Испольщина — форма перехода от докапиталистической земельной ренты к капиталистической

Испольщина (классическая) представляет собой переходную форму от докапиталистической земельной ренты, при которой орудия производства принадлежат полностью крестьянину-земледельцу, к капиталистической земельной ренте, при которой орудия производства полностью принадлежат капиталисту. При испольщине орудия производства принадлежат частично капиталисту, которым обычно является тот же земельный собственник, и частично крестьянину-испольщику. Земельный собственник вкладывает, кроме земли, часть капитала; испольщик авансирует труд свой и своей семьи и другую часть капитала. Продукт разделяется между ними в установленной пропорции.

Земельная рента не является, следовательно, обычной формой прибавочного продукта, как при докапиталистической ренте, и не является частью прибавочной стоимости, представляющей избыток над средней прибылью на капитал, как при капиталистической ренте. С одной стороны, крестьянин-испольщик имеет право на часть продукта не только в своем качестве работника, но и в качестве собственника части орудий производства. С другой — помещик получает свою часть продукта не только потому, что земля — его собственность, но и потому, что он — собственник части капитала.

Испольщина, типичная для полунатурального хозяйства, распространилась в Тоскане и в других районах центральной и северной Италии в ходе того раннего развития денежного хозяйства, которое характеризовало эпоху коммун после освобождения крепостных во второй половине XIII в. в результате борьбы коммун с феодальными сеньорами. Крестьянин не мог быть больше продан или куплен вместе с землей, к которой он прикреплен. За постепенным вовлечением земельной собственности в оборот последовало приобретение земель разбогатевшими городскими купцами. Расширение рынка, хотя и ограниченное, распространило обработку на новые земли, причем для этого использовались орудия производства, предоставленные земельными собственниками в дополнение к тем, которые принадлежали крестьянам и которых теперь было недостаточно для удовлетворения новых потребностей развития производства.

Важный прогрессивный факт освобождения крепостных не должен привести к забвению того, что узы, постоянно привязывавшие крестьянина к земле, фактически сохранились при испольщине в форме договорных обязательств, действовавших на срок договора. Он не должен также привести к забвению того, что крестьяне, освобожденные от поземельной зависимости, были одновременно лишены права устойчивого владения этой землей, что открывало земельным собственникам возможность извлекать из крестьян, в силу договорных норм, значительно возросшее количество прибавочного труда. Вместе с сохранением форм личной зависимости, договор навязывал бывшим крепостным, ставшим испольщиками, неисчислимые обязательства, и среди них — осуществление капиталовложений, которые превращали целинные и ненаселенные земли в имения с посевными площадями, лесонасаждениями, огородами, колодцами, домами. Подобным превращениям земель служили также, особенно в период наивысшего расцвета коммун, вложения капиталов, накопленных в городах купцами и банкирами. Однако поддержание и обновление этих вложений в последующие века упадка хозяйства производилось почти исключительно по обязательствам, возложенным на испольщиков, прежде всего в счет погашения долгов по договорам с земельным собственником, поскольку половины продукта не хватало, чтобы поддержать существование крестьянской семьи. По мнению Имберчьядори, в конце XVIII в. 80% имений Тосканы, не производило такого количества продуктов питания, которого было бы достаточно на весь год для крестьянской семьи.

В обширных районах Севера, где капиталистическое развитие сельского хозяйства было особенно бурным, большие массы испольщиков пролетаризировались и превращались в батраков, в то время как малые группы испольщиков, имевших более устойчивое хозяйство, превращались в крестьян-собственников, а порой и в капиталистов-арендаторов. Испольщина поэтому или вытеснялась или из переходной формы ренты от докапиталистической к капиталистической превращалась сначала в денежную ренту, а затем в капиталистическую. В районах Центра и в некоторых районах Севера эволюция испольщины, напротив, получила другое направление. Она подверглась процессу превращения, глубоко изменившему ее экономическое и социальное содержание и структуру, хотя название, столь дорогое для филистеров — защитников старых отношений, осталось без изменения. Изменились не только условия предоставления индивидуального участка земли (усадьбы) крестьянской семье, но и, сверх того, были введены дополнительные условия, устанавливавшие более сильную рабскую зависимость. Изменения состояли, главным образом, в том, что земельный собственник включался в производство с собственным инвентарем, капиталом, состоявшим из машин и оборудования и прилагавшимся к переработке продуктов, поступавших со всех принадлежавших ему усадеб (фактория). Как бы ни был мал набор новых орудий производства по абсолютной величине и как бы сильно ни отставал он от потребностей рационального земледелия, тем не менее он был достаточным для обеспечения земельному собственнику превосходства по сравнению с испольщиком и его малочисленными и примитивными орудиями производства.

Хозяйство отдельных усадеб, прежде самостоятельных, становится подчиненным по отношению к фактории — крупному капиталистическому предприятию. Производство на рынок вытесняет производство для потребления семьи испольщика и для разрушающейся домашней промышленности. Часть продукта, порой довольно значительная, прежде чем быть разделенной между земельными собственниками и испольщиками, должна быть реализована как товар (эту операцию осуществляет земельный собственник). Крестьянин все больше зависит от рынка и становится товаропроизводителем, оставаясь в то же время подчиненным узам полуфеодального отношения и связанным с мелким производством на своем клочке земли.

Главным последствием этого капиталистического развития является процесс расслоения в массе испольщиков. Наряду с крайним меньшинством испольщиков, которые обогащаются и, оставаясь зачастую испольщиками, приобретают усадьбы, где в свою очередь эксплуатируют других испольщиков, большая часть патриархального крестьянства превращается в полупролетариат. В то же время процесс капиталистического развития сведен здесь к узким рамкам испольщины, которая имеет тенденцию вследствие своих структурных особенностей поддерживать хозяйство на стадии полунатурального, препятствует вложениям в землю капитала и техническому прогрессу, увековечивает отношения серьезной экономической отсталости, социально несовместимые с развитием производительных сил.

Это противоречие, вызывающее острую и продолжительную борьбу испольщиков в течение последних 50 лет, означает, что испольщина ныне отжила свой век и должна быть заменена другими формами. Такова в действительности тенденция развития, признанная и поддержанная современным итальянским аграрным законодательством.