интересов в этих городах непрерывно возрастало, они скупали основную городскую собственность и стремились подчинить своим интересам остальные слои горожан. Им противостояли ремесленники, которых было большинство, но у которых не было таких денежных средств, как у купцов и ростовщиков. Добиваясь независимости от власти феодалов, города переходили на путь самоуправления, становления собственной власти. При этом в городах разворачивалась борьба за цели власти, за ключевые должности во власти между сторонниками коммерческого интереса и ремесленными социальными слоями. Для успешного ведения такой борьбы каждой из противоборствующих сторон потребовалось идеологическое обоснование, превращающее эту борьбу в организованную, целенаправленную, то есть в политическую борьбу, – и оно стало появляться.
С ростом средиземноморской и прибрежной европейской торговли в главных торговых городах приморских стран зародились представления о правах человека, которые привели к возникновению идейного течения гуманизма позднего средневековья. Гуманисты позднего средневековья отталкивались от космополитических идеалов античного средиземноморского гуманизма, какими те были во времена торгового процветания Римской империи и одновременно упадка в ней общественного и государственного сознания римлян. Сторонники коммерческого интереса в торговых республиках Северной Италии в эпоху итальянского Возрождения подхватили идеалы прав человека и гуманизма, и на основе данных идеалов возникли первые концепции политического либерализма. Растущее влияние коммерческих интересов и либерального гуманизма вызвало распад социальной этики и морали правящих феодальных классов католических стран, что несло прямые угрозы жизненным интересам ремесленников, крестьян и мелких дворян. Следствием стала протестантская Реформация, которая рядом богословов превращалась в идеологию защиты политических интересов этих социальных слоёв. И тогда же появился первый светский идеал полного политического господства производственных общественных интересов над либеральными коммерческими интересами, который был представлен, как идеал коммунистического общества в книге Т. Мора «Утопия». То, что ни один известный гуманист того времени не признал протестантскую Реформацию, само по себе говорит о принципиально разных имущественных интересах, которые защищались этими течениями идейной борьбы.
Протестантская Реформация послужила толчком к рождению и становлению промышленного производства, которое породило особый вид капитала, способного непрерывно увеличиваться при рыночных товарно-денежных отношениях. Если до появления промышленного производства мировая история знала только спекулятивно-коммерческий капитал, коммерческий капитализм, космополитический, противообщественный по своей сути. То с появлением промышленного производства возник промышленный капитализм, развитие которого непосредственно обусловливалось развитием и углублением общественно-государственных отношений. Он породил промышленный интерес, и этот интерес начал превращаться в главный, в самый влиятельный интерес из всех производственных интересов. Он оказывался единственным способным противостоять коммерческому интересу при расширении рыночных свобод, и при растущих рыночных свободах именно вокруг промышленного интереса и на его основе стали складываться идейные и политические течения, противостоящие либеральным идейным и политическим течениям в борьбе за политическую власть.
Подъём расового самосознания в Европе обозначился с началом протестантской Реформации, а затем следовал за ростом противоречий между теми, кто добывал средства жизнеобеспечения за счёт развития промышленного производства, с одной стороны, и представителями коммерческого капитализма – с другой. Это объяснялось тем, что развитие рыночных производственных отношений становилось невозможным без развития общественного сознания, без обращения к расовым Архетипам родоплеменных отношений, без их возбуждения посредством идеологии.
Промышленный интерес в капиталистическом обществе не может всесторонне развиваться без противоборства с коммерческим интересом. Это противоборство наглядно обнажается вначале буржуазных революций, когда именно представители коммерческого интереса идут в авангарде борьбы за господство капиталистических отношений, обеспечивают первые решительные победы революции над феодализмом, над пережитками феодализма. Однако, оказавшись у главных рычагов власти нарождающегося буржуазно-капиталистического государства, установив свою диктатуру, наиболее богатые представители коммерческого интереса из движителей политических реформ превращаются в их противников. Накопив спекулятивно-коммерческие капиталы и захватив собственность прежнего феодально-бюрократического господствующего класса, они стремятся остановить дальнейшее развитие буржуазной революции. Их главные побуждения обуславливаются опасениями за сохранность своих капиталов и собственности, и они жаждут укрепить свои позиции во власти, установить действенный политический и финансовый контроль над промышленным производством, над промышленным капиталом переживающей буржуазную революцию страны, пока связанные с промышленным интересом силы еще слабы и неопытны в рыночных отношениях. Чтобы продолжить продвижение по пути становления капиталистической рыночной экономики, необходимым оказывается свержение диктатуры коммерческого интереса и осуществление диктатуры промышленного интереса. Авторитарная по своей сути, диктатура промышленного интереса устанавливается после Национальной революции, и её главной целью является создание политических, правовых, социальных, культурных отношений, обеспечивающих условия наибольшего благоприятствования ускоренному развитию промышленного капитализма. Осуществление политики ускоренного развития промышленного капитализма неизбежно приводит к тому, что она ведёт к успеху только при становлении городских национальных общественных отношений государствообразующего этноса, городского национального общества, как расово сознающего себя общества.
Именно поэтому на определенном этапе развития каждого европейского государства, когда политические силы, выражающие интересы промышленного производства, несмотря на отчаянное, ничем не гнушающееся противоборство коммерческого интереса, утверждались у власти в результате Национальной революции, они устанавливали диктатуру исконно северных расовых воззрений на мир. Тех воззрений, которые живут в генетической памяти северной ветви белой расы со времён родоплеменного язычества и способствуют социологизации общественных отношений. Чем в большей мере в том или ином европейском государстве экономическая жизнь, внутриполитическая устойчивость зависели от развития промышленности, тем радикальнее в этом государстве протекала Национальная революция, тем радикальнее были осуществлявшие её националистические режимы. Одной из отличительных черт политики режимов национальной воли было изгнание еврейства и вообще южных рас из своей страны, и в первую очередь из экономики, из средств массовой информации, из финансовых институтов, из политики, из государственной службы. И не столько потому, что они были инородцами, сколько по причине их чужеродности промышленным интересам и неизменной склонности к коммерческим интересам. Иначе говоря, националистическими режимами диктатуры промышленного интереса проводилась политика изгнания духа коммерческого Юга из правящего класса капиталистического общества, из экономических отношений, из государственной политики ради полного политического господства духа промышленного созидания в условиях рыночного капитализма.
Да, без коммерческого интереса не может развиваться и интерес промышленный. Но логика независящих от людей причинно-следственных событий каждой Национальной революции в Европе подталкивала политические силы её осуществления к следующим выводам. Белый расовый северянин никогда не сможет стать по-настоящему преданным коммерческому интересу, всегда в подсознании будет признавать приоритет промышленного производства над коммерческой спекуляцией, всегда будет агентом Севера в среде представителей мировых коммерческих интересов. Точно так же как евреи, и вообще южане, являются агентами коммерческого интереса, который есть подлинный их инстинкт, их необоримая страсть, – агентами коммерческого интереса в среде северных обществ, живущих промышленными капиталистическими интересами.
После Великой французской революции в Европе набирали влияние светские идеалы общественных и государственных отношений, неуклонно вытесняя протестантские идеалы. И идеалы живущего промышленным интересом общества развивались на основе представлений о рационально организуемом обществе обеспеченной социальной справедливости для всех его граждан. Такие идеалы способствовали появлению рациональных социалистических учений и политических идеологий. Наиболее пригодным учением для создания политических идеологий явил себя политэкономический марксизм.
Основоположник научной политэкономии К. Маркс видел, что промышленный и коммерческий интересы являются основными движителями современного ему капиталистического общества и государства. Но Маркс не понял, что движут капиталистическим обществом и государством не сами по себе эти два интереса, но их непримиримая диалектическая борьба, глухая взаимная политическая ненависть их сторонников, которая собственно и создает капиталистическое государство, его внутреннюю и внешнюю политику, его конституцию, его идеологические и силовые учреждения. Маркс теоретически подменил главную причину развития капитализма, то есть антагонистическую борьбу промышленного и коммерческого интереса, вторичной причиной, вызывавшей развитие именно современного ему индустриального промышленного капитализма, антагонистической борьбой классов промышленных капиталистов и наёмных пролетариев, объявив эту вторичную причину единственной. Таким образом, возникшие на основе марксизма социалистические и коммунистические идеологии не давали возможности видеть и понимать подлинного политического врага промышленного капитала как такового – коммерческий интерес, коммерческий капитал, а потому не могли организовать сознательную борьбу с создающими его силами, препятствовать усилению их мировых политических позиций, цинично космополитических и мондиальных. Что и стало основной причиной идеологической беспомощности коммунизма при борьбе с либерализмом, в конечном итоге, на наших глазах изнутри разрушившей советскую систему государственной власти.
В ХIХ веке мировой коммерческий капитал, частным проявлением которого является банковский капитал, в основном контролировался кругами живущих в разных странах евреев. И вольно или невольно марксизм и политический коммунизм, уводя массы от политической борьбы именно с коммерческим интересом как таковым, служили интересам этого еврейства. Ибо евреи по своему неискоренимому умозрению, по своей духовной культуре, по своим архаическим взглядам на мир являлись и являются чисто южной, к тому же торгашеской семитской расой, которая волей исторических судеб первой увидела и осознала зарождение в Европе рационального противника Юга, его торгашеского, коммерческого мировоззрения, – промышленный интерес! Искренние попытки еврейских диаспор ассимилироваться с северным, европеоидным промышленным интересом везде, так или иначе, проваливались. Расовая природа устойчиво, словно древний рок, толкала подавляющее большинство евреев в коммерцию, в лагерь торгово-спекулятивного, финансово-ростовщического интереса, делала их политическим авангардом, идейным организатором этого интереса, и одновременно агентурой в лагере ненавистного противника – представителей интереса промышленного.
И в переживающей буржуазную революцию России предстоит осознать это после такого разграбления страны именно евреями и южными расами, которое поставит её на грань экономического и исторического краха. Уже коммунистическая система советского государства позволила русским убедиться в непримиримости, изначальной непримиримости торгашеских склонностей южных этносов и рас, их принципиального отличия от склонностей северных рас, нацеленных на промышленное производство, созидание. А сейчас, при нынешней диктатуре коммерческого космополитизма это стало совершенно очевидным, на каждом шагу подтверждается самой жизнью. Как раз инородцы южного происхождения являются главными опорами режима, именно ими создаются основные коммерческие капиталы, именно их бессознательная страсть к торгашеству и ростовщичеству движет политикой исполнительной власти, придавая ей воинственно космополитический характер. Спасти страну позволит только произведённая вследствие русской Национальной революции политическая чистка от расово чуждых промышленному интересу южан. Поэтому Национальная революция в России приближается, она объективно неотвратима, она грядёт, независимо от того, пугает это кого-то или нет.
Противоборство по направлению Север-Юг имеет природное происхождение, оно возникло не сейчас, не после крушения коммунистических режимов в Восточной Европе, оно порождено самой сутью движущих противоречий в буржуазно-капиталистических обществах современного мира и будет существовать до тех пор, пока будут иметь место и демократия, и рыночная экономика. Крах советского и иных коммунистических режимов лишь позволил проявиться движущим противоречиям капитализма столь явно, что это противоборство, особенно в России, становится политически очевидным. Именно коммерческий интерес в своем антагонизме к промышленному интересу превратил это противоборство в глобальное. А само это противоборство в современном виде возникло с зарождением промышленного производства, промышленного интереса, как интереса северного расового Архетипа, и всё время набирает силу. Внешне оно наглядно проявляется при изменяющихся целях мировой политики, что приводит к военно-политическим потрясениям исторического характера.
Советская коммунистическая система, создававшаяся после Великой октябрьской социалистической революции 1917 года, отнюдь не вырвала страну из мирового противоборства коммерческого и промышленного интереса. Наоборот. Она сделала Россию одним из ключевых участников этого противоборства, потому что ставила цель осуществить всеохватную индустриализацию страны.
После Первой мировой войны в целом ряде стран Европы и Азии происходили буржуазные революции, вследствие чего в 20-е годы в этих странах установились режимы диктатуры коммерческого интереса. Коммерческий интерес господствовал и в четырёх капиталистических государствах того времени, то есть в Голландии, в Великобритании, во Франции и в США. Но его огромное влияние проявлялось и в Советском Союзе. Ибо ленинская политика НЭПа, которая ставила задачу запустить разрушенные гражданской войной экономические отношения посредством раскрепощения рыночных отношений, привела к тому, что стали появляться коммерческие капиталы, и только коммерческие капиталы, а в экономике, в духовной культуре постепенно устанавливалось господство коммерческого интереса, политически сдерживаемого советской властью. В таких обстоятельствах во всём мире главенствующими были идеи торгашеского космополитизма, а политическое и идеологическое лицо мира определяли представители южных рас, главным образом евреи. Однако кризис мирового господства коммерческого интереса, который проявился к концу 20-х годов, вызвав Великую депрессию мировой экономики, стал причиной резкой смены политических целей во всех странах. Везде начался поворот к политике господства промышленного интереса. В Советском Союзе сразу же опорой политики осуществления всеохватной индустриализации стал русский патриотизм на грани шовинизма. В США тоже вдруг стал подниматься англосаксонской национализм и белый расизм, а идеи развития европейской цивилизации стали вытеснять и подавлять идеологический космополитизм, что откровенно выразилось в государственной политике Рузвельта и нескольких президентов после него вплоть до президента Никсона.
Каждый непредвзятый и здравомыслящий наблюдатель истории XX века может без труда убедиться. Как только набирал силу мировой коммерческий интерес, так возрождались идеи космополитизма, повсеместно усиливалось политическое влияние мирового еврейства, вообще Юга. Как только коммерческий интерес разваливал промышленное производство, после чего государственная власть укреплялась ради его спасения, так сразу же укреплялись глобальные политические позиции Севера, белой и японской рас, а Юг и его наиболее ловкий и организованный агент – мировое еврейство вынуждено подавлялись и убирались с авансцены политики.
В 90-е годы ХХ века мировая экономика и политика опять оказались под пятой коммерческого интереса и идеологического космополитизма. Поэтому вызревают предпосылки для глобальной экономической депрессии и поворота к политике спасения промышленного производства, к подъёму северного расизма. Следует ещё раз подчеркнуть: промышленный интерес зародился в северной белой Европе, он есть само порождение Северного духа и природно-исторических условий, в которых зарождались северные культуры, языки, умозрение северных этносов, их склонности и ценностные взгляды. Поэтому подъём промышленного развития в России не может иметь место без утверждения в политике северного расизма, без мифологизации северного Архетипа, его представлений об иерархии, его понятий о чести, порядке, его цивилизационной гордости, его жажды борьбы и славы, способствующих социологизации общественного сознания.
Кроме северных европейских этносов создать современную развитую промышленность и, главное, политические, общественные отношения, этическую культуру, способствующие самому передовому промышленному производству смогли только японцы. И это более чем что-либо иное доказывает вышесказанное. Ибо только у японцев проявился дух Севера, который поразительно напоминает дух северной белой расы. Оттого и остается Япония самой передовой промышленной державой мира, что при всех попытках разлагающихся южным коммерческим интересом правящих кругов Соединенных Штатов ослабить подчёркнуто явный северный дух элиты японского правящего класса, – из таких попыток ничего не выходит. Япония будет оставаться самой развитой промышленной державой, будет устремляться к мировому господству в промышленном производстве до тех пор, пока сможет сохранять этот северный дух, эту северную иерархию общественного сознания, иерархию духовных и личностных ценностей, пока сможет успешно противостоять разлагающему космополитизму южного коммерческого интереса и либеральной идеологии.
Для северного духа разлагающее влияние коммерческого интереса тем опаснее, что не у всех этносов северной расы выработаны к нему защитный духовный иммунитет, культурные и психологические нормы индивидуального самоконтроля, которые на Юге при естественном отборе вырабатывались тысячелетия. Среди белой расы в наибольшей мере к коммерческому интересу приспособились государствообразующие этносы первых буржуазно-капиталистических государств, а именно англосаксы в Великобритании и в США, а так же голландцы в Голландии. А наименее приспособлены к нему русские, которые только переживают буржуазную революцию. Поэтому в России расовые противоречия, как следствие противоборства коммерческого и промышленного интереса, неизбежно обострятся до предела, превращая русский национализм в передовой отряд северной расы, призванный возглавить защиту и продвижение промышленного интереса во всём мире.