11.9. Перспективы реформы финансовой системы

Реформа финансового сектора началась. Вовсю идут дискуссии о реформе мировой архитектуры финансового рынка, о необходимости если не создания глобального мегарегулятора, то по крайней мере формирования органа, который бы занимался мониторингом на рынке и координировал действия денежных властей. Все большую активность проявляет Global Financial Stability Board, координирующий работу экспертов и регуляторов в направлении реформ регулирования финансового сектора. Последнее заседание стран G20 увеличило долю развивающихся стран в МВФ, предоставив им большое число голосов. Все страны согласились с необходимостью координации своих действий на валютном рынке, но при этом острым остается вопрос о том, насколько призывы к координации действий будут совпадать с реальной политикой стран, насколько совместными действиями удастся преодолеть те дисбалансы, которые имеются.

Большая работа проведена в области повышения уровня капитала банков. Базельский комитет по банковскому надзору (Basel Committee on Banking Supervision) предложил конкретные рекомендации по постепенному повышению необходимого собственного капитала до 4,5 % активов банка к 2019 г., о создании буфера на случай непредвиденных потерь с 2013 г. и доведения его до 2,5 % в 2019 г., доведении капитала 1-го уровня до 6 % в 2019 г., о наличии минимального капитала в 8 %, ас учетом буфера доведения этой цифры до 10,5 % в 2019 г. Были предложены и другие меры по повышению устойчивости банков с точки зрения влияния на них рисков. Кроме того, предполагается усиление надзорных функций, постоянного мониторинга и создания органа, который бы отслеживал ситуацию с рисками на финансовом рынке на международном уровне.

Принятый в США акт Додда – Франка ввел определенные лимиты на торговлю банками за свой счет (в случае если они взяли государственные кредиты), что сужает возможности спекулятивной торговли банков и их возможность влияния на формирование спекулятивного пузыря на финансовых рынках. Данное положение было принято в результате адаптации более жесткого так называемого правила Волкера, предлагающего вернуться к жесткому запрету для коммерческих банков на инвестиционные операции.

Регулирующие органы разных стран согласились с необходимостью снизить уровень влияния крупных банков на финансовую систему и мировую экономику. Как это сделать, пока не очень понятно. Простое ограничение размеров крупных финансовых институтов, их принудительное разделение вряд ли даст желаемый эффект. Но очевидно, какое-то решение в этом направлении будет принято. По крайней мере, возможно принятие мер, направленных на то, чтобы кредиторы и акционеры отвечали за рискованную политику крупнейших финансовых институтов.

Кроме того, разрабатываются меры, ограничивающие размер бонуса руководителей крупнейших банков и увязывающих размер таких выплат с более долгосрочными показателями деятельности банков. Однако принятие таких ограничений наталкивается на сопротивление со стороны регуляторов ведущих стран. Американский регулятор ввел более жесткие ограничения в отношении возможностей банков участвовать в других компаниях финансового сектора и хедж-фондов.

Намерены государственные регуляторы бороться и с теневой нерегулируемой частью финансового сектора. Например, в США хедж-фонды с активами более 150 млн долл, обязали проходить обязательную регистрацию в американской SEC (Комиссии по биржам и ценным бумагам). В целом мировые регуляторы приняли решение о повышении прозрачности деятельности хедж-фондов. Впрочем, необходимость повышения прозрачности признают и сами хедж-фонды. Они готовы принять стандарты раскрытия информации самостоятельно. Очевидно принятие каких-то мер относительно альтернативных систем торговли, которые обяжут последних предоставлять информацию о ценообразовании на данных площадках.

Сюда можно отнести и решение о повышении прозрачности рынка CDS, его надежности. В частности, в ближайшее время появятся системы торговли такими инструментами с центральным контрагентом, что по идее должно снизить риск контрагента и привести к повышению надежности рынка как такового.

Возможны и меры по ограничению деятельности финансовых инвесторов на срочном рынке. Одни слухи о том, что такие меры в ближайшее время будут приняты, приводили к резким скачкам волатильности на рынке фьючерсов. В то же время принятие таких мер неочевидно. Во-первых, целый ряд исследователей говорят о том, что нельзя связывать рост цен на товарные активы исключительно с повышением активности финансовых инвесторов [Irwin, Sanders, 2010].

Во-вторых, существующие на сегодня механизмы учета не позволяют четко разграничить позиции хеджерские, арбитражные или спекулятивные. Дело в том, что хеджеры могут открывать спекулятивные позиции. В-третьих, создание каких-либо искусственных ограничений будет отрицательно влиять на определение реальной справедливой цены товарных активов.

Отдельный вопрос связан с защитой прав розничных инвесторов. В США повышен гарантированный минимум по депозитам физических лиц, создан орган, который будет заниматься исключительно защитой данных инвесторов на финансовом рынке. Причем некоторые ограничения в отношении, например, деятельности банков на рынке кредитных карт, в пользу розничных инвесторов, уже приняты и привели к существенному падению прибыли банков.

Есть и другие предложения по реформированию финансового сектора. Дж. Каприо [Caprio, 2009] предлагает неожиданный взгляд на возможную реформу финансового сектора. Автор исходит из того, что прошедший кризис был связан с неправильной оценкой рисков, которые рассчитывались на основании внутренних моделей банков или рейтинговых агентств. При этом оценка риска базировалась на нормальном распределении. Разрешение банкам использовать забалансовое финансирование позволило обходить требования относительно минимальной доли собственного капитала. Это привело к тому, что банки получили возможность иметь очень высокий финансовый рычаг и необоснованно высокие риски. Поэтому прошедший кризис, по мнению автора, – кризис информации и стимулов. В качестве вывода предлагается создать систему регулирования, которая бы могла подстраиваться под серьезные изменения на рынке и сочеталась с высоким уровнем самодисциплины у самих участников рынка. Кроме того, необходимо наладить раскрытие информации самими участниками, чтобы рынок сам мог мониторить участников и их риски. И для этого возможно создание финансовых стимулов для работников регулятора и финансовых институтов.

На фоне реформы финансового сектора встает вопрос о координации национальных регуляторов на локальном уровне и повышении их координации на мировом уровне. О последнем мы уже говорили. Но неясным остается вопрос о координации на национальном уровне. Для примера можно рассмотреть американскую и британскую систему регулирования. Американская система регулирования длительное время оставалась сегментированной, т. е. предполагала наличие многих регуляторов, отвечающих за тот или иной сектор финансовой экономики. Недостаточность координации усилий разных регуляторов привела к повышению во время кризиса функции Федеральной резервной системы. Во многом противоположна система регулирования в Великобритании, где на базе саморегулируемых организаций участников рынка был создан мегарегулятор – Financial Services Authority (FSA) – орган, в ведении которого находились надзорные функции за всеми участниками рынка, в том числе и за банками. Банк Англии оставался только «ночным сторожем», т. е. отвечал исключительно за регулирование денежного рынка. По типу FSA мегарегуляторы были созданы в Германии, Франции и Японии. Но прошедший кризис показал ограниченность такой модели. Дело в том, что в условиях финансового кризиса главным действующим лицом на рынке стал орган, способный предоставить ликвидность. А у мегарегулятора есть только надзорные функции. Кроме того, вызывает сомнение качество надзора со стороны мегарегулятора за финансовым состоянием банков Великобритании. Очевидно, что реформа будет продолжаться в направлении снижении возможностей для «регулятивного арбитража» как на национальном, так и на международном рынке.

По мере осуществления финансовых реформ надо оценить экономическую цену реформ. Исследования показывают, что принятый в 2002 г. акт Оксли – Сарбайнеса привел к повышению привлекательности рынка для частных инвесторов, но одновременно усилил издержки компаний по раскрытию информации. Это привело не только к тому, что часть американских компаний вынуждена была отказаться от статуса публичных, но и к значительному оттоку иностранных инвесторов и эмитентов на зарубежные рынки. В частности, именно в этот период Лондон стал крупнейшим международным торговым центром, лидером по торговле депозитарными расписками и объемам первичных публичных размещений. Другими словами, первая угроза «сильного закручивания гаек» связана с возможностью ухода ликвидности на другие рынки. А между тем на мировом рынке капитала продолжаются процессы консолидации, в том числе в сфере инфраструктуры финансового рынка. В конце октября 2010 г. было объявлено о поглощении Сингапурской биржей крупнейшей в Азии торговой площадки – Австралийской биржи (Australian Securities Exchange – ASX). Азиатские рынки становятся прямыми конкурентами развитых за привлечение капитала.

Другим не менее негативным последствием проведения финансовых реформ может стать увеличение стоимости капитала на рынке. В условиях Великой модернизации стоимость заимствования на долговом рынке и стоимость собственного капитала снижалась, что привело к резкому повышению уровня левериджа на рынке. И до сих пор процесс делевериджа не завершился. Но обратный процесс – резкий рост стоимости привлечения капитала – негативно может сказаться на функционировании мировой экономики.