2. Сословные отношения северной расы
2. Сословные отношения северной расы
Об обществе имеет смысл говорить тогда, когда возникают общественные отношения. А они возникают только среди людей, имеющих архетипическую предрасположенность и склонность к совместному выстраиванию таких отношений. Общественные отношения развиваются на основе традиций родоплеменных отношений, и поэтому они являются этническими и расовыми в своей сущности. У каждой расы общественные отношения, испытывая воздействие расовых архетипов, проявляются самобытным образом, и самобытность определяется степенью влияния на них инстинктов стайного поведения, унаследованных у первобытнообщинных предков, которые были непосредственно связанны с животным миром и миром окружающей природы.
Цивилизационные общественные отношения зародились и развиваются главным образом у северной белой расы, – именно посредством их организации белая раса добивается изменения окружающего мира. Благодаря способности к усложнению общественных отношений ради созидательной деятельности нордическая раса преодолела инстинкты стайного поведения, вырвалась из первобытного животного состояния, зародив историческое время и начав цивилизационное развитие, конечной целью которого должно стать появление общества, в основаниях которого будет концепция воспитания нерасторжимо связанного общественными отношениями с другими людьми Сверхчеловека. Общественные отношения имеют три составляющие, и эти составляющие находятся в неразрывном диалектическом взаимодействии, выступая как противоборствующие противоположности. Единство и борьба всех трёх противоположностей придают содержание и форму общественным отношениям.
Составляющие общественных отношений северной расы суть: производственные отношения; обосновывающие производственные отношения идеологические отношения; и отношения, управляющие взаимодействием идеологических и производственных отношений. Каждая из этих составляющих налаживается имеющими архетипическую предрасположенность к соответствующей деятельности слоями из состава всех участников общественных отношений. Объединённые для выполнения определённых составляющих общественных отношений слои у северной расы выступают как особые сословия. Жрецы и священники, их орденские силовые подразделения создают долгосрочные идеологические отношения, как первое сословие. Податные слои участвуют в производственных отношениях, как третье сословие. А военные и направляемые ими управленцы организуют подчинение производственных отношений третьего сословия идеологическим отношениям первого сословия, как второе сословие. Таким образом, общественные отношения создаются тремя сословиями, а вернее сказать, их сложным диалектическим взаимодействием и противоборством, которое расшатывает и разрушает, и одновременно перестраивает традиции первобытных родоплеменных отношений, создавая предпосылки для качественно более сложного межплеменного разделения общественного труда.
На самом деле всякое северное расовое общество, кроме трёх общественных сословий, имеет ещё и враждебное им всем четвёртое, необщественное сословие. В необщественном сословии оказываются те, кто не включён в общественные отношения или выпадает из них вследствие разрушения архетипического бессознательного, из-за потери архетипической социальной ориентации. Представителей четвёртого сословия в индуистской традиции, к примеру, называют шудрами. А в Московской Руси XVII века, когда после Великой Смуты начинали складываться великорусские народные общественные отношения, тех, кто выпадал из народных общественных отношений, называли сволочью. Это четвёртое, не включённое в общественные отношения сословие, сословие сволочи, тоже ведёт борьбу за свои эгоистические и необщественные интересы, и при определённых обстоятельствах оно способно разрушить общественные отношения, то есть само общество.
Итак, общество есть совокупность людей, объединяемых общественными отношениями. Оно развивается постольку, поскольку развиваются общественные отношения. А общественные отношения развиваются вследствие развития производственных, идеологических и управленческих отношений, их диалектического взаимодействия и противоборства. У рас, которые не имеют склонностей к развитию производственных отношений, не возникает необходимости в их идеологическом обосновании, в выстраивании соответствующих военно-управленческих отношений, и поэтому у них не появляется потребности в собственно общественных отношениях, а тем более в их развитии и совершенствовании. У них нет цивилизационного общественного бытия и общественного сознания, и они ради собственного биологического выживания вынуждены приспосабливать своё стайное бессознательное поведение к развиваемым северной расой общественным отношениям, создавая с разной степенью успеха подобие, имитацию цивилизационного общественного бытия и общественного сознания. Можно сказать так. Историческое развитие северной расы, то есть эволюционное и революционное совершенствование её общественных отношений, изменяло окружающий мир, создавая новую, цивилизационную среду борьбы за существование. А эволюционное развитие южных рас происходило ради приспособления к этим новым, цивилизационным условиям существования и было тем большим, чем основательнее те или иные из южных рас оказывались вовлечёнными в соприкосновение с цивилизационными изменениями среды обитания.
Принципиальное отличие нордических общественных отношений от стайно-общественных отношений других рас в том, что они выстраиваются вокруг производственных отношений и осуществляют их непрерывное творческое развитие ради изменения окружающего мира. Для изменения окружающего мира совершенствуются и идеологические отношения, и военно-управленческие отношения северной расы. Южные расы лишь в той или иной мере подстраивают свои стайные отношения под парадигмы общественных отношений северной европеоидной расы, чтобы приспособиться к использованию их достижений. При расовом смешении северной и южных рас, при деволюции северной расы сословные отношения вырождаются в кастовые, которые останавливают развитие производственных, идеологических, военно-управленческих отношений. Общественное и творческое созидательное развитие при кастовых отношениях прекращается, а по этим причинам прекращается развитие кастовых государств и цивилизаций, после чего начинается их историческая стагнация, либо деволюция и упадок.
Идеологически оправдывая только земледельческие отношения, какими их знали, усвоили евреи после египетского пленения и от соприкосновения с соседними Палестине земледельческими цивилизациями Междуречья, христианство появилось в Римской империи в эпоху кризиса идеологических отношений древнеримского общества, когда это общество распадалось из-за разложения архетипического бессознательного умозрения смешивающихся с другими расами римлян. Христианство обосновывало привнесение в сословные отношения переживающей деволюцию греческой и римской ветви белой расы определённого содержания кастовых отношений египетской и ближневосточных цивилизаций, обеспечивших этим цивилизациям длительное стагнационное существование, ради преобразования переживающей общегосударственный кризис огромной военной империи древних римлян в военно-бюрократическую полиэтническую и полирасовую римскую империю с сословно-кастовыми отношениями. Оно как бы политически примиряло в римской империи кастовые отношения египетской и ближневосточных цивилизаций и сословные общественные отношения цивилизации древних греков и римлян, способствуя идеологическому обоснованию деволюции белой расы. Сословно-кастовые отношения спасли средиземноморские римскую и созданную в эллинистическом мире византийскую империи от дальнейшего упадка, однако цивилизационное развитие в этих империях замедлилось и почти прекратилось.
Распространение римской и византийской империями христианства среди варварских северных племён Европы привело к тому, что в возникающих из этих племён феодальных государствах естественно зарождавшиеся нордические прасословные отношения приобретали черты кастовых отношений. Вначале сословные отношения развивались быстрее кастовых, что стало причиной быстрого совершенствования земледельческого освоения земель и развития земледельческих производственных отношений, возникновения множества городов. Затем под воздействием библейской мифологии христианства и растущего значения церкви влияние кастовых отношений возросло настолько, что первое и второе сословия превращались в кастовый правящий класс с раздутыми, ничем не обоснованными привилегиями и презрением к тому сословию, которое развивало производственные отношения и превращалось ими в касту крепостных бесправных подданных. Эти черты кастовых отношений и стали причинами экстенсивного пути развития христианского феодализма. А борьба между ними и побуждаемым традициями языческого прошлого архетипическим стремлением европеоидных этносов к сословным отношениям определила сложный характер развития феодальных производственных и общественных отношений. Времена стагнационных застоев, когда укреплялось кастовое господство правящего класса, сменялись эпохами революционных потрясений, которые изменяли ход общественного и хозяйственного развития Европы.
Жестокая борьба средневековой церкви с естественнонаучными знаниями, с изобретательством, с передовыми общественными идеалами, которые вызревали среди городских слоёв третьего податного сословия ради ускорения изменения окружающего мира для блага большинства, мешала совершенствованию городских производственных отношений. Она свидетельствовала о том, что церковь не могла и не желала идеологически обосновывать развитие передовых производственных отношений, волей-неволей относилась враждебно к зарождению таких отношений. Она боялась, что развитие городских производственных отношений приведёт к росту естественнонаучных знаний, которые расшатают доверие к христианским догматам, подорвут основания идеологического сословно-кастового господства священников. Эти настроения церкви в своём большинстве разделяло превращающееся в привилегированную касту военно-управленческое сословие феодальных государств, особенно в южных странах европейского континента, которые были земледельческими и непосредственно соприкасались с южными расами, испытывая влияние их стагнационных культур и чуждых цивилизационным настроений.
Городской протестантизм в средней и северной полосе европейского континента с позиции нордического мировосприятия восстал против защищаемого средневековым христианством господства стагнационных производственных отношений, но тем самым и против кастовых черт средневекового феодализма. Само устройство протестантской церкви отразило этот дух восстания архетипического умозрения северной расы. Священники протестантских общин стали выбираться из среды самих общин, а потому призваны были идеологически выражать интересы производственных отношений, господствующих в общине. Это стало предпосылкой появления после подготовленных протестантизмом буржуазных революций конституционного избирательного права и партийно-политического сословия, как идеологического сословия буржуазно-капиталистических обществ, сменяющего церковных священнослужителей в роли первого сословия.
Феодальные сословно-кастовые отношения, которые складывались в Средние века под воздействием христианского идеологического насилия, объединили родственные этические племена в феодальные народные общества с иррациональным стагнационным миросозерцанием. Во время протестантских Реформаций они заменялись рационально-буржуазными сословными отношениями, которые изменяли сущность народных общественных отношений. Чтобы обосновать необходимость увеличения влияния сословных общественных отношений, североевропейский бессознательный дух протеста против кастового застоя развил и отразил в протестантизме сознательное положение об изначальном, ещё до рождения предопределении каждого человека. Рационально-буржуазные сословные отношения должны были выстраиваться на идеологическом представлении об изначальном, от рождения неравенстве людей по своим задаткам, способностям и роли в общественном разделении труда. С точки зрения богословов протестантизма правовые и политические отношения должны были дать возможность каждому члену общества обнаружить своё предназначение и занять предопределённое положение в том или ином сословии, в том или ином качестве для наивысшего раскрепощения личностной предприимчивости в пределах общественных отношений. В этом был смысл свобод выбора, которые протестантизм отстаивал, выступая против феодального права. Идеологический упор на догмат о предопределении позволил протестантским общинам воспитывать этику такого разделения труда, которое было выгодно всей общине, всей корпорации, создавая условия для перехода от цеховых производственных отношений к гораздо более сложным мануфактурным и фабричным производственным отношениям.
Если в основании ортодоксального христианского иррационализма заложен догмат, что все люди одинаковы и равны в своей вине перед Богом по причине первородного греха и этот грех является первоосновой сущности человека, человека вообще. А потому распределять одинаковых в своём грехе людей по иерархическим сословно-кастовым ступеням социальной лестницы может только всесильный Бог, руководствующийся своим пониманием всеобщего Блага, и люди не должны судить о причинах его действий, даже если они им представляются нелепыми, не справедливыми. И этот догмат служил обоснованием произвольного регламентирования правящим классом феодальных собственников производственных и рыночных отношений в своих собственных классовых интересах. То протестантская Реформация революционно изменила католицизм введением в христианскую догматику принципа Августина о святом, божественном Предопределении, доработанном в кальвинизме до представления об абсолютном Предопределении. Этот догмат примирил христианство с рациональным городским сознанием, которое видело неравенство людей на каждом шагу, в том числе и расовое неравенство, и не находило иного объяснения такому явлению, как в естественной природе человечества. Буржуазно-рациональный протестантизм вольно или невольно связал неравенство людей с природными причинами, а потому приблизился в понимании организации общественной жизни к языческой Традиции родоплеменных отношений, бессознательно признававшей биологическую индивидуальность каждого члена племени и его право на личную предприимчивость в пределах общих для племени интересов. А потому он поощрял раскрепощение рыночных отношений, в которых выявлялись склонности и способности личности, позволяющие ей найти своё место в обществе с точки зрения естественной справедливости. И он способствовал переосмыслению феодального права в том направлении, что право должно быть естественным.
Люди от рождения не равны по своим задаткам, подразумевает протестантизм, и именно естественное неравенство неотвратимо распределяет их по четырём сословиям конкретных обществ, в которых они оказываются. Ортодоксальный христианский догмат о равенстве всех перед Богом подрывал волю, стремление к изменению своего социального положения, уничтожая личную свободу выбора, но тем самым он вёл к разрушению конкретных общественных отношений. А буржуазный протестантский рационализм подталкивал к самосовершенствованию и к развитию собственной индивидуальной неповторимости, ибо через эту неповторимость ты сам создаёшь себе положение в обществе, оказываешься зависимым от общества, и таким образом становишься деятельным членом вполне конкретного общества. Согласно протестантизму, каждому человеку в пределах конкретных общественных отношений должны быть предоставлены буржуазно-рациональное равенство возможностей и свобода выбора жизнедеятельности, и в результате этой деятельности человек оказывается в том сословии, в том социальном положении, к которому он был предопределён по своим природно-биологическим склонностям и способностям.
Биологически предопределённое разделение конкретного общества на четыре сословия, которое происходит вследствие становления буржуазных свобод выбора, обеспечивает этому обществу при рыночных отношениях наиболее прибыльный оборот капиталов, наиболее успешную созидательную деятельность каждого на благо всех. При этом у трёх верхних, собственно общественных сословий свои гласные и негласные нормы сословного поведения, или если так можно выразиться, свои правила в социальной игре интересов, – и нарушение этих неписаных норм определяется как нарушение сословных этики и морали. Такое нарушение должно приводить, и приводит в любом жизнеспособном обществе к отторжению нарушителя, удалению из своего сословия, делает его социально незащищённой парией. Чем жёстче наказание за нарушение сословных норм поведения, тем определённее, тем лучше обеспечивается строгая социальная дисциплина, высокая организованность и личностный самоконтроль каждого члена общества. Такое устройство социальной жизни обеспечивает буржуазно-рациональному обществу высокую способность к рыночной интенсификации производственной деятельности, к вовлечению научных знаний и передовых изобретений в производство, то есть к постоянному усложнению производственных отношений.
Принципиальное отличие, которое внесла буржуазно-рациональная, в чистом виде европейская расовая Реформация католицизма в мировое цивилизационное развитие, состоит в том, что она идеологически обосновала корпоративное созидательное устремление преобразовывать окружающий мир посредством рыночного капиталистического развития городских производственных интересов. Подстраиваясь под требования этих интересов к росту капиталовложений в непрерывное совершенствование производства и в естественную науку, её идеологи предложили этику и культуру соответствующей такой цели социологизации личностного и общественного сознания и правила поведения членов христианских народных общественных отношений. Иначе говоря, протестантизм предложил способ первоначального накопления производственных капиталов за счёт корпоративного трудового аскетизма предельно идеологизированных протестантских обществ. Этот способ опирался на чисто нордическое умозрение. Чтобы осознать это, достаточно сопоставить северный, в частности и христианский, аскетизм, с одной стороны, с любым южным монотеистическим аскетизмом – с другой. Следует отметить, что негритянская и индейская расы показали отсутствие предрасположенности к духовному аскетизму, а потому упоминать о них не имеет смысла.
Даже монастырский аскетизм европейского христианства подразумевал напряжённый труд, изнурительный и созидательный, отличался духом презрения к лени и паразитизму, неприятием и отторжением их, поощряя корпоративно-трудовую этику взаимоотношений, корпоративную нацеленность на результаты труда. Тогда как аскетизм южный, хотя он так или иначе имел северное происхождение, уже презирал трудовую деятельность как суету, которая отдаляет от Бога, от постижения Бога, и культивировал созерцательную сосредоточенность, не напряжение деятельных усилий, как единственно угодное Богу направление течения жизни. Такое различие восприятия аскетизма объясняет, почему именно северные, и пока только северные, расы проходили через рациональные Реформации монотеизма и создали общественно-производственные капиталистические отношения.
Отнюдь не случайно в Японии, в стране с близким европейскому умозрению северным созидательным мировосприятием, во времена широчайшей буржуазной Реформации, которая началась во второй половине XIX века, среди горожан стал возрастать интерес к синтоистской религии. Происходило наступление этой пережившей века забвения исконной религии страны на государственную религию японского феодализма – буддизм, созерцательный и южный по происхождению и сути, сочетающий в себе угасающую сословность и укрепляющуюся кастовость государственных отношений арийской индийской цивилизации, которая вступила на путь застойной стагнации и деволюционного упадка. В отличие от буддизма синтоизм представлял собой политеистическую религию, во многом сохранившую языческое влияние, развивающую Традицию северного созидательного мировосприятия, наполненную деятельными богами, предприимчивыми и воинственными в отстаивании и продвижении собственных интересов. Синтоистская религиозная Традиция, испытав влияние созерцательного аскетизма буддизма, позволила Японии избежать болезненной рациональной Реформации буддизма. Коренным образом изменив суть буддистского аскетизма, она по духу оказывалась близкой требованиям буржуазного рационализма и корпоративного созидательного аскетизма, необходимых для промышленного капиталистического производства в период накопления промышленных капиталов и для выстраивания соответствующих ему общественных отношений.
Коммунистическая Реформация православия в России происходила в ХХ веке, когда рост влияния науки на мировоззренческие взгляды широких масс людей позволил вообще обходиться без христианства в разработке идеологических отношений, необходимых для развития индустриальных производственных отношений. Но начиналась она в стране, которая была крестьянской, а крестьянское средневековое православное мировосприятие великорусского народа было имперским и сословно-кастовым, чуждым расовым представлениям и городскому рационализму, не говоря уже о научном видении окружающего мира. Развитие городских производственных отношений шло быстро вследствие крупных заказов правительства и в основном за счёт индустриализации, что порождало особые социальные слои, которые отрывались от земледельческого христианства. Самым многочисленным и организованным среди них был индустриальный пролетариат. Он осознавал себя частью народа, так как только что оторвался от народной среды крестьянства, но одновременно вырывался из феодальных сословно-кастовых отношений, и в обстановке городских свобод выбора в нём пробуждались неосознанные расовые склонности к сословным общественным отношениям. Поэтому он тянулся к преобразованию народных сословно-кастовых отношений в народные сословные отношения, основанные на производственных отношениях, исключающих привилегии и всевозможный паразитизм торгашеского и потребительского существования.
Разработка Лениным пролетарской идеологии строилась на представлениях о необходимости уничтожения кастовых привилегий правящего класса и всеохватной и ускоренной индустриализации России, что было немыслимым без быстрого совершенствования корпоративного разделения труда. Такие представления по существу совпадали с представлениями идеологов протестантской Реформации католицизма. А потому в большевистской идеологии содержались, и даже более решительно обозначались, все главные принципы протестантизма. Принцип предопределения поведения человека в зависимости от классового происхождения был дальнейшим развитием принципа предопределения Августина. Принцип избранности пролетариата для “светлого будущего” был дальнейшей разработкой принципа предизбранности к спасению. А достижение “светлого будущего” в большевизме и спасение в протестантизме основывалось на этике корпоративного трудового аскетизма и нравственных нормах раннего христианства. Отличие большевизма от протестантизма было в том, что большевизм придал представлениям о производственных отношениях всеобщий, государственный смысл, рассматривая корпоративное разделение труда, как общегосударственное, а корпоративный аскетизм, как тотальный общенародный аскетизм, позволяющий осуществлять ускоренное накопление общегосударственного индустриального капитала.
Экономическое развитие Советского Союза осуществлялось за счёт корпоративного аскетизма тех, кто оказался к нему предрасположен. А предрасположенными к нему оказались только русские и некоторые другие этносы северной европеоидной расы. Их трудовым героизмом ускоренно создавались базовые отрасли индустриального производства, вследствие чего происходил быстрый рост государственных доходов, государственной прибыли, которая направлялась на непрерывную капитализацию страны. Экономическая система Советского Союза по своей сути была системой развития в России государственного бюрократического капитализма, ибо правительство вело себя в мире и внутри страны как совет директоров единой капиталистической корпорации. Под воздействием всеохватной индустриализации страны Коммунистическая Реформация произвела рационализацию русского народного мировоззрения, за три поколения полностью искоренив среди русских горожан средневековое православие. А потому в России сложились предпосылки для ускоренного пробуждения среди русской молодёжи расового самосознания, о чём свидетельствует непрерывно ширящееся в её среде увлечение расовыми мифами немецкого национал-социализма.
Сейчас нельзя политически возглавить объективно вызревающую русскую Национальную революцию без мировоззренческой идеологии, ещё более радикальной, чем была идеология немецкого национал-социализма. В том числе в расовом вопросе. А такой идеология русской Национальной революции станет тогда, когда в её основании будет не рациональная Реформация христианства, на которой так или иначе выстраивались идеологии Национальных революций прошлого, а научное познание общественных отношений, причинно-следственных закономерностей их развития. Познать же общественные отношения, выявить закономерности их развития нельзя без понимания значения сословных отношений и их диалектического взаимодействия с точки зрения нордического умозрения, без представлений о том, что в основе общественных отношений лежат производственные отношения, а развитие общества обусловлено развитием производственных отношений.
Национальная революция в России будет успешной только тогда, когда промышленный интерес станет определять экономическое и политическое целеполагание националистической государственной власти. То есть, когда государственная власть поставит себе стратегические сверхзадачи, осуществление которых так или иначе будет подразумевать или предполагать достижение мирового технологического лидерства в постиндустриальную эпоху ХХI века. Цель достигнуть мирового технологического лидерства сама по себе постепенно изменит общественно-политическое устройство России таким образом, что окажется естественным непрерывное совершенствование сословно-иерархического упорядочения общества, в котором именно северное русское умозрение станет отбирать национальную элиту, деятельную и предприимчивую, превращать её в элиту мирового цивилизационного значения.